Житие старца Паисия Святогорца - Иеромонах Исаак

Старец советовал: «Если где-то в монастыре или в пустыне живет благоговейный иеромонах, который любит аскезу, то не надо гнать его в мир, оправдывая это тем, что мир испытывает нужду. Если у нас всего один картофельный клубень, то не будет ли глупо съесть его сразу? Надо посадить этот клубень в землю, и к осени их будет в несколько раз больше».

Большинство приходивших к Старцу людей были мирянами. Много лет занимаясь их проблемами, Старец приобрел огромный опыт. Как опытный врач, он умел исцелять духовные недуги. Избегая лицеприятия, Старец некоторым людям оказывал предпочтение. Прежде всего — тем, кто испытывал духовную нужду и одновременно был болен и страдал.

Кроме этого, он старался помочь людям создать правильные христианские семьи. Он говорил, что добрая семья — это «великое дело». И напротив: «Часто все мучающие человека проблемы начинаются в семье. Распавшаяся семья — отправная точка целой кучи проблем».

Старец советовал супругам жить духовной жизнью и иметь одного духовника. Он советовал отцам и матерям учить детей благоговению собственным примером. «Самый лучший многодетный отец — тот, кто помогает своим детям», — говорил он. Под «помощью» он имел в виду духовное наследство, которое оставляют детям родители. Он говорил, что в семье должен работать только отец, а мать должна заниматься детьми и домом. Он советовал людям избегать мирского духа, жить в простоте, без лишних расходов и щегольства. Он подчеркивал, что в миру людям очень помогает общение с другими христианскими семьями.

Относительно воспитания детей он советовал следующее: «Чтобы дети пошли по правильному пути, надо много молиться. Не надо слишком показывать детям нашу любовь, потому что иначе они вырастут избалованными наглецами. Но одновременно не надо быть и слишком строгими, потому что в этом случае мы вырастим из них бунтарей. Весь секрет в том, чтобы уметь натягивать уздечку ровно столько, сколько нужно. В спорах взрослых дети участвовать не должны».

Особую заботу Старец проявлял по отношению к юным. Он помогал им найти свой путь, жить с Богом, иметь уважение и идеалы. Один богатый человек хотел взять у Старца благословение устроить дом престарелых, но Старец сказал ему: «Давай хоть немножко позаботимся о молодых». По совету Старца этот человек устроил особый дом для помощи юным, испытывавшим трудности.

Старец помогал и людям, занимавшим высокие должности. Он делал это, не заискивая перед ними и не желая ничего от них получить, но для того, чтобы со своих высоких мест они могли честно и сознательно помогать другим.

Думая о том, как помочь своим братьям, живущим и подвизающимся в миру, Старец решил написать книгу, основанную на примерах жизни разных добродетельных мирян. Он начал писать эту книгу, но его кончина этому помешала. Он говорил: «Сегодня, вместо того чтобы обличать человеческие грехи, лучше показывать людям на настоящие звезды — то есть на добродетельных христиан. И, к счастью, таких христиан много. Я знаю много положительных примеров.

Эти христиане достигли чистоты и, поскольку Слово Божие чисто, они понимают смысл Евангелия и могут приять Божественное просвещение. В своем помысле они всегда оправдывают других и осуждают самих себя».

Старец не был общественным деятелем и миссионером, но из своей пустыни он помог многим — даже в православных миссиях за границей. Говоря о распространении Евангелия в мире, он сказал: «Придет время, когда многие будут с нетерпением стремиться узнать что-то о Христе и о Православии. Так во всем мире будет проповедано Евангелие».

Выезды в мир

Как уже было сказано, находясь в больнице, Старец познакомился с несколькими девушками, желавшими стать монахинями. В знак благодарности им за поддержку, которую они оказали ему, когда у него был непорядок со здоровьем, он помог им духовно. Таким образом, в селении Суроти, недалеко от Салоник, был основан исихастирий святого Иоанна Богослова. После основания монастыря Старец посещал, его, когда в этом была нужда. Впоследствии он решил приезжать туда дважды в год: осенью и после Пасхи. «Раз я принял на себя ответственность за них, — говорил он, — не поехать не могу».

Духовная помощь сестрам монастыря и была главной целью выезда Старца в мир. Кроме монастыря в Суроти, он взял на себя духовную ответственность за монастырь Честного Предтечи в селении Метаморфоси на Халкидике, а время от времени посещал и другие монастыри. Вначале Старец не знал, как ему поступить. Однажды, когда он вернулся на Святую Гору из Суроти, помысел стал говорить ему: «Ну чего ради я связался с монашками?» И тогда, как он рассказывал сам, ему было следующее видение: «Я увидел себя в монастырской трапезной. За столами находились Великие Святые Отцы, а на игуменском месте — Каппадокиец. Я тоже сидел там на одном из почетных мест. В какой-то момент игумен позвонил в колокольчик и сказал чтецу: "Прерви-ка чтение. Давай споем, потому что кое-кто здесь имеет помыслы". (В этот момент Старец улыбнулся.) И они запели что-то похожее на военный марш, слова которого ответили на мои помыслы и успокоили мое сердце».

Старец не желал выезжать в мир. К этим выездам его подвигали любовь и послушание, в жертву которым он приносил и свое возлюбленное безмолвие. Это видно из следующего рассказа Старца: «Однажды я получил из мира письмо с просьбой приехать и помочь людям. Это был действительно очень, серьезный случай. Однако ехать я не хотел. Взял четки и босиком поднялся на вершину Афона, чтобы помолиться и получить от Бога извещение о том, что мне делать. Через несколько часов я спустился вниз с израненными ногами, но никакого извещения не получил. На душе было очень плохо.

Тогда я решил сходить к Старцу, батюшке Тихону, и посоветоваться с ним. Батюшка сказал, что я должен поехать к этим людям, должен выехать в мир. Но я снова не хотел ехать. Вернувшись к себе в каливу я увидел, что мне принесли еще одно письмо. Эти люди просили меня прислать им хотя бы письменный ответ. Они были уверены, что если я им напишу, то в их жизни все упорядочится. Я вновь пошел к Старцу Тихону и прочитал ему это письмо.

— Нет, — говорит он мне, — лучше поезжай сам, встреться с ними и скажи им все это лично.

Я решил оказать ему послушание и поехать. Тут же исчезла вся давившая на меня тяжесть и пришла Благодать Божия. Бог хочет, чтобы, если это возможно, мы советовались с другими».

Вначале, выезжая в мир, Старец задерживался там примерно на неделю. В последующие годы он задерживался в миру дольше. Он спешил встретиться со всеми, ожидавшими его помощи, и быстрее возвратиться в свою келью. Однажды он приехал в монастырь на острове Керкира, с которым поддерживал духовные связи. Был поздний вечер. Всю ночь он не сомкнул глаз: принимал сестер, помогал им, чем мог, и утром уехал на Афон.

Многие, узнавая, что он приехал в Суроти, спешили туда, желая посоветоваться с ним о своих проблемах и взять его благословение. К Старцу привозили больных и несчастных. Ожидая встречи с ним, люди стояли в очереди много часов.

В последние годы число людей, приезжавших в Суроти для встречи со Старцем, доходило иногда до нескольких десятков тысяч в день. Люди приезжали со всех концов Греции, из-за границы, даже из далекой Австралии. Это было необыкновенное стечение народа: необычное даже для церковных хроник. Такому скоплению народа позавидовали бы многие политики и «пиарщики», тратящие много денег на рекламу, чтобы собрать людей.

Старец Паисий, напротив, не стремился никого собирать. Не говоря никому ничего, он уезжал со Святой Горы, быстро заканчивал свои дела в миру и, насколько это было возможно, избегал встреч. Однако что-то словно электризовало и, как магнитом, притягивало людей к нему. Для Старца это было трудом, доводящим до изнеможения: стоя на ногах, беседовать с людьми, которые шли и шли нескончаемым потоком. Обычно, принимая людей, Старец страдал от болезни. И хотя он помог во время своих выездов в мир многим, хотя он совершил столько чудес, сам он считал эти выезды отклонением от своей главной миссии — от молитвы за мир, отклонением, которое можно было оправдать только по снисхождению. Он говорил: «Самим являть себя миру — опасное занятие. Однако если нас явит людям Бог, тогда все меняется, потому что тогда всему предшествует Благодать Божия, которая хранит нас от опасности».

Возвращаясь в свою келью, он смиренно говорил: «Моя душа заросла сорняками, как зарос ими и двор моей каливы». Для того чтобы очистить ум от впечатлений и образов мира и вновь войти в привычный ритм монашеской жизни, Старец несколько дней совершал Вечерню в храме своей кельи не по четкам, но читал и пел по книгам. Он говорил: «Хотя я выезжаю со Святой Горы ради духовной цели не для себя, и хотя эти выезды не приносят мне удовольствия, все равно, когда я возвращаюсь, мне необходимо три-четыре дня, чтобы прийти в себя и в распорядок своей жизни».