Последняя зима - Алексей Федоров

- Сволочь! Вот сволочь! Шкура! Гад! - очередью пустил Негнемат и злобно добавил что-то по-татарски, вероятно тоже ругательство.

- Козюля болотная! - тонким голосом добавила девушка и всхлипнула.

- Черкасский - шкура и гад? - спросил капитан.

- Черкасский, - подтвердил Маханов.

Рассказ Негнемата и Кати был торопливым, непоследовательным, часто прерывался вопросами Дроздова. Вот что произошло за эти трое с лишним суток, если все расположить по порядку.

На хуторе Маханов вручил письмо тетке Марине, попросил сразу же отнести его в Брест и объяснить дочери, как передать Черкасскому. Перед уходом хозяйка спрятала ночного гостя на чердаке, дав ему про запас кружку воды и несколько лепешек. Оставшаяся дома сестренка Кати двенадцатилетняя Юлька про спрятанного человека ничего не знала. Разбудив ее, мать сказала: "Пойду в город на базар, захвачу еще в столовой помои для поросенка, к вечеру буду обратно".

Маханов немного вздремнул. Из полузабытья его вывели раздавшиеся внизу стук в дверь и какие-то голоса. Через щель Негнемат увидел вошедших в сени двух немецких солдат и трех власовцов; последних он даже узнал рядовые 4-й роты. Сердце екнуло... Неужели?.. Он прислушался. Нет, не за ним! Судя по разговору внизу, это был обычный патруль, проверяющий, нет ли на хуторах кого-либо из посторонних.

- Маты в город пошла... Катя в охфицирськой столовой робыть, доносился голос Юльки.

Хорошо, что девочка не знает о нем! И не желая того, Юлька могла бы выдать его своим беспокойством, непроизвольно брошенным на чердак взглядом. А если патрульные сами вздумают подняться сюда? Маханов решил встретить их броском гранаты, а затем выбраться через слуховое оконце на крышу... Восемь патронов в пистолете, есть еще и запасная обойма! Негнемат весь напрягся, стиснул зубы, приготовился действовать.

Но опасность пронесло. Потоптавшись в сенях и поговорив с Юлей, патрульные пошли дальше.

Поздно вечером вернулась тетка Марина. Покормив и уложив младшую дочь, она поднялась к Маханову.

- Передала и сказала все, что ты велел... После обеда еще раз к ней заходила. Ничего не могла Катя сделать. Какие-то немцы в полк понаехали! Начальство! Вместе с Черкасским завтракали и обедали... Никак нельзя было письмо незаметно от них сунуть!

- Когда уедут немцы, Катя не говорила?

- Ей же не докладывают... Ждать надо! Завтра опять в город пойду... А вот это тебе от Катьки, чтобы легче ждать было!

Женщина сунула в руку Маханова пачку сигарет.

И на другой день тетка Марина вернулась из Бреста ни с чем. Немецкое начальство по-прежнему находилось в полку. Передать письмо Черкасскому без лишних свидетелей Катерина все еще не могла. Мать она просила пока не приходить, чтобы не вызвать подозрение ежедневными визитами. Как только Черкасский прочтет письмо и даст ответ, Катя вызовет тетку Марину через кого-нибудь из своих подружек.

И вдруг сегодняшней ночью девушка с плачем сама прибежала домой. Немцы наконец уехали. Черкасский обедал один, даже без обычного своего сотрапезника - начальника штаба. Убирая посуду, официантка молча положила перед командиром полка письмо. Удивленно взглянув на Катю, тот взял конверт и начал его вскрывать. "Ответ дайте за ужином", - шепнула девушка, выскальзывая из кабины.

Те несколько часов, что оставались до вечера, стоили Катерине многих волнений. Каждую минуту ее могли арестовать, отправить в гестапо. Наконец наступило время ужина. Черкасский пришел в кабину вместе с начальником штаба. За ними последовала официантка, чтобы принять заказ.

Черкасский перечислил нужные ему блюда, не сказав больше ни слова. Вернувшись с кушаньями и расставляя их на столе, Катя вопросительно взглянула на власовского полковника.

- Обожди! - сказал он лениво. - Дам тебе ответ...

- Что за ответ? - удивился начштаба.

- Да вот получил сегодня письмо от Федорова с предложением переходить к нему всем полком.

- А кто передал?

- Эта вот дура, а ей наверняка Махмутка-татарин, что недавно сбежал. Переходить предлагают, амнистию сулят... Думаю, пока рановато! Кривая еще не показывает...

Черкасский помолчал немного, что-то прикидывая в уме, потом тихо сказал официантке:

- Чтобы через два часа тебя здесь не было! Кончится ужин - и айда... Понятно? А татарчуку своему передай: попадется - повесим.

Катя кончила рассказывать, всхлипнула и опять выругала Черкасского болотной козюлей.

- Не хнычь! - бросил ей Дроздов. - Ты точно запомнила его слова: "рановато", "кривая еще не показывает"?

- Господи! Как сейчас слышу! И пальцем по воздуху туда-сюда провел...

- Действительно, мерзавец отпетый! - сказал капитан. - Значит, на кривую поглядывает... Куда вывезет! Нос по ветру держит! Кто сильней окажется, с теми будет и Черкасский...

- Как бы мне вешать его не пришлось! - ударил по земле кулаком Маханов.

- А куда же теперь нам с мамой и Юлькой? - спросила Катя.

Этот вопрос решался сам собой. Кате с матерью и сестренкой надо поскорее уходить к партизанам, а пока где-нибудь спрятаться. Но и разведчикам нельзя оставаться поблизости от хутора. Никак нельзя!

Капитан Дроздов отлично понимал, почему командир власовцев отпустил Катю. Такой случай Черкасский использовал бы в своих интересах, попадись он в руки советского правосудия. Негодяй не только держит нос по ветру, посматривает на "кривую", но и думает о будущем. Но ведь этот растленный тип может и пожалеть, что позволил официантке скрыться, может донести немцам о письме. Тогда розыски девушки и Маханова начнутся, конечно, прежде всего в окресткостях хутора. Необходимо отойти к базе еще и по другой причине. На базе - радиостанция, можно связаться со штабом, доложить обстановку.

Вместе с тем Дроздову очень не хотелось удаляться от города. Отказ Черкасского вести переговоры предусматривался приказом, полученным капитаном. В этом случае выход к Бресту требовалось использовать для разведки его гарнизона. Маханов и Силкин сообщили, что кроме власовцев в гарнизон входят два разбитых на фронте и вновь формирующихся немецких полка, немецкая разведочно-диверсионная школа и госпиталь. Надо было проверить, уточнить полученные данные. В таком деле не обойтись без помощи местных жителей.

- Катерина! - обратился Дроздов к шептавшейся с Махановым девушке. Скажи, есть ли у тебя хорошие подружки, такие, кому ты как самой себе доверяешь?

- Есть, конечно... Вот Лида с нашего хутора, тоже в столовой работает... Потом Ольга, Нина из городских девчат...

- За Лиду и я ручаться могу! - сказал Маханов. - О Лиде мы сейчас как раз и говорили... Нельзя ли, капитан, мне с ней записку ребятам передать?

- Каким ребятам? И о чем записку?