Реально смешное фэнтези - Майк Эшли

Прокравшись на цыпочках в гостиную, она увидела, как из-под двери вылезает одна из хорошо известных ей карточек. В дверь опять забарабанили.

— Косматик, не прячься, я знаю, что ты дома! Лучше отопри, и мы обговорим это дело. Мы не можем ждать вечно!

На карточке было напечатано имя: Хаббард И. Глатт, районный агент. Она уже встречалась с мистером Глаттом. Он носил костюм, некогда серый, и некогда белую рубашку, которые теперь были украшены въевшимися в них пятнами кетчупа, а в носу у него росло невероятное количество волос. Даже преисполнившись самыми добрыми намерениями, трудно было назвать его симпатичным человеком. К тому же от него всегда несло перегаром.

— Уходите, пожалуйста, уходите, — обратилась к нему Дороти через дверь. Слава богу, хоть голос у нее не изменился, и это единственное, за что она могла его благодарить. — Папы сейчас нет.

— Меня не интересует, кого сейчас нет! — взвизгнул мистер Глатт. — Вы заплатите мне хоть что-нибудь?

— Но у меня нет денег!

Мистер Глатт издал что-то среднее между хрюканьем и рычанием.

— Вечно одно и то же: «Папы нет дома, у меня нет денег»! Ну, вот что. Раз нет денег, у меня другое предложение, — сказал он более тихим и оттого еще более противным голосом. — Впусти меня, и я объясню тебе, девочка, как можно уменьшить счет — долларов на двадцать. Хе-хе-хе…

Нервы у Дороти не выдержали. Она распахнула дверь и втащила мистера Глатта в комнату. Ни одного звука не успело вырваться из его горла, когда она впилась в него своими новоприобретенными клыками.

Как в трансе, она протащила обмякшее тело на кухню, где и позавтракала им.

Прошло какое-то время. В голове у нее прояснилось. Господи, что она натворила?! Убила и частично съела человека. Но почему? Гориллы ведь не питаются людьми, они питаются бананами… Разве не так?

Значит, она даже не горилла. Она какой-то монстр. Оборотень? Дрожа от ужаса и пережитого потрясения, она подошла к большому зеркалу, висевшему в передней, и с отвращением завопила. Шерсть на ней потемнела и стала жесткой, черты лица тоже огрубели. Вместо ногтей на пальцах отросли когти — правда, на них еще частично сохранился лак, носивший название «Жемчужный персик». Перестав вопить, Дороти осмотрела свой рот и увидела, что он полон желтых клыков. Она разрыдалась.

Как могло такое случиться с ней? Девушки всегда задавали себе этот вопрос, обнаружив, что они ненароком забеременели. Будто они не знали как. Но то, что произошло с ней, было хуже, чем беременность, в миллион раз хуже. И потом, причина беременности всем хорошо известна. А что было причиной в данном случае, она и предположить не могла.

Но тут ее вдруг осенило, словно гром ударил или молния вспыхнула у нее в мозгу. Этот подозрительный экстракт из каких-то желез, который она вчера принимала, чтобы пополнеть! Но не таким же образом! Единственное, что оставалось, — пригласить доктора домой, чтобы он дал ей какое-нибудь средство, оказывающее обратное действие. Только… ходит ли этот доктор по вызову? Надо проверить.

Но проверить не удалось. Ни в одном из телефонных справочников имя доктора Ван Лёвенхоэка не значилось — ни в каком из возможных вариантов написания. Номер его домашнего телефона она не помнила. Выходить на улицу в таком виде Дороти боялась — по крайней мере днем. Разве что ночью. Если кто-нибудь узнает, что она сделала с мистером Глаттом, ее посадят в тюрьму, а может быть, даже убьют или упрячут в психушку. Ей надо избавиться от трупа, а затем убежать и укрыться где-нибудь на холмах за Голливудом — в Гриффит-парке, например. Там ей придется рыскать по лесу в поисках добычи, как дикому зверю, и убивать… А кончится тем, что ее обнаружат и застрелят серебряной пулей.

При мысли об этом она опять горестно взвыла.

Утирая слезы, она смыла синтетической шваброй кровь с испанских плиток в прихожей и в кухне, собрала останки сборщика квартплаты в полиэтиленовый мешок и положила их в холодильник, чтобы доесть потом. Как хорошо, что отца не будет дома еще целую неделю. К тому времени она что-нибудь придумает. По крайней мере, пропитания у нее хватит.

После этого она сидела, плакала, слушала по радио Стеллу Даллас и знаменитого свистуна Джека Бенни или смотрела по их новому, выигранному в лотерею телевизору, как кувыркаются Дядюшка Милтон Берл с Куклой, Франом и Олли. Надо было поужинать, но доедать мистера Хаббарда Э. Глатта ей совсем не хотелось. По-видимому, в первый момент она накинулась на него в состоянии аффекта. Вместо этого Дороти апатично сжевала лапшу.

Так она провела всю неделю в своем псевдоиспанском доме у подножия голливудских холмов. Несколько раз к ней стучались Анжела с Луанной и другие друзья, а также поборники двух взаимоисключающих религиозных истин; без конца звонил телефон. Дороти говорила всем через дверь (или по телефону), что у нее необычайно заразный грипп. Тем же гриппом она отпугивала и других — мальчика, разносившего газеты, женщину, распространявшую продукцию фирмы «Эйвон», и зашедшую по ошибке даму из группы приветствия новоселов и политических деятелей.

Она не могла думать ни о чем, кроме бегства в холмы и своей дальнейшей судьбы, и в конце концов чуть не дошла до исступления. Но, проснувшись в одно благословенное утро, она обнаружила, что шерсть исчезла, тело приобрело свои обычные размеры, а зубы и ногти — нормальный вид. Дороти поспешно обновила лак на ногтях. Она опять стала такой же маленькой и худенькой, но зато выглядела по-человечески.

Уже в самом конце недели она вдруг вспомнила, что ей надо было сделать что-то еще… Ах да! Выругав себя за забывчивость, она вытащила замороженные останки мистера Хаббарда Э. Глатта и, когда стемнело, оделась и переправила полиэтиленовый мешок в мусорный бак.

Отец Косматик вернулся в назначенный срок, загорелый и уставший, и потребовал жареного цыпленка и пива. После этого он завалился спать, а Дороти, в своем бюстгальтере на поролоне, облегающем свитере, пышной юбке и в туфлях на очень высоких каблуках вернулась на студенческую скамью. Она испытывала большое облегчение, но вместе с тем и беспокойство. Разыскав дом, где жил доктор со смешным именем, она увидела объявление «СДАЕТСЯ». Что если с ней опять произойдет это ужасное превращение? О нет, только не это! Уж лучше оставаться худой и костлявой до конца своих дней и распроститься с мечтали о кино.

Луанна с Анжелой были рады видеть ее снова и поделиться пустячными университетскими новостями. Слушая их, Дороти ахала от изумления — по большей части притворного. А сама все время думала: неужели это случится опять?

Как-то вечером примерно месяц спустя она почувствовала недомогание и решила пройтись. Однако во время прогулки ей стало еще хуже. По-видимому, следовало зайти в туалет, но туалет в парке был закрыт. Оставались кусты, и именно там Дороти почувствовала под рукой густой мех.