Вторая любовь - Джудит Гулд

Нет уж, сэр. Он попал в свиной рай и наслаждается каждой минутой.

Губы Эмбер скривились, слезы застилали глаза.

Он запал на Глорию Уинслоу.

Осознание этого факта ударило ей под дых.

На самом деле, они оба запали друг на друга.

Это для меня ему приходится напрягаться, чтобы у него встало. И то только тогда, когда он соберется трахнуть меня из жалости!

Но в последнее время даже такие случаи бывают крайне редко.

Эмбер с горечью размышляла, кто же соблазнил Кристоса. Глория Уинслоу — женщина? Или Глория Уинслоу — ходящий, говорящий банковский счет, который можно и трахнуть для собственного удовольствия?

Но это и не имело большого значения. Какая бы сторона Глории ни привлекла Кристоса, Эмбер понимала, что она даже не может надеяться на то, чтобы потягаться с ней силами. Особенно если Кристос и миссис Богатая Сучка запали друг на друга.

А судя по тому, что она видела и слышала, так оно, очевидно, и было.

Неожиданно все случаи необъяснимого поведения Кристоса стали вдруг понятными. Например, причина его охлаждения к своему старому другу и партнеру Эмбер Стич. И почему он обращается с ней, как с дерьмом. Всегда выискивает ошибки, цепляется, унижает. Заставляет почувствовать себя дурой. Как будто она ничего не может сделать правильно.

И потом это его молчание. Долгое молчание, когда он погружается в себя. Эмбер просто окатывает холодом, когда его эмоциональная температура понижается, замораживая ее.

Он хочет от меня избавиться.

Понимание этого факта всплыло прежде, чем Эмбер успела его блокировать.

Черт!

Эмбер подавила стон и крепко обхватила себя руками. Ей было необходимо растереть руки, чтобы восстановить кровообращение, но девушка боялась шуметь. И так и страдала молча. У нее свело мышцы от сидения неподвижно, ноги почти совсем онемели, голова шла кругом от того, что она узнала… Или вернее от того, что она подозревала все эти последние два месяца, но не могла найти сил признать, все откладывала.

В его жизни для меня нет места, теперь, когда Кристос заполучил Глорию Уинслоу.

И сейчас, прислушиваясь к воркованию удовлетворенных любовников, слышному у нее в шкафу, Эмбер не смогла не заметить легкую непринужденность между Кристосом и Глорией, ту уютную интимность двух людей, которые любят друг друга, не испытывая тяжести вины или стыда. Они были настроены на собственную волну.

И я сюда не вписываюсь.

— Ну, крошка? — даже приглушенный дверцами шкафа до нее донесся низкий, похотливый голос Кристоса. — Готова к траханью твоей жизни?

Крошка.

Слово дико забилось в голове Эмбер, жужжа летало в ее мозгу, словно пуля, ищущая выход.

Он называет ее крошкой!

Девушка зажала уши руками.

Раньше он так называл меня!

Ей казалось, что она больше этого не выдержит. Господи, нет. У нее внутри все и так уже болело словно одна гигантская рана, а то, что она видела и слышала, отчаянно разрывало обнаженную кровоточащую плоть. Если бы только она могла придумать, как ей спастись бегством…

Пустые надежды. Существовал только один путь на улицу, и хотя Эмбер наплевать на реакцию Глории, ей было отнюдь не все равно, если Кристос обнаружит, что она за ним шпионила. Нет, ей совсем не все равно. Каждая клеточка ее тела подсказывала девушке, что, узнай Кристос о ее слежке, все будет кончено. Finito — в голове у нее щелкнули невидимые пальцы, вот так!

И что тогда? Ей не за что будет зацепиться. Она его просто потеряет.

Хочется ли ей держаться за него? Да, Господи, как же ей этого хочется! Тогда надо все это вынести. Она должна!

За дверями стенного шкафа похотливый разговор стих, послышались влажные поцелуи и посасывающие звуки, низкие горловые стоны. Эмбер было слышно, как похрустывает белье на кровати, поскрипывают пружины, мягко пришлепывают друг о друга тела.

Девушка вытерла слезы и наклонилась вперед. Она стала смотреть одним глазом в щелочку.

И от боли закусила губу.

Начался второй раунд.

Позже, намного позже, они лежали рядом, голова Глории на гладкой, мускулистой груди Кристоса.

— Кристос, — шепнула женщина. — Что я буду делать? Я нуждаюсь в тебе сильнее, чем наркоман в отраве. Намного сильнее!

Он губами потерся о ее волосы.

Глория переменила позу и легла на него сверху. Она приподнялась на локтях, ее груди казались твердыми, зрелыми плодами, глаза смотрели прямо в зрачки любовника.

— Я серьезно. Ты единственный мужчина, кому удалось удовлетворить меня.

— Э-э-эй, — лениво улыбнулся Кристос. — Я здесь как раз для этого, крошка.

— Да, но это сегодня.

— Верно.

— А как насчет завтра? И послезавтра?

— О чем ты беспокоишься? Я твой парень по вызову. Помнишь?

Глория вдруг задрожала, и слезы брызнули у нее из глаз.

— Не шути с этим! — яростно приказала она. — Я же говорила, что люблю тебя!

— Я знаю, крошка, — успокоил ее Кристос.

— И ты сказал, Что любишь меня. — Ее гладкий лоб прорезала морщина страха. — Ведь ты правда меня любишь, Кристос? Ты же не просто обманывал меня?

Парень рассмеялся, притянул к себе Глорию и прижал ее голову к груди.

— Го-осподи. Не напрягайся так, Гло. Чем, по-твоему, я занимаюсь? Бегаю по улицам и уверяю каждую попавшуюся мне навстречу цыпочку, что я ее люблю?

Женщина едва покачала головой.

— Нет, — произнесла она тоненьким голоском. — Конечно же, нет.

— Правильно понимаешь. А знаешь, почему?

Она молчала.

— Потому что у меня есть ты, детка, — негромко убеждал любовник, прикасаясь к ее подбородку и заставляя поднять голову и взглянуть ему в лицо. — Ты, — повторил он, заглядывая в самую глубину ее глаз. — И ведь в глубине души ты об этом знаешь, правда?

Глория снова едва кивнула.

— Я… Я знаю, что веду себя глупо, Кристос, но я… я ничего не могу с собой поделать! Мне иногда становится так страшно.

— Страшно! — рассмеялся молодой человек. — Чего же это ты боишься?

Глория вздохнула и снова опустила голову ему на грудь.

— Потерять тебя, — послышался ее шепот.

— Ох, ну ради всего святого, Гло. Вот об этом тебе нужно беспокоиться в самую последнюю очередь.

— Нет, неправда, упорствовала она. — Мы оба знаем, что так не может продолжаться вечно. Только не так. Рано или поздно что-нибудь обязательно испортит наше счастье.

Кристос молчал, но Глория услышала, как у него быстрее забилось сердце.

Длинные, мягкие, темные пряди волос упали женщине на глаза.

— Ты подумал над тем, что мы обсуждали в прошлый раз? — имелась в виду возможность убрать с дороги мужа, но выразилась она другими словами.

Кристос пожал плечами и сыграл под дурачка.

— Черт, Гло. Мы говорили много о всякой чепухе.

Женщина подняла голову и встретилась с ним взглядом.

— Ради Бога, Кристос! — хрипло возмутилась она. — Тебе отлично известно, что я имею в виду.

Он глубоко вздохнул, задержал дыхание, сосчитал до десяти, потом медленно выдохнул воздух, давивший ему на легкие. Очень осторожно, как будто женщина была невероятно хрупкой и могла разбиться, он аккуратно сдвинул ее тело с себя.

С тошнотворным чувством страха Глория смотрела, как Кристос отворачивается от нее, спускает ноги с кровати и садится, нагнувшись вперед. На какое-то мгновение ей показалось, что не следовало давить на него слишком сильно.

«Может быть, это совсем не для него, — размышляла она. — Возможно, мне следует просто забыть об этом».

Но Глория не могла. Она подошла слишком близко, чтобы сдаться сейчас. Ей только и нужно было, что найти последнюю кнопку, чтобы дожать его, и Кристос выполнит ее приказание.

«У него есть все необходимое, — уговаривала она себя. — Я знаю это, пусть он этого и не сознает».

Что ж, Кристос очень скоро все поймет. Глория в этом не сомневалась.

Повернув голову набок, она оценивающе разглядывала любовника. Он так и сидел, опершись локтями о колени, обхватив голову руками, как будто его череп мог разлететься на две половины, если он не станет держать их вместе.

Глория сорвалась с места. Ее глаза смотрели твердо и расчетливо, но тело оставалось нежным, теплым и зовущим.

— Кристос, — выдохнула она, обнимая его. — Дорогой?

Он дернул плечами, пытаясь сбросить ее руки.

— Отстань, Гло, — рявкнул парень. — Я тебе уже сказал! Я не убийца!

Женщину это не обескуражило, она встала на колени и прижалась к его спине своей сливочной грудью.

— Я не знаю, почему ты так завелся, — промурлыкала Глория, для вида чуть надувшись. — Я думаю только о наших интересах.