Хмельницкий. Книга третья - Иван Ле

Голову туманили захватывающие, хотя и страшные, мысли. Ведь за ними стояла жестокая действительность. Полковник не был безоглядным героем, который слепо рвется навстречу победе. Где-то в тайниках души шляхтича зарождались обычные человеческие сомнения. Судьба заставила его служить не тому кумиру. Будь проклята такая служба!

Полковник Пшиемский повел плечами, словно готовился к бою. Как хорошо было бы носить звание полковника, но служить своей стране, сыном которой ты являешься. Пусть ссорятся и интригуют короли да гетманы. Но ты, воин, должен стоять на страже своей отчизны, а если потребуется, собственным телом прегради врагу путь к родной стране…

Ему, очевидно, предначертано самой судьбой искать, преследовать мнимых бунтовщиков, чтобы помешать осуществить замыслы, которые должны были избавить отчизну от турецкой зависимости. Вот и сейчас он подбирается к своему королю.

Терзаемый сомнениями, посыльный коронного гетмана, казалось, целую вечность гонялся за королем Владиславом, добиваясь у него аудиенции. Владислав, как и каждый занятый государственными делами монарх, не мог помнить имен всех полковников коронных войск, тем более неизвестных. Но имя полковника Пшиемского навсегда врезалось в его память. Он посеял раздор в государстве, подозрительность к людям, нарушил покой и планы короля!

— Не желаю видеть никаких полковников Пшиемских и даже слышать это проклятое моей совестью имя, — резко ответил король Владислав маршалку двора, когда тот доложил ему о прибытии полковника.

— Слушаюсь, ваше величество! Но полковник прибыл от коронного гетмана, который уже привел в готовность все вооруженные силы государства. У полковника личное послание вам от гетмана.

Владислав проницательно посмотрел на маршалка, подумав, не подкуплен ли он. Король, которому знатная шляхта препятствовала осуществить его намерения, в каждом возражении усматривал козни своих противников.

— Тем более! Потоцкий забрасывает меня лживыми письмами, прикрывая свои позорные действия! Мне уже известно, что гетман направил наши вооруженные силы для подавления казачества. Это преступление — рубить сук, на котором сидим. Я своей властью, властью короля, повелеваю приостановить нападение на казаков. И сделать это незамедлительно… Это безумие и преступление!

Король еще больше нервничал, ибо понимал, что дела расходятся с его словами. Сейм и шляхта ограничили его права и отстранили от командования вооруженными силами. А их сейчас направляют не против действительных врагов Короны, а против казаков, которых Владислав хотел использовать для наведения порядка не только в пограничных районах страны, но и во всем государстве!

Однако маршалок двора, которому полковник Пшиемский показал еще и письма королевы, старался уговорить короля. Он подчеркнул, что ее величество заинтересовано во встрече полковника Пшиемского с его величеством королем. Кроме этого, маршалок добавил, что Ян-Казимир наконец подчинился воле Владислава, отложил свою женитьбу на австрийской принцессе и сейчас по его поручению собирается в Рим, к папе.

Сообщение о Яне-Казимире усыпило болезненную настороженность Владислава. На какое-то мгновение его растрогала покорность брата. Папа Урбан VIII сам пылает ненавистью к туркам. Покровитель наук, друг астронома Галилея не откажется помочь Польше в войне против мусульман!

— Возьмите у него письма королевы! Интересно, почему королева так настойчиво добивается моего возвращения в Варшаву?

Именно настойчивость королевы и принуждала короля уехать подальше от Варшавы. У Марии Гонзаги были свои взгляды на жизнь и на место королевы при здравствующем и таком не модном среди знатной шляхты короле…

Маршалок смущался. Ему грустно было слушать короля, с такой подозрительностью относившегося к королеве…

— Но письма секретные, скрепленные печатью королевы, ваше величество. Такие письма не передаются через третьи руки. Полковник Пшиемский сказал, что он должен из рук в руки передать их его величеству королю Речи Посполитой.

Все-таки своими хитрыми уловками они прижали его к стенке. От сознания этого Владислав еще больше нервничал. Почему королева так добивается его возвращения в столицу? Тоже нашла посредника для подобных разговоров! Королева…

Владислав горько улыбнулся. Что ответить на требование Марии-Луизы, как поступить? Не склонила ли знатная шляхта королеву на свою сторону? Этого не может быть! Она своих драгоценностей не пожалела для войны с Турцией…

— Хорошо, возвращаемся в Варшаву. Какой первый город мы должны проезжать по пути в столицу? — тихо опросил Владислав.

— Мереча, ваше величество.

— Мереча, Мереча… В Мерече я и приму полковника Пшиемского. Покуда будут менять лошадей. И чтобы больше никого не было за столом! — приказал Владислав.

…После обеда были поданы запряженные кареты для свиты короля. Карета самого короля стояла возле парадного входа дворца местного шляхтича. Сразу же по окончания обеда из дворца поспешно вышел только посланец коронного гетмана — полковник Пшиемский. Возле парадного стояли в полной готовности сопровождавшие его гусары. Завидев появившегося на крыльце полковника, гусары вскочили на коней. Спустя минуту полковник со своими гусарами уже скакал по дороге так бешено, словно хотел опередить сумерки…

Позолоченная, с красными контурами карета стояла возле парадного входа дворца. Две пары серых в яблоках арабских лошадей беспокойно били копытами. Кучера властно сдерживали их, нетерпеливо поглядывая на двери. В каретах для свиты сидели секретари, советники, послы государств, сопровождавшие короля. Ждали его самого.

Но слишком долго стояла карета возле приземистой колоннады провинциального дворца. Кучера все чаще покрикивали на лошадей.

Вдруг из парадной двери вышел ранее незнакомый слуга, которому вовсе не полагалось находиться здесь. Он испуганно оглянулся, словно хотел убедиться, куда он попал. Когда же увидел пустую карету короля, схватился руками за голову и завопил во весь голос:

— Король!.. Король неожиданно помер, люди!.. Скончался на руках у маршалка и слуг, не дойдя до дивана!..

За ним, визгливо заскрипев, тяжело закрылись дубовые двери. Вдруг в приоткрывшуюся дверь просунулась чья-то рука и потащила слугу назад в дом.

— Во имя Езуса, панове государственные мужи! — торжественно начал маршалок двора, выйдя на крыльцо после того, как за дверью исчез слуга. — Король Владислав Четвертый расстался с этим миром!

Полковник Пшиемский не слышал этого фатального сообщения. Вместе со своими четырьмя гусарами он предусмотрительно исчез в вечерних сумерках. Наконец, после пятинедельной охоты на короля и встречи с ним, он стал другими глазами смотреть на окружающий его мир. Только теперь полковник заметил наступление весны. А душу его согрело жаркое лето.

Скорей бы, скорей догнать коронного гетмана на украинской земле!

31

Армада подольских повстанцев, полки Ивана Богуна и Николая Подгорского под водительством Максима Кривоноса быстро продвигались на юг. Сметливые разведчики доносили Кривоносу, что войска коронного и польного гетманов бегут с Днепра.

— Теперь уже досконально известно, батько Максим, что они пойдут не через Кагарлык и Киев, а именно по нашей дороге! — докладывал казак Ивана Богуна, вернувшийся из разведки.

— Почему ты думаешь, что они пойдут имение по бездорожью, а не в обход, по наезженному шляху? Коль они двинулись на Белую Церковь… — уточнял Кривонос.

— Да это мы так называем его — нашим. Может, они все-таки свернут, ведь никто из шляхтичей не знает этих проселочных дорог. А о том, что они движутся на Белую Церковь, мы узнали точно. Можно было бы им и подсказать, как попасть на нашу дорогу, скорее бы остановились в Белой Церкви. В Корсуне я сам разговаривал с двумя казаками. Потоцкий зол на Калиновского, потребовал его возвращения из-под Чигирина. Ведь казаки, с которыми плыла на байдаках пани Василина, взбунтовались.

— Говоришь, взбунтовались? И еще на Днепре?

— А то где же, — ясно, на Днепре! Караимовича, сказывают, убили еще на байдаке. А уже на берегу старшим над казаками избрали Джеджалия. Барабаша и других старшин судили и вынесли им смертный приговор. Поляков вместе с полковником Вадовским отправили обратно, они уже добрались до Черкасс.

— Здорово же, вижу, этот шляхтич напугал гетмана Потоцкого! — воскликнул Кривонос, улыбаясь.

— Все это верно, но…

— Если верно, почему «но»?..

— Не могу сказать вам обо всем. Делайте, батько, тут что нужно. Богуна не сдерживайте. Мы кое-что затеяли… Да он сам скажет.

Роман Гейчура все время терпеливо слушал разговор разведчиков с Кривоносом.

— Погоди, казаче, давай-ка я сам объясню батьку на ухо! — дернул он казака за рукав.

Гейчура едва дотянулся до уха атамана, который до сих пор еще недоверчиво относился к сообщениям разведчиков. Когда же Кривонос, выслушав Гейчуру, отшатнулся и с упреком посмотрел на своего неизменного помощника в военных делах, тот снова наклонил голову атамана и стал настойчивее что-то доказывать ему.