Богохульство - Дуглас Престон

Тут и там медленно поднимались и все остальные. Стреноженные лошади, которых демонстранты не успели оседлать, в ужасе ржали и бились. А самые прыткие вырвались и умчали прочь.

Бегей поднялся на ноги. Палатку типи уничтожил ветер: сломанные опоры валялись на земле, на них бились лоскутки изорванной парусины. Мощной ударной волной снесло с фундамента старую факторию Накай-Рок. Бегей прищурился и стал всматриваться в темноту, гадая, в какую сторону понесся его конь, Холод.

– Что это было, черт побери? – спросил Беченти, неотрывно глядя вверх.

Огненный шар-гигант взлетел высоко над верхушками деревьев, медленно крутясь и меняя цвет на густо-красный с коричневинкой.

На краю горы, над «Изабеллой», еще совсем недавно толпились сотни, может, даже тысячи людей. Куда они подевались? Предположив, что с ними произошло, Бегей поежился. Внутри горы что-то грохотало и, как он определил, гремели выстрелы.

– Надо отсюда проваливать! – крикнул он, удостоверившись, что все целы и невредимы, и глядя на Марию Атситти. – Плевать, что недостает лошадей. Сядем по двое на каждую и поспешим к Полуночной тропе.

Где-то немного южнее зарычала и содрогнулась земля. В дальнем конце долины провалился кусок поросшей травой почвы. В темный ночной воздух из образовавшейся дыры вырвалось облако пыли.

– Обваливаются старые шахтерские ходы, – сказал Беченти.

Земля снова и снова вздрагивала. Тут и там, далеко и совсем близко, из горы вылетала пыль. Красно-коричневый шар, постепенно теряя яркость красок, безразлично и медленно уплывал прочь.

Бегей положил руки на плечи Марии Атситти.

– Назначаю тебя главной. Собирай людей и лошадей и веди их к Полуночной тропе.

– А ты?

– Я сначала найду беглецов.

– Ты, что, с ума сошел?

Бегей покачал головой.

– Среди них мой Холод. Его я ни за что не брошу в беде.

Мария Атситти продолжительно на него взглянула, отвернулась и крикнула остальным садиться по двое на лошадей.

– Одному тебе не справиться, – сказал Бегею Беченти.

– Ты лучше поезжай с остальными.

– И не подумаю.

Бегей похлопал его по плечу.

– Спасибо.

Гору снова затрясло от грохота, раздавшегося на южном и восточном краях, – как раз там, куда ускакали лошади. Бегей всматривался в залитый лунным светом пейзаж, наблюдая, как в небо устремляются змеистые ленты пыли.

Обвалы. Сомнений не было: то рушились старые шахты. Над «Изабеллой» клубились темно-оранжевые из-за огня внизу спирали дыма. С взрыва кошмар лишь начался. Теперь воспламенялась вся гора. По пропахшим метаном угольным туннелям разносилась жгучая ярость природы.

Мария Атситти подошла к Бегею с лошадью.

– Такое чувство, что наступает конец света.

Бегей покачал головой.

– Может, так оно и есть. – Понизив голос до полушепота, он забормотал себе под нос слова Падающей звезды: – Aniné bichaha’oh koshdéé’…

Глава 73

Форд очнулся во мраке и вдохнул воздуха, пропитанного пылью и угольным газом. Его голова раскалывалась от боли, в ушах гремело, тело покрывал слой каменных обломков.

– Кейт! – выкрикнул он.

Тишина.

– Кейт!

Уаймана охватил панический страх. Он быстро разбросал камни, выбрался на поверхность, заметил слабый свет и раскопал свой фонарик, который до сих пор работал. Посветив вокруг, заметил футах в двадцати дальше по туннелю человека, наполовину заваленного камнями, и стал с трудом пробираться к нему.

Это был Хазелиус. Из его носа струился ручеек крови. Форд быстро проверил пульс. Порядок.

– Грегори! – прошептал он на ухо физику. – Ты меня слышишь?

Хазелиус шевельнул рукой, раскрыл свои удивительные голубые глаза и сощурился от света.

– Что… случилось? – прохрипел он.

– Взрыв и обвал.

Хазелиус стал приходить в себя.

– А с остальными что?

– Не знаю. Я только-только увидел тебя – и тут раздался грохот.

– Когда с потолка посыпалось, все бросились кто куда. – Грегори посмотрел вниз. – Нога…

Форд стал убирать с Хазелиуса обломки. На его левой ноге лежал крупный камень. Форд взял его за края и осторожно поднял. Нога была несколько странно изогнута.

– Помоги мне встать, Уайман.

– Боюсь, у тебя перелом, – ответил Форд.

– Неважно. Надо бежать дальше.

– Но на сломанной ноге…

– Помоги же, черт возьми!

Форд положил руку Хазелиуса вокруг своей шеи и поднял его. Физик пошатнулся и прислонился к нему.

– Если ты меня поддержишь, я смогу идти.

Уайман прислушался и различил сквозь отдаленный грохот приглушенные голоса и возгласы. Невероятно, но преследователи, судя по всему, продолжали путь. Или тоже просто искали выход из лабиринта.

Форд, поддерживая Хазелиуса, шаг за шагом двинулся вперед. Они шли по горам камней, под дырами в потолке, пересекали пространства между туннелями, образованные взрывной волной, проходили мимо помещений, заваленных доверху обломками. Остальных членов команды нигде не было видно.

– Кейт? – крикнул Форд в темноту.

Ему никто не ответил.

Форд взялся за рукоять пистолета. Он истратил восемь патронов. Оставалось еще пять.

– Что-то у меня кружится голова, – сказал Хазелиус.

Они осторожно перешли через узкий тоннель и очутились в пещере. Уайман так больше никого и не увидел. Голоса теперь звучали громче и отчетливее. Казалось, что они раздаются отовсюду.

– Никогда… не думал, что все закончится… вот так… – Голос Хазелиуса резко оборвался.

Форд хотел снова позвать Кейт, но не решился. Кругом было без счета темных пыльных ходов. Если Кейт где-то пряталась и отозвалась бы, то лишь навлекла бы на себя толпу бунтовщиков.

Хазелиус споткнулся, вскрикнул от боли и повалился на пол, точно мешок с цементом. Форд попытался вновь поднять его на ноги, но те не держали физика, и пришлось Уайману взвалить его на спину. Однако туннель был слишком узкий, и каждый шаг причинял Хазелиусу страдание.

Форд положил его на землю и проверил его пульс. Тот был частый и слабый. На лбу физика блестел пот. Очевидно, от боли у него мутилось сознание.

– Грегори, ты меня слышишь?

Ученый издал стон и повернул голову.

– Прости, – прошептал он. – Я больше не могу.

– Дай-ка я взгляну на твою ногу.

Форд надрезал штанину Хазелиуса перочинным ножом. Открытый перелом. Сломанная бедренная кость прорвала кожу и вышла наружу. Нести его дальше грозило серьезной опасностью: осколки могли перерезать бедренную артерию.

Форд рискнул посветить вокруг себя «Мэглайтом». Остальных нигде не было. В полу, у основания стены, он заметил углубление в несколько дюжин футов, частично загороженное грудой камней.

– Спрячемся вот здесь.