Последняя зима - Алексей Федоров

- Вот вам самый настоящий гитлеровец! - сказал Николенко профессорским тоном. - Лучших теперь и не бывает! Нос у него подморожен, но зато перед вами ефрейтор. Вон на левом рукаве ефрейторская нашивка углом.

- Чего ж, "язык" вполне подходящий! - обрадованно заявил один из сержантов.

- Постой, не торопись! Надо еще выяснить, насколько он умственно подкован, - сказал Николай Михайлович, а затем обратился к пленному: - Ну как, ефрейтор? Гитлер капут?

- Капут! - с готовностью подтвердил немец, держа руки по швам.

- А партизан - капут?

- Нихт, нихт... Партизан ист гут! Партизан нихт капут!

- Во всем прекрасно разбирается, - отметил Николенко. - Таким образом, ребята, вопрос ясен: остаетесь у нас ночевать.

- Как бы не сбежал этот вояка! - сказал командир красноармейцев. Связать надо. Веревка у нас припасена.

- Береги, солдат, веревочку до Берлина, может, Гитлера еще вешать будешь! - подмигнул разведчику Караваев. - А у этого обрежем на штанах все пуговицы, и никуда он не денется.

- Когда пуговицы обрезаны, фашист о побеге и не мыслит. Ему лишь бы портки удержать! - объяснил Николенко.

Армейцы остались, побывали еще во многих землянках, хорошо выспались и только утром со всеми нужными данными и с пленным, поддерживающим нижнюю часть обмундирования, тронулись в обратный путь.

Мне поведал эту историю Иван Иванович Караваев. Между прочим, он считал, что 5-й батальон первым принимал у себя армейских разведчиков. Я не стал его разочаровывать. К тому времени армейцы уже побывали и в других батальонах, и у нас в штабе, всюду получая интересовавшие их сведения.

Однако дело не ограничивалось сообщением нужных данных соседним частям Красной Армии. В штабы ближайших фронтов мы регулярно направляли разведывательную информацию по всему нашему району, да и не только по нашему.

В начале марта, например, соединение получило задание провести глубокую разведку в районе города Дубно, Ровенской области. Немцы успели создать здесь мощную линию обороны, преграждавшую путь Красной Армии к Тернополю и Львову. Естественно, что этот район очень интересовал советское командование. Подойти с тыла к Дубно было удобнее всего нашим партизанам. Мы направили туда большую группу разведчиков. Поработала она неплохо, собрав обширные и ценные данные, которые помогли советским войскам выбить фашистов из Дубно и погнать их дальше.

Наступление Красной Армии развивалось и на Волыни. Гитлеровцы пятились назад, прижимаясь к железной дороге. Мы стояли севернее, в лесах. Мимо партизанских лагерей начали "проскакивать" одна за другой наши регулярные части. И вот мы вдруг оказались уже не в немецком, а в советском тылу.

Это, так сказать, официально. А фактически партизаны нескольких батальонов соединения еще продолжали подрывать немецкие эшелоны и действовали, следовательно, в тылу противника. Дело в том, что далеко не везде линия фронта стабилизировалась, местами она была довольно условной. В связи с этим происходили необъяснимые на первый взгляд вещи.

Получаю, например, радиограмму от командира 38-й гвардейской стрелковой дивизии с благодарностью нашему 8-му батальону за участие в бою у деревни Тур и с просьбой представить отличившихся к наградам.

Ничего не понимаю! Что за деревня Тур? Как туда попал 8-й батальон? Почему он вдруг участвовал в бою, когда, по нашим сведениям, этот батальон продолжает успешные диверсии на железной дороге? В последней шифровке командир 8-го Никифор Халимон доносил о пяти подорванных эшелонах, а об участии в бою - ни слова...

Быть может, армейцы что-нибудь спутали? Тем более, судя по карте, гвардейская дивизия находится в одном месте, наш батальон - в другом, а деревня Тур - далеко в стороне.

Несколько позже все объяснилось. Оказывается, диверсионная группа 8-го батальона, причем достаточно крупная - из сорока человек, просочилась в немецкий тыл, чтобы поискать там "работенки". Минерам удалось подорвать пять вражеских эшелонов, о которых и сообщил нам Халимон. Возвращаясь к себе в лагерь, партизаны встретили один из полков 38-й дивизии. Полк этот был далеко не полного состава. Он ждал подкреплений, чтобы затем атаковать в деревне Тур мадьярский гарнизон, насчитывающий более трехсот штыков.

- А чего ждать! - сказали партизаны командиру полка. - Чем мы для вас не подкрепление? Двенадцать ручных пулеметов имеем, один станковый, автоматов хватает... Обойдем эту деревню стороной, подберемся к мадьярам с тылу да как ударим, а вы в лоб атакуйте!

Командир полка согласился, и все развернулось дальше по совместно разработанному плану. Удар с двух сторон был для оккупантов неожиданностью. 72 вражеских солдата полегли убитыми, 67 сдались в плен, остальные разбежались. Партизаны захватили два тяжелых пулемета, два ручных, с полсотни винтовок и автоматов. У нас потерь не было, лишь один человек получил ранение.

- Почему не сообщили об этой операции? Почему штаб узнает о ней от армейского генерала? - укорял я Халимона.

- Так чего же, Алексей Федорович, зря писанину разводить! Об эшелонах всегда сообщаем, эшелоны - наше дело, а деревня Тур, можно сказать, случайно подвернулась...

Подобных случайностей было не так уж мало. Партизаны помогали армейским частям очищать от врага отдельные населенные пункты, обезвреживать бандеровские отряды, а три наших батальона совместно с подразделениями 38-й гвардейской дивизии провели довольно серьезную операцию у села Речица.

Это село, с его ближайшими окрестностями, находилось на правом берегу Припяти, на одном из небольших плацдармов, которые удерживали в своих руках отступавшие в брестском направлении гитлеровцы. Овладеть Речицей и расположенной за ней переправой - значило открыть дивизии путь дальше на Брест. Вот почему фашисты прикрыли село линией окопов, сосредоточили здесь немало артиллерии, минометов и довольно крупный гарнизон. 38-я дивизия могла действовать здесь лишь силами одного полка. Несколько его атак оказались безуспешными. Полк понес значительные потери. Штаб дивизии тогда обратился за помощью к нам. Под общим командованием Николенко мы направили к Речице его батальон вместе с батальонами Ковалева и Халимона.

После длительного перехода по весенней распутице порядком утомившиеся партизаны прибыли к исходным позициям. Уже надвигалась ночь. Николай Михайлович связался с командиром дивизии, затем с командиром полка, ознакомился с обстановкой, получил участок для наступления. Очередная атака должна была начаться в 6 часов утра после артиллерийской подготовки.

- Да и немцы обычно огоньком отвечают, - предупредил командир полка. - Плохо, брат, что нет у вас лопаток! Чем будете окапываться?