Генералиссимус князь Суворов - Александр Петрушевский

Для встречи неприятеля, Суворов распределил войска таким образом. В первую линию, под командою генерал-майора Река, назначено 2 батальона и 5 рот; во вторую линию — 3 батальона, в том числе один находился еще в 14 верстах за Кинбурном. Кавалерии указано место влево от пехоты, по берегу Черного моря; во главе её казаки. Пехоте велено строиться развернутым фронтом. а не в каре, так как у Турок кавалерии не было; строй в каждой линии глубокий, т.е. часть за частью, параллельно одна другой, с резервом позади. Первая линия располагается по полу-батальонно и по-ротно, вторая — по-батальонно. В крепости оставлено две роты, в вагенбурге за крепостью — тоже.

После полудня Турки сделали омовение, совершили обычную молитву на глазах у Русских и потом стали приближаться к крепости. Им не мешали. Подошли на версту, а передовые под закрытием берега приблизились шагов на 200 к гласису. Тогда, в 3 часу дня, по знаку Суворова дал сигнал к бою — залп из всех орудий, обращенных к западной стороне косы. Первая линия быстро двинулась из крепости; два полка казаков и два эскадрона регулярной кавалерии, стоявшие по той стороне Кинбурна, обогнули крепость со стороны Черного моря и бросились в атаку на турецкий авангард, Он был почти весь уничтожен вместе со своим начальником. Пехота тем временем взяла вправо, сильным ударом опрокинула Турок и погнала их к ложементам, несмотря на огонь турецкого флота, имевшего больше 600 орудий. Рек взял в короткое время 10 ложементов, но дальше проникнуть не мог; коса суживалась, стало тесно, и упорство Турок возрастало. Орловский полк, бывший в первой линии, сильно поредел; Суворов двинул в бой вторую линию в помощь первой и приказал атаковать двум эскадронам. Турки однако не только выдержали, но удвоив усилия, опрокинули атакующих и выгнали их из всех ложементов 7.

Суворов находился в передних рядах, пеший, так как лошадь его была ранена. Увидев двух Турок, державших в поводу по добычной лошади и приняв этих людей на своих, так как высадившиеся Турки кавалерии не имели, сильно утомившийся Суворов крикнул им, чтобы подали ему лошадь. Турки бросились на него вместе с несколькими другими; но к счастью мушкетер Новиков услышал зов своего начальника, бросился на Турок. одного заколол, другого застрелил и обратился было на третьего, но тот убежал, а с ним и остальные. Отступавшие гренадеры заметили Суворова и по крику: «братцы, генерал остался впереди», -ринулись снова на Турок. Бой возобновился, и озадаченные Турки стали снова быстро терять один ложемент за другим. Успех Русских был однако не продолжителен; они израсходовали почти все патроны и не могли продолжать наступление под перекрестным огнем неприятеля: спереди производился сильный ружейный огонь, большею частью двойными пулями; справа приблизившийся флот осыпал Русских градом бомб, ядер и даже картечей. Пальба турецкого флота не оставалась без ответа с нашей стороны: крепостная артиллерия потопила две неприятельские канонерки; полевая истребила две шебеки; лейтенант Ломбард, несмотря на недавнее запрещение вдаваться в рискованные предприятия без дозволения, атаковал своею галерой левый фланг неприятельского флота, и 17 легких судов заставил отойти дальше от берега, Но все это, уменьшая турецкий огонь до некоторой степени, не парализовало его, и Русские снова принуждены были ретироваться к крепости, что и исполнили в большом порядке, бросив однако несколько полковых орудий 6.

Солнце стояло низко; генерал Рек был еще при первой атаке ранен и вынесен из боя; убыло из строя много и низших начальников; ряды поредели. В довершение несчастья сам Суворов получил картечную рану в бок, ниже сердца, и на некоторое время потерял сознание. Перед его глазами происходили необычные для него дела: русские роты и батальоны проносились мимо в быстром отступлении; Турки с радостными криками отвозили с поля доставшиеся им русские пушки и яростно преследовали отступающих; дервиши сновали по турецким рядам, возбуждая энергию мусульман и показывая собою пример. Но сердце его не дрогнуло, он не считал дело проигранным и смотрел на двукратную неудачу не более, как на фазисы боя. Четыре месяца спустя, описывал одному из своих приятелей кинбурнское дело, он говорит про этот именно момент: «Бог дал мне крепость, я не сомневался». При такой уверенности предводителя, победный конец разумеется не замедлил 7.

Было послано приказание в Кинбурн и в вагенбург — прислать все, что можно. Прислано 3 роты, одновременно с ними подоспел слабый батальон, стоявший в 14 верстах за крепостью и назначенный по диспозиции во вторую линию боевого расположения. Около этого же времени пришла на рысях легкоконная бригада, за которою было послано утром, верст за 30. Свежие войска повели третью атаку с бурным порывом. Турки были выгнаны из всех ложементов; легкоконная бригада била их с фронта, пехота теснила справа, казаки действовали слева. Неприятель очутился как в тисках и нигде не видел себе спасения, потому что суда, высадив десант, отошли в море по приказанию паши, который думал таким способом вдохнут в свои войска больше решимости и храбрости. По словам Суворова, Турки как тигры бросались на теснивших их русскую пехоту и кавалерию, но безуспешно. Скоро они были сбиты на пространство всего полуверсты; русская артиллерия громила их картечью, нанося страшный урон. Турки бросались в море: одни укрывались за бревенчатой эстакадой, другие искали спасения вплавь и гибли в воде сотнями. Дело было для них проиграно безвозвратно.

Спустилась ночь; Суворов велел войскам отходит к Кинбурну. В это время раздались там выстрелы: турецкие Запорожцы, предполагая найти крепость без гарнизона, вздумали взять ее нечаянным нападением, но были отбиты. Бой был уже совсем кончен, когда прибыли еще 5 эскадронов со своего дальнего поста, по утреннему приказанию 3.

В конце дела Суворов был снова ранен, ружейною пулею в левую руку навылет. Он подъехал к берегу, есаул Кутейников омыл ему рану морскою водой и перевязал своим галстуком. Суворов очень страдал от ран и большой потери крови и хотя держался на ногах, но часто впадал в обморок, что продолжалось больше месяца 7.

Уцелевшие остатки турецкого десанта провели ночь в воде, за эстакадой. Так как эти люди были большею частью ранены, то ночь ухудшила их состояние и не более половины их потом поправилось. Рано утром прибыли к косе турецкие суда за живыми и мертвыми. Посыпались русские ядра и гранаты и много шлюпок потопили; пошло ко дну и одно транспортное судно, слишком нагрузившееся беглецами. Суда отошли, успев забрать живых и часть мертвых; первых было не больше 6 или 700; турецких трупов осталось на косе свыше 1500. Описывая генералу Текелли кинбурнское дело, Суворов сознавался, что следовало бы в ту же ночь забрать в плен или истребить остаток уцелевших Турок, но он не мог этого сделать вследствие истощения сил и беспрерывных обмороков: «Божиею милостью довольным быть надлежало».