Хулиган. Его принцесса - Эла Герс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его лицо побледнело и я увидела, как он сглотнул.
— Когда мама сказала об этом выборе, я… я долгое время медлил, потому что не хотел этого делать, — сказал он с запинкой. — Я оттягивал это как мог. Леша тогда лежал в больнице, отец возил меня в его город и обратно, чтобы я мог видеться с ним.
Выражение его лица внезапно изменилось и он уткнулся лбом в ладони, крепко зажмурив глаза.
— Я даже не знал, что с ним произошло, Таня. Когда я впервые увидел его в больнице, я, блять, захотел убить того ублюдка, из-за которого Леша оказался на больничной койке! И до сих пор хочу!
В больнице?
Все его тело напряглось от горя и печали, а у меня сжались грудь и горло от вида его осязаемой боли.
— Я… Когда умерла его мать, я пообещал себе, что буду рядом с ним, даже если буду жить далеко от него, — продолжал он сокрушенно шептать. — Я пообещал ему, что, несмотря на расстояние, я приеду к нему, когда он позвонит, потому что мы братья.
Затем его глаза нашли мои и я увидела в них обжигающую пустоту.
Я даже не знала, что случилось с Орловым и почему он оказался в больнице, но одно я знала точно — я тоже хотела убить того, кто причинил ему боль, потому что он также причинил боль Данилу.
— Гро… — я сглотнула и попыталась снова. — Данил…
Но он продолжил говорить, не дав мне сказать.
— Я знаю. Я хреновый друг.
— То, что ты не знал, что с ним произошло, еще не означает, что ты плохой друг, Данил, — сказала я ему. — Он ведь тоже тебе ничего не сказал.
— Я должен был знать, — покачал он головой на мое замечание. — Я был его лучшим другом. Он считал меня своим братом, а я его — своим. Я… я подвел его.
Слеза скатилась по моей щеке и я была не в силах ее остановить.
И всё из-за болезненного осознания.
Если он чувствовал такое сожаление и чувство вины по отношению к Леше и всему что с ним произошло, то какую боль он испытает, когда узнает, что случилось со мной?
Рухнет ли его мир из-за этого?
Будет ли он также винить себя?
Горькое удовлетворение сковало меня и на мгновение мне захотелось увидеть такое же опустошение в его глазах, когда я расскажу ему о том, что мне пришлось пережить без него. Он должен был знать, на что обрек меня, покинув мою жизнь. Но это горькое желание не успело укорениться во мне, потому как внутри разбушевалось нечто совсем иное, сжигающее всё дотла, подобно огню.
Может, Громов и не пережил того, что пережила я, но он все равно чувствовал боль. Глубокую и ужасную боль.
Еще в детстве я поняла, что он мог вести себя бессердечно, но никогда не мог игнорировать несчастья других людей.
Может, он и паршивец, но он ни капельки не похож на собственную мать, заставившую сделать этот жестокий расчетливый выбор.
Может, он и придурок, но он никогда не хотел причинять людям боль.
Смахнув со щеки слезинку, я села рядом с ним. Он все еще держался руками за голову, когда я обняла его и нежно прижалась губами к его непривычно коротким волосам.
— Я продолжаю подводить людей, которые мне дороги, — сокрушенно пробормотал он.
На глаза навернулись очередные слезы, которые я с трудом задержала на ресницах.
— Данил… — сдавленно просипела я.
Он поднял голову и взял мое лицо в свои ладони, приблизившись настолько близко, что весь мир вокруг буквально растаял, оставив в этой вселенной лишь нас двоих.
— Я люблю тебя, Таня.
Дыхание покинуло меня, а сердце болезненно сжалось.
— Ты тоже была моей первой любовью.
Соленая влага вновь потекла по моим не успевшим высохнуть щекам, а его большие пальцы заскользили по ним, разбивая крупные слезы.
— Мне было больно отпускать тебя, — признался он, не отрывая взгляда от моих глаз. — А когда я узнал, что ты встречаешься с этим ублюдком Симоновым… это просто убило меня. Я никогда не забывал о тебе. Ты всегда была в моем сердце… И когда ты пришла ко мне той ночью на вечеринке, я не мог в это поверить. Это было чудо. И еще большим чудом было то, что ты подарила мне свою девственность, на которую я даже рассчитывать не мог.
— Данил, — на выдохе прошептала я и больше ничего не смогла сказать.
Меня наполнило дикое, бурлящее счастье, дарующее мне надежду.
— Я придурок, я знаю, — продолжил он. — И я уверен, ты слышала, что я спал со всеми подряд. Этого уже не исправить, как и то, что сколько боли я тебе причинил. Я не могу заставить тебя забыть об этом, Таня. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива. Возможно, я все еще буду придурком, потому что таков уж я есть, но я могу заверить тебя, что постараюсь стать тем, кто тебе нужен. И начну прямо с этого момента.
— Данил, мы еще учимся, — прошептала я, сжимая его плечи. — И Глеб, он…
— Мне плевать на него, — прорычал он, неконтролируемое сжав руки, держащие мое лицо. — Напомню тебе, твой брат может идти к черту.
— Это не так просто…
— Я больше не ребенок, Таня. Мной больше никто не может управлять, теперь я сам решаю, чего хочу от своей жизни. И я хочу вернуть тебя в свою жизнь. Я смогу о тебе позаботиться. И если уж на то пошло — у моей семьи денег больше, чем у вашей. Я стану вникать в родительский бизнес и становиться на ноги, чтобы забрать тебя и заткнуть твоего брата.
— Тебе обязательно было впутывать в это дело деньги? — прошипела я.
— В нашем мире деньги решают всё. Твой брат был одним из тех, кто научил меня этому.
Я втянула воздух через нос и сказала:
— Я все еще думаю…
И не успела я договорить, как он наклонил голову и поцеловал меня.
Я не стала сопротивляться.
Я поддалась и поцеловала его в ответ.
Инстинктивно я понимала, что его поцелуй не облегчит боль и обиду прошлого. Не исправит ни прошлого, ни настоящего. Но я не собиралась больше отказывать ему.
Несмотря на огромную неуверенность, я собиралась попытаться дать нам шанс, потому что никогда не
