Операция «Гадюка» - Кир Булычев

Рыцарь ублюдков сообразил, может быть, предупрежденный отчаянными криками из своего лагеря, что к нему приближается непредвиденная опасность. Он потянулся, нагнулся за копьем, что лежало на земле, — черт знает что заставило его это сделать, — может, и в самом деле думал, что успеет.

Но не успел.

Более того, он подставил Коршуну незащищенный участок шеи, и Коршун — опытный боец — вонзил ему в шею меч.

К нему же — золотой рыцарь еще не успел коснуться земли — толпой, толкаясь, сшибая друг друга, кинулись ублюдки в золотых масках — то ли они спешили спасти своего рыцаря, то ли желали отомстить за него.

И над полем, через динамик или мегафон, прокатился командирский крик — видно, наш комполка быстрее соображал, чем его противник:

— Лучники, стрелы готовь!

Послушно — когда это успели в нас внедрить? — мы все, у кого были луки, потянулись к колчанам. Другая рука уже вытаскивала из футляра лук.

Кажется, что никто, кроме нас, не услышал приказа.

— По противнику, за кровь наших детей и матерей, прицельный огонь!

Толпа ублюдков — именно толпа — уже поглотила несчастного Коршуна и смешалась, лишенная стимула бежать дальше.

Стрелы вонзались в ублюдков, вряд ли многие из них погибли — большинство ублюдков облачены в кольчуги, маски и шлемы. И все же несколько человек упало, это внесло еще больший беспорядок в ряды противника.

— Вперед! — кричал наш командир полка.

И я увидел, что он выбежал вперед, на открытое пространство, отделявшее нас от ублюдков, и поднял меч.

Мы кинулись за ним. Нас трудно было остановить, потому что мы не только спасали город, мы спасали нашего отважного товарища, мы неслись мстить!

И я несся со всеми, понимая, что веду себя неразумно, но я не мог остановиться, не потому, что верил в город, — я хотел помочь Коршуну, я не мог бросить своих солдат — я же командир взвода! Что же мне, отсиживаться в траншее? Ведь разведчик — уж кому-кому, а ему не было нужды лезть в схватку — размахивал своим мечом рядом со мной.

Я тоже махал саблей. Я должен был победить. Главное — пробиться сквозь их толпу, чтобы отыскать Коршуна.

Я не могу точно сказать, как и когда наш противник не выдержал натиска и кинулся бежать; это не было отступлением — ублюдки тяжело бежали, утаскивая своих раненых и убитых.

Коршун и Шундарай остались лежать посреди поля, а солдаты убежали дальше, преследуя ублюдков.

Я склонился над Коршуном. Он был избит, окровавлен, одежда на нем разорвана — но он дышал. Ублюдки так спешили убить его, что помешали друг другу.

Я хотел было оттащить его назад, но возникший рядом Шейн — как он умеет это делать! — крикнул:

— Его подберут! Сзади идут санитары. Важнее захватить наши старые окопы. Понимаешь?

Я не понимал, зачем нам нужны старые окопы. Может быть, из принципа?

Мы трусили с полковником следом за солдатами, которые уже ворвались в траншеи и продолжали гнать врагов. Тут еще — я не сразу сообразил, как это случилось, — прилетел их воздушный шар и кинул несколько бомб на своих, почему-то решив, что мы уже заняли свои старые позиции. Как я понял тогда — он бросал глиняные горшки, наполненные порохом. Они шумно взрывались и поражали всех вокруг кусками своей оболочки.

— Не беги, — попросил разведчик. — Я в этом воздухе задыхаюсь. Здесь быстро изнашиваешься.

Мы спустились с ним в длинную неглубокую яму.

Яма была знакома. Койками — конечно же, двумя рядами коек, ноги к ногам. Это был лазарет. Койки были пусты. На какое-то мгновение я снова подумал о том, что фильм был инсценировкой. Но когда я подошел поближе, то увидел, что койки залиты кровью.

Как бы угадав мои мысли, Шейн сказал:

— Они их вон там закопали, присыпали хлоркой и закопали, чтобы заразы не было.

Он показал на невысокий пологий холм в конце ямы. И если у меня и могли еще оставаться сомнения, они исчезли, потому что, не очень стараясь скрыть следы, они засыпали трупы кое-как, и из перекопанной земли высовывались скрюченные пальцы, словно мертвецы просились наружу.

Шейн прошел дальше.

Мне было страшно оставаться в лазарете, и я поспешил за ним.

Он прошел в небольшой зал — в операционную.

Мы остановились возле операционного стола, на его пластиковой поверхности были видны плохо затертые пятна крови. Это от операций, подумал я.

— Вы много говорите, — сказал я. — Но я все равно не понимаю.

— Странно. Мне казалось, что я предельно ясен.

— Вы говорили о сроках жизни здесь — вас это касается?

— Я удивлен, что до сих пор жив. Я пережил всех. Даже Шундарая.

— Кто вас может убить?

— Те, кто руководит нами. Кукловоды.

— Вот теперь мы подошли к самому главному. Как устроен этот мир? Кто им правит? Почему мы воюем? Кто хочет вас убить?

— Вы можете задавать вопросы бесконечно. Но лучше один раз увидеть, чем сто раз обсудить.

— Тогда пошли, — сказал я.

Это развеселило разведчика:

— Не слишком ли вы доверчивы, мой юный друг?

— Не заставляйте меня проливать слезы над сентиментальным романом из жизни лордов! — огрызнулся я.

Сзади послышались голоса. В операционную заглянул мужчина в зеленом халате.

— Мы переносим сюда лазарет, — сказал он.

— Хорошо. Только сначала пускай перенесут на общее кладбище трупы, которые закопаны в углу палаты.

— Тут нет опасности для раненых? — спросил доктор.

Я догадался, что в лазарете садистский фильм не показывали — врачам не нужно бросаться на врагов и рвать их глотки. Доктор не знает, что здесь произошло.

— До следующего боевого времени никакой опасности нет.

— А где похоронная команда? — спросил доктор.

К нам присоединился второй.

— Ты знаешь, что там, в углу? — спросил он. — Там людей закопали. Вот сволочи!

— Зови похоронную команду, — приказал старший доктор. — Пускай переносят трупы.

— А мы начнем работать? Рядом с трупами?

— Ничего, — сказал старший врач. — Не впервой.

— А я в первый раз, — сказал младший врач.

— А где Маргарита? — спросил я. — Медсестра Рита Савельева? Где она?

— Я ее в начале боя видел, — неуверенно сказал младший врач.

— Она могла пойти на поле глядеть на бой, — сказал старший врач.

— Нет, ее еще раньше не было, — сказал младший врач.

Над операционной появилась группа солдат. Двое вели третьего, раненого, который обнял их за шеи. Один из поводырей спрыгнул вниз и поднял руки. Второй помог спуститься раненому.