Львиное сердце. Под стенами Акры - Шэрон Кей Пенман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Неужели так будет всякий раз, Морган? — спросила Мариам, снова обретя дыхание.
Сарацинка попыталась сесть, но решила, что кости еще не способны удержать ее, и упала на подушки, с восхищением глядя на возлюбленного. Тот откинул покрывало, потому как был влажен от пота.
— Хотел бы я сказать «да», кариад, но это... это было так близко к идеалу, насколько можно мечтать.
— Ты утверждаешь, что мы уже достигли вершины и теперь будем только спускаться? — Мысль показалась им дико веселой, и оба смеялись так, что слезы брызнули из глаз. — Как величали вашего великого валлийского волшебника? Мерлин? Думаю, я буду теперь так тебя называть. — Тут Мариам расплылась в кошачьей улыбке величайшего наслаждения. — Потому как ты воистину способен творить заклинания.
— Мерлин? Я возражать не стану, — заявил молодой рыцарь с таким самодовольством, что сарацина пихнула его локтем под ребра.
Он защищался подушкой, и между ними разгорелся увлекательный эротический поединок, преждевременно оборвавшийся, когда они оказались в опасной близости от края кровати. Оба еще пребывали в эйфории, еще летели на гребне волны, и никто не был готов возвращаться в реальный мир, поджидающий за запертой дверью. Но Мариам пришла вдруг в голову неприятная мысль.
— Как мы узнаем, что близится вечерня? — спросила она. — Если опоздаю, меня хватятся и станут искать в епископском дворце.
— Я купил одну из тех свечей, что размечены на часы, — ответил рыцарь.
Заставив себя встать с кровати, он пересек комнату и чиркал кремнем по огниву до тех пор, пока фитиль не занялся. Молодой женщине никогда прежде не доводилось бывать в гостиницах, но оглядевшись, она поняла как постарался возлюбленный, чтобы сделать их свидание по возможности удобным — здесь было чище, чем стоило ожидать от съемного помещения: пол устилало свежее благоуханное сено, не бросалось в глаза обычной пыли и паутины. В дополнение к свече имелся тазик для умывания, полотенца, одеяла слишком дорогие для того, чтобы принадлежать любой гостинице, подушки, кубки, кувшин с вином и блюдо с фруктами. Морган позаботился припасти даже медный ночной горшок.
Выпростав руку, она поманила его обратно в постель, промурлыкав негромко:
— Здесь так пусто без тебя, любимый.
Он захватил с собой вино и фрукты. И оказался настолько практичным, что не забыл полотенце, которым обтер ее влажное тело, удивляясь при этом золотистой, под стать глазам, коже. Пока Морган обтирался сам, Мариам любовалась им, потягивая вино.
— Как жаль, что организовать нам свидание так сложно. Мы не можем использовать в качестве прикрытия епископа Теобальда, иначе пойдут слухи о моей связи с ним!
— Ну и рад же он будет! — отозвался валлиец, положив ей в рот кусочек манго и слизнув капельку сока, побежавшую по ее шее.
Сарацинка носила волосы, заплетенными в две длинные косы — стиль, уже вышедший из моды в западных королевствах, но еще распространенный в Утремере. Он провел одной из кос по ее щеке, жалея, что не может видеть эти пряди распущенными, как законный супруг. Но как им устроить свидание на целую ночь, когда урвать несколько часов и то невообразимо сложно?
— Джоанна поделилась со мной однажды, что недруги ее матери обвиняли Алиенору неверности французскому королю, — сказала фрейлина, в качестве ответной услуги кладя Моргану на язык дольку апельсина. — Как будто королева способна скрыться из поля зрения достаточно надолго, чтобы совершить адюльтер! Ее исчезновение сразу вызовет переполох во дворце. Слуги постоянно мешаются под ногами, глаза повсюду, и далеко не все дружеские, потому как кругом шпионы. Вдова хотя бы пользуется немного большей свободой, потому как ее целомудрию придают не так много значения, как верности жены или неприкосновенности девичества. Поскольку я вдова и не нахожусь под постоянным присмотром, мы обязаны изыскать способ воспользоваться этим преимуществом.
— Ну, думаю, у нас будет время поразмыслить. Насколько мне известно, Ричард собирается выступить на Бейрут через день-два.
— Так скоро? Ты ведь здесь всего два дня!
В голосе Мариам звучало столько разочарования, что Морган наклонился и поцеловал ее. От нее исходил аромат вина, манго, разогретого тела и причудливых сандаловых духов.
— Надеюсь, это произойдет не завтра, — продолжила сарацинка. — Как ради меня, так и ради Изабеллы. Генриху исполняется двадцать шесть, и она собирается закатить большой праздник. Кто бы мог подумать, что начинавшийся при таких зловещих обстоятельствах брак доставит им обоим столько радости? Но любому имеющему глаза достаточно взглянуть на них, чтобы понять, как безоглядно они увлечены друг другом.
— А я безоглядно увлечен тобой, кариад, — заверил ее рыцарь.
Она рассмеялась, позабыв про Генриха и Изабеллу, довольная тем, что ее мир сжался до размеров комнатушки в гостинице, до постели и мужчины в ней. По мере того как текли часы, они делились секретами и воспоминаниями. Морган поведал ей о родителях и их удивительной истории любви — о побочном сыне короля и его слепой валлийской кузине, которые преодолели все препятствия и нашли счастье в горах Эрири. Рассказал о службе у Жоффруа Бретонского и у старого короля, о своем внутреннем конфликте между привязанностью к Уэльсу и тягой к приключениям. Мариам поделилась историей о муже, которого уважала, но не любила, о матери, которую едва помнила, о своей жизни на Сицилии. О детстве рядом с Джоанной, девочкой — невестой брата. Молодая женщина призналась, что скрыла гнев, вызванный резней гарнизона Акры, потому как не хотела отравлять дружбу с Джоанной, и со временем согласилась, что то была военная необходимость, хоть и исполненная с хладнокровной жестокостью.
— Мне казалось, что Ричард смотрит на сарацин так же, как большинство наших собратьев по Христу, — пояснила Мариам. — То есть
