Реально смешное фэнтези - Майк Эшли

В руке он держал блестящую бутылку с какой-то темно-коричневой жидкостью. Сунув ее под мышку, он вытащил бумажник, а из него визитную карточку, которую вручил Дороти. На карточке было написано:

Зонгабхонгбхонг Ван Лёвенхоэк

Д-р филос. Батавия.

Слово «Батавия» было аккуратно зачеркнуто чернилами, и над ним было написано «Джакарта». «Джакарта», в свою очередь, была густо замазана шариковой ручкой, и под ней было написано «Голливуд». Карандашом.

— Я вышел, чтобы купить тоник с сельдереем. Вы, конечно, знакомы с этой бутылкой. Она американская. Очень хорошо к Reistafe[47] — «рисовому столу». Это смешанное блюдо, как и я тоже. Наполовину нидерландский, наполовину индонезийский. Вам нравится?

Дороти понятия не имела, нравится ей или не нравится. Ясно было одно: этот доктор, носящий такое смешное имя и разговаривающий на ломаном английском, — человек странный. Очень странный. Но был шанс, что он сможет ей помочь. Все обычные средства не смогли.

— А ваш кабинет далеко отсюда? — спросила она.

Комната была совсем не похожа на обычный врачебный кабинет, это уж точно. В ней было полно всяких диковин: черепа, чучела, резные фигурки и фигурки в банках. Другие доктора не угощали ее блюдами, приправленными разными специями. Нравилось ли ей? Трудно сказать — все было так необычно…

Но к делу.

— А какое лекарство, по-вашему, мне надо принимать?

Доктор, глядевший на нее очень внимательно, был, казалось, застигнут врасплох этим вопросом.

— Лекарство? Какое лекарство? Ах, лекарство! Ну конечно, непременно! Так-так…

Он встал и стал рыться в шкафчике. Наконец он вытащил какой-то странный пузырек со странным порошком.

— На моем родном острове Суматра, — объяснил он, — я очень заинтересовался естественной историей и ботаникой, а также зоологией и фармакологией, охотой на рыб и зверей. Ну и вот. Но это детали.

Дороти рассматривала порошок.

— Его что, надо принимать ложками, доктор? Не в капсулах?

Он все глядел на нее своими странными блестящими глазами.

— Принимать?.. Да-да! Но сначала необходимо, чтобы я исследовал вас.

Ну, то, что он делал с Дороти до, после и вместо осмотра, не слишком отличалось от того, что делали другие мужчины, хотя и не были докторами. Разве что пальцы у него были очень проворные. Она нашла, что это… ну, интересно, что ли. Лежать на кушетке было гораздо удобнее, чем на заднем сиденье какого-нибудь вшивого драндулета, а пряности и благовония пахли лучше, чем автомобильная смазка.

— Гнумпф… — резюмировал доктор, помогая ей одеться. — Вы кажетесь в отличном физическом состоянии. Конечно, не включая худую костлявую фигуру. Вот лекарство. Я сам приготовил его из желез — но неважно, вам не будут нравиться детали. Я растворю водой, — сказал он, направляясь к умывальнику. Но кран, похрипев и поскрежетав, выдал только несколько хлопьев ржавчины. — Ах! Я забыл! Меня же информировали. Ремонт. Недолго не будет воды. Значит, другая жидкость. Безалкогольная. Какая же? А! — Доктор схватил бутылку тоника с сельдереем, опустошенную лишь наполовину. Сняв с бутылки крышку, он высыпал в нее порошок, взболтал содержимое и вручил бутылку Дороти.

Ну, что ж. Это было лучше, чем платить за лекарство в аптеке, и уж подавно лучше, чем уколы! Закрыв глаза, она сделала глоток. И еще один. Что можно было сказать о вкусе? Чувствовался сельдерей, и в целом было не так противно, как она себе представляла. И куда легче, чем делать упражнения!

— Сколько я должна вам? — спросила она.

Он опять стал пристально разглядывать ее масляными глазами.

— Должна? О! Пожалуйста, уплатите мне удовольствием послушать вместе со мной мою наследственную музыку с материнской стороны. У меня есть граммофон. А сам я буду играть на индонезийском гамелане.

После того как она прослушала порядочное количество этой необычной музыки, доктор спросил, как она себя чувствует. Она ответила, что как-то странно. Доктор сказал, что ему надо исследовать ее еще раз. Она сказала, что сначала ей надо в ванную, а сама, сняв туфли и держа их в руках, тихо покинула обитель Сонгабхонгбхонга Ван Лёвенхоэка, д-ра филос., и отправилась домой.

Спала Дороти беспокойно — во сне она блуждала среди зеленых холмов, где было много травы и деревьев, вместе с какими-то людьми, выглядевшими очень странно. Когда она проснулась, у нее слегка кружилась и болела голова. Может быть?.. Да нет, не может быть. Число неподходящее, да и ощущение совсем не то. Она опять уснула, на этот раз не видела никаких снов и опять проснулась. Когда она пошевелилась в постели, ей показалось, что она стала тяжелее. Неужели лекарство подействовало так быстро? Она поспешила в ванную и встала на весы. Опустив глаза на шкалу, она увидела две вещи. Во-первых, она действительно прибавила в весе — и еще как! Во-вторых, ее ноги были покрыты темной шерстью.

— О Боже! — воскликнула она и, скинув ночную сорочку, метнулась к высокому зеркалу.

Шерсть была не только на ногах.

Она покрывала все ее тело.

В зеркале перед ней стояло косматое существо. Насколько Дороти могла понять, она превратилась в гориллу.

Конечно, превратиться в гигантского таракана было бы еще хуже, но это был единственный плюс, какой она видела в произошедшем.

В дверь стучали и стучали. Разумеется, она не могла никого впустить. Какая удача, что отца не было дома — он нашел одну из тех временных работ, благодаря которым им удавалось сводить концы с концами, и уехал куда-то на несколько дней устанавливать оборудование. Она уже хотела ответить стучавшему через дверь, но тут визитер подал голос сам:

— Я знаю, что ты дома, Косматик!

Косматик?? Значит… уже все известно? Но откуда? Кто…

Дороти осторожно посмотрела сквозь щелку между шторами спальни, стараясь не пошевелить их, но ее старания пошли прахом. Она в страхе убежала из спальни, а человек стал стучать в окно. Тут она догадалась, кто это такой, и вспомнила, что он называет Косматиком ее вечно непричесанного отца. Его призывный зов предназначался вовсе не ей.

Мать Дороти исчезла из их жизни несколько лет назад, оставив с трудом выветрившийся запах виски и духов, а также долги. Целую кучу долгов. Отцу пришлось занимать деньги, чтобы уплатить по счетам, а потом снова занимать, чтобы отдать то, что он занимал.

Так все это крутилось, удваиваясь и утраиваясь, пока не попало в руки Лос-Анджелесского Агентства по принудительному взиманию долгов.

Прокравшись на цыпочках в гостиную, она увидела, как из-под двери вылезает одна из хорошо известных ей карточек. В дверь опять забарабанили.