Клич войны - Уилбур Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мэннерс расхохотался и захлопал в ладоши. - Вот это уже заслуживает альфу!’
‘Почему ты так говоришь?- спросил Браун.
- Потому что это отвратительно ... я имею в виду буквально наполнено ненавистью. То, как деградируют евреи, просто ужасно. И в этом есть что-то пугающее - все эти огромные красные знамена со свастикой на них, и отвратительные люди, расхаживающие вокруг в причудливых мундирах, как маленькие оловянные боги. Каждый раз, когда я был там, становилось еще хуже.’
‘Ты думаешь, немцы хотят войны?’
- Нет, я абсолютно уверен, что средний немец боится новой войны. Только оказавшись там, вы поймете, сколько людей они потеряли, больше, чем мы в Великой войне. Но дело ведь не в том, чего они хотят, верно? Все дело в том, что дает им Гитлер.’
- Ах да, господин фюрер ... скажите, что о нем думали ваши хозяева? Я полагаю, что с таким именем, как “фон Шендорф”, они были тем, что мы могли бы назвать верхним слоем.’
‘Да, были. Что же касается того, что они думали о Гитлере ... - Шафран мысленно вернулась назад и попыталась честно описать, как родители Чесси относились к своему лидеру. - ‘Я полагаю, они чувствуют себя так же, как люди из высших слоев общества в этой стране, если бы королевская семья исчезла, а какой-нибудь ужасный маленький капрал со смешными усами внезапно занял место верховного правителя страны. Они будут в ужасе. Они сочтут это невероятным. И они сделают все возможное, чтобы вести себя так, как будто его просто не существует.’
- Многие представители английской верхушки весьма симпатизируют, даже чересчур - господину Гитлеру, - заметил Браун.
‘Да, но только как правителю Германии. Им бы не очень понравилось, если бы он ими командовал.’
Мистер Браун был поражен самоуверенностью и прямотой, с которыми Шафран высказывала свое мнение. Он ожидал бы этого от блестящего молодого Оксфордца, хотя, возможно, и не от того, кто был еще новичком. Но даже самый яркий синий чулок, который втайне придерживался очень сильных взглядов, был склонен чувствовать себя скованным правилами приличного поведения леди. Дело было не в том, что девушка Кортни была какой-то визгливой или злой. Он задавал ей прямые вопросы. Она давала ему прямые ответы. Более того, ей и в голову не приходило вести себя иначе.
"У твоей матери такого никогда не было", - подумал он. Она была так же красива, как и ты, так же храбра, так же умна. Но у нее не было этой внутренней веры в себя, во всяком случае, поначалу. Это, моя дорогая, большая честь для тебя.
Он взглянул на часы. - Боже мой, неужели сейчас такое время? Мне действительно пора идти. Мэннерс, большое спасибо за ваше гостеприимство, которое столь же великодушно, как и всегда.’
‘С превеликим удовольствием, сэр.’
- И Мисс Кортни, мне очень понравился наш разговор. Я думаю, что вы молодая женщина, за которой нужно следить, и я был бы очень признателен за возможность поговорить с вами снова. Например, если вам случится совершить еще одну поездку в Германию, мне будет очень интересно услышать ваши наблюдения.’
‘Это очень лестно, - сказала Шафран с подобающей случаю благодарной улыбкой. ‘Я была бы рада предоставить их вам, хотя уверена, что вы уже знаете об этом месте гораздо больше, чем я когда-либо узнаю.’
‘Ах, но нет ничего лучше, чем свежая пара глаз ... Ну, тогда я пойду. Не волнуйся, Мэннерс, я сам найду выход.’
С этими словами Мистер Браун вышел на деревянную лестницу и, спускаясь на первый этаж, подумал: "Вы нам еще пригодитесь, Мисс Кортни. О да, когда-нибудь ты мне обязательно пригодишься.
Незадолго до конца семестра, собираясь на Рождество, Шафран получила письмо от Чесси фон Шендорф. Письмо было написано в ее обычной болтливой манере, с новостями о семье и вопросами о жизни Саффи в Оксфорде. Большой новостью для Чесси было то, что ее пригласили присоединиться к группе друзей, которые собирались на две недели в Санкт-Мориц, сразу после Рождества. - Конечно, катание на лыжах будет чудесным, хотя я знаю, что тебе это неинтересно!" - она написала, заставив Шафран улыбнуться, потому что это была одна из самых забавных шуток в их жизни, что за три года, что она навещала Чесси и ее семью, все из которых надевали лыжи почти сразу, как только они могли ходить, Саффи никогда не развивала никаких больших навыков на снегу. Это сбивало с толку их обоих, потому что никогда прежде не было такого вида спорта, который Шафран не любила бы как естественный, но по какой-то причине – они согласились, что это должно быть как-то связано с ее африканским воспитанием - она была, хотя и достаточно храброй, чтобы преодолеть любой склон, не более чем компетентной лыжницей. Чесси была в восторге, обнаружив, что наконец-то здесь было что-то, в чем она затмевала свою блестящую подругу, и Шафран приняла обдуманное решение отбросить свою обычную, яростно соперничающую натуру, потому что казалось только справедливым позволить Чесси получить свою долю внимания на этот раз. Но тема катания на лыжах вскоре была забыта, потому что тогда появились действительно интересные новости:
- А теперь, Саффи, моя дорогая подруга, я должна сообщить тебе самую чудесную новость из всех – я влюблена!!!! Его зовут Герхард, и он происходит из очень хорошей семьи (очень богатой семьи, как говорит мне Мутти!). По профессии он архитектор, но в свободное время служит в Люфтваффе и летает на истребителях. Итак, он художник, и он храбрый воин, и он высок, и красив, как кинозвезда,и у него прекрасные глаза, такие добрые и нежные. О Саффи, когда он смотрит на меня такими глазами, я на седьмом небе!! Итак, он присоединится к нам в Санкт-Морице, ближе к концу нашего пребывания, и я думаю, что он может предложить мне выйти за него замуж, и если он это сделает, я скажу "Да", потому что я так люблю его и хочу быть с
