Майор запаса - Энн Маккефри

Вертолеты не могли лететь — пепел забивался в моторы, и они глохли. Снегоходы не могли никуда проехать — реки освободились ото льда, а снег превратился в жидкую кашу. Гусеничные вездеходы двигались слишком медленно, а машины с санными полозьями не могли ездить по размокшей земле. Реки вышли из берегов, и течение в них стало настолько бурным, что плыть по воде было явным безумием.

И только маленький караван кудрявых лошадок, каждая из которых помимо всадника везла еще и вьюки с грузом, медленно, но верно углублялся в пустынные, незаселенные просторы оконечности материка, к горной цепи, которая возвышалась над равниной далеко на северо-западе. С другой стороны равнину ограничивали обширные поля пакового льда, выходившие в открытое море.

На первом кудряше, которого звали Бору, ехала Шинид. На втором, самом крепком и мощном из всех, восседала Клодах, закутанная в пончо, такое широкое, что под его складками скрывались и конь, и всадница, а все вместе это выглядело как небольшая ходячая гора с четырьмя копытами. За ними ехала Банни, потом Диего Метаксос, которому не давала покоя тревога за отца, оставшегося на попечении Эйслинг. Паренек не знал, правильно ли он поступил, приняв приглашение участвовать в спасательной экспедиции, хотя и считал это большой честью. Диего уехал, а отец остался — он все так же сидел с отсутствующим видом и поглаживал кошку. Кошки Клодах все время вертелись вокруг больного, ни на секунду не оставляя его одного. И Клодах, и Эйслинг уверяли Диего, что это очень хороший признак, и говорили, что все идет как надо. Диего не мог ускорить выздоровление отца, но он взял с Эйслинг обещание как можно скорее отвести папу к горячим источникам. Стив Марголис настоял на том, что тоже поедет с ними и будет присутствовать при этом необычном явлении как “ученый наблюдатель”. У него было с собой переговорное устройство для связи с Адаком в Килкуле и с космобазой — единственная уступка современным технологиям.

Банни считала, что нынешний состав спасательной экспедиции — самый неподходящий из всех, какие только можно представить. Но в Килкуле сейчас собралось столько пострадавших от раннего ледохода, что было просто некому больше поехать на поиски. Шинид поехала бы одна, если бы никто не захотел составить ей компанию — она очень хотела спасти Яну, надеясь как-нибудь найти и своего брата. Банни едва успела передать Клодах слова Адака о том, что разбился шаттл, а Яна попала в неприятности, как в дом вошла Шинид и сказала, что у Яны проблемы, и она, Шинид, едет ее выручать.

— Это Шон попросил тебя? — спросила Клодах, проницательно глядя Шинид в глаза.

— Не только Шон, — резко ответила Шинид и оглядела присутствующих, оценивая, годятся ли они ей в спутники.

Клодах коротко кивнула и с силой вонзила нож для резки мяса в доску.

— Я еду с тобой.

— Ты?! — Банни не могла поверить своим ушам. Но Клодах уже сняла передник и, подойдя к груде одежды, сваленной у двери, стала выискивать свою куртку и ботинки.

Решимость Клодах заразила всех остальных. Ничто не могло бы удержать Банику от участия в спасательной экспедиции — Стив Марголис даже удивился настойчивости девочки. Сам он собирался ехать, потому что твердо решил пронаблюдать “необычное природное явление” — вулкан. Диего колебался — ему, конечно же, очень хотелось поехать, но он не мог оставить отца одного. Тогда Эйслинг вызвалась присмотреть за больным, пока они не вернутся.

Когда все вышли на улицу, выбрать себе кудряшей из табуна, который пригнала Шинид, оказалось, что к экспедиции присоединится еще один доброволец — Нанук. Шинид улыбнулась и погладила черно-белого кота, благодаря за участие.

Дина тоже решила идти с ними и настояла на своем, прибегнув к самым крайним мерам. Когда собака увидела, как маленький отряд выезжает из поселка, она принялась скулить и завывать так жалобно и так пронзительно, что Клодах пришлось зайти к Лайэму и попросить, чтобы он отпустил Дину с ними. Дина радостно сорвалась с места и помчалась к Диего. И все время, пока они ехали на северо-запад, в глубь пустынной равнины, собака держалась рядом с кудряшом, на котором ехал мальчик.

Нанук пребывал в полной уверенности, что именно ему принадлежит право возглавлять экспедицию, и бежал впереди, время от времени приостанавливаясь и поджидая Шинид — как будто надеясь, что таким образом ему удастся заставить их ехать быстрее. Но земля размокла, повсюду лежали кучи подтаявшего, рыхлого снега, и экспедиция перемещалась вперед довольно медленно — даже смышленые кудряши то и дело оступались, когда их копыта попадали в предательские ямы, скрывавшиеся под талым снегом.

В первый день похода, когда земля снова содрогнулась, Клодах подняла руку, подав всем знак остановиться. Она с трудом слезла с кудряша, медленно легла, распластавшись всем телом, и приложила правую щеку к покрытой талым снегом земле. Через некоторое время Клодах поднялась, отерла лицо и указала на запад:

— Туда!

У Клодах были и иные способы общения, и Банни, как завороженная, наблюдала за ней. Клодах пела. Глубоким выразительным голосом она пела, обращаясь к птицам, к скалам и к растениям:

Друзья мои, видели ли вы нашу подругу Янабу?Она встретила врага и вступила с ним в бой.Присмотрите, чтобы с ней не случилось беды!

Когда птицы слышали Клодах, они сразу же улетали куда-то, если ее слышали звери, они оставляли свои звериные дела и куда-то убегали. Ручьи и реки продолжали деловито нести свои струи дальше, но Банни готова была поклясться, что их волны после песни Клодах изменяли свой ритм. А земля под копытами кудряшей просто слушала, вбирая в себя звуки мелодии. Клодах тоже слушала, а потом говорила, в каком направлении надо ехать. Караван поворачивал, куда указывала Клодах, и они ехали, а потом Клодах снова пела и снова слушала.

Таким вот образом они и путешествовали два дня, и две ночи, и еще половину дня. Правда, Стив Марголис все время требовал объяснений по поводу таких "донкихотских” перемен маршрута. Они спали, как могли, прямо в седлах и делали остановки только для того, чтобы покормить кудряшей, да еще останавливались на десять минут каждые два часа, чтобы дать кудряшам немного отдохнуть. Лошадки неутомимо продолжали путь, по большей части шагом, а когда попадались участки хорошо подсохшей, ровной земли без снега — переходили на легкий, ровный галоп.

Довольно скоро спасателям пришлось прикрывать лица кусками полотна, которое быстро забивалось пылью и пеплом, так что его надо было часто отряхивать. Пыль и пепел были повсюду, и даже пища, которую путешественники ели во время коротких привалов, на вкус больше всего походила на те же самые пыль и пепел. Глаза у всех покраснели и припухли. Когда на привалах им попадались нерастаявшие сугробы, путешественники разгребали верхний слой и чистым снегом умывали лица, пытаясь уменьшить раздражение, вызванное пылью.