Перекресток - Андре Сир

Дегару повезло — лучники действительно так увлеклись битвой, что совершенно не обращали внимания на то, что творится у них за спиной. Опомнились они в самый последний момент, когда грозный следопыт выцеливал последнего оставшегося в живых шамана на правом, ближайшем к роще, фланге нападавших. Неслышно в шуме боя прозвенела тетива и орки остались без магической защиты, чем моментально воспользовался Карр: среди хряков медленно, как раковая опухоль, начал разгораться огонь безумия, постепенно захватывая всё новые клеточки живого организма уродливыми метастазами коллективного помешательства. Вслед удирающей во весь опор четвёрке людей в воздух взвились сотни стрел, но догнать дерзких следопытов уже не могли…

Агриэль перевел дух только среди деревьев. Давненько не приходилось устраивать скачки перед целой армией зелёных! Жутковато, знаете ли… Мечник с тревогой посмотрел в сторону далёкой крепости — удивительно, но судя по яростным крикам, защитники крепости всё ещё держались. Отчаянье или бесстрашие одинаково утраивают силы и нет смысла гадать, что сейчас заставляет гарнизон Краста оставаться на стенах. Главное, чтобы не победил страх, потому что следом неизбежно придёт смерть. Законы войны жестоки и действуют всегда с беспощадным постоянством…

Агриэль повернулся к стоявшим рядом магам: Карр сжимал в кулаке свой амулет и что-то негромко шептал, а Харат, закрыв глаза, держал в ладонях сверкавший ярким голубоватым светом крупный кристалл. Внезапно старик громко произнёс длинную непонятную фразу и мечник чуть не упал от неожиданности — земля под ногами ощутимо дрогнула, а по рядам нападавших тут же покатились гигантские волны взбунтовавшейся почвы. Они сшибались между собой, образовывали водовороты и чёрные гребни, отскакивали назад и, замерев на мгновение, вновь бросались друг на друга как непримиримые враги, решившие драться до последнего вздоха. Из этой мешанины земли, травы и искалеченной плоти отчётливо доносились крики боли и ужаса…

Вождь Огу не мог понять, что заставило его остановиться возле тела убитого шамана. Мысли в голове орка свернулись клубком, как ленивая весенняя гадюка, и никак не удавалось отыскать причину беспокойства. Скрюченное тело колдуна настойчиво притягивало взгляд — что-то давно забытое рвалось наружу, но не находило выхода. О чём просит вспомнить покойник, о какой беде старается предупредить, широко раскрыв клыкастый рот? Не повезло шаману — стрела угодила прямо в горло, а слетевший при падении амулет безмолвным колокольчиком тихо покачивался на древке, словно паук на ветру…

Стрела! Что-то в ней не так!

Орк подошёл ближе. Оперение смертоносного жала показалось ему знакомым, но он всё равно никак не мог вспомнить, где же раньше его видел. Слегка загнутые в разные стороны кончики серых перьев… Очень необычно, такое невозможно забыть… Вождь с усилием выдернул стрелу и забрал с собой, рассчитывая потом обязательно выяснить причину терзавшей его смутной тревоги.

Остатки армии поспешно возвращались в лагерь на границе…

* * *

Испанец поражался выносливости старого Магистра — за время пути они только два раза останавливались на короткий ночлег в маленьких деревушках возле дороги, а Мадук всё так же бодро держался в седле и ни на что не жаловался. С другой стороны, стоит ли удивляться — ведь и Харат целый день провёл на коне и тоже не выглядел усталым. Возможно, все здешние маги одинаково удобно чувствуют себя как верхом, так и на ногах. Рассказал Серхио почти всё, не решился только объяснить необходимость и способы сохранения целостности мира, о которых говорил опальный Магистр. Пусть сами разбираются при встрече — чужой мир, чужие законы. Тем более, что некоторые рассуждения Харата испанец и сам до конца не понимал…

Хоредон вынырнул из-за кромки леса неожиданно — раскинувшийся на пяти пологих холмах, он напоминал великана, прилегшего отдохнуть после сытного обеда и погреть старые кости под лучами летнего солнца. Внутренний Город заметно возвышался над остальными постройками и являл собой как бы вздувшийся живот гигантского обжоры, протянувшего по склонам длинные жадные "руки" — россыпи посадских домов. В отличие от Дастарога, поражавшего строгой монолитностью голого камня, стены и башни столицы были выложены желтоватыми ровными плитами ракушечника, что придавало защитным сооружениям Хоредона скорее праздничный, а не устрашающий вид. Плавной дугой столицу огибала река с заросшими длинноволосыми ивами низкими берегами, убегающая к далёкому лесу на горизонте.

По мере приближения к воротам навстречу отряду Мадука попадалось всё больше и больше народа — проехали воины, одарившие путников настороженными взглядами, тянулись в обоих направлениях одна за одной крестьянские телеги, поднимали пыль на обочине неторопливые пешие странники. Испанец невольно придержал коня, как только всадники выехали на широкий деревянный мост, невольно залюбовавшись плавным колыханием длинных хвостов тины в струях прозрачной воды. Больше всего сейчас хотелось остаться одному и ни о чём не думать… Шумно вздохнув, он догнал стражников, миновал высокую арку ворот и оказался на многолюдной улице Хоредона.

Серхио поглядывал по сторонам и рассеянно слушал пространные рассуждения Мадука об изысканном великолепии всего Внутреннего Города вцелом и дворца Правителя в особенности. Не то, чтобы испанец не хотел узнать подробнее о мастерстве местных зодчих, просто предпочёл бы сначала всё увидеть своими глазами и составить собственное мнение, а уж потом выяснять интересующие его детали. Да и, честно говоря, разговор Магистра об архитектуре начинал понемногу раздражать — непонятно, то ли Маг не воспринял с полной серьёзностью то, что рассказал ему Серхио, то ли просто растерялся, не зная что делать.

Вокруг царила суета, присущая каждому большому городу — люди спешили по своим делам, совершенно не обращали внимания друг на друга и ловко уворачивались от встречных прохожих, также сосредоточенно торопившихся к только им известной цели. По поведению горожан можно было догадаться, что жители Хоредона не слишком озабочены готовой вот-вот разразиться войной — спокойные лица, безмятежные улыбки, весёлые голоса. Вот и два стражника устроились возле самой двери маленького кабачка и громко хохотали, отпуская солёные шутки вслед проходившим мимо молоденьким женщинам с корзинками зелени в руках. Город продолжал жить в беспечной уверенности неприступности каменных стен, красуясь крепкими домами и демонстрируя широкие булыжные мостовые, на которые за всю историю никогда ещё не ступала нога завоевателя.