Криминальные сюжеты. Выпуск 1 - Эдмунд Бентли

— Только-то и всего о ячмене, — засмеялась Мари-Луиза. — Роберт о своей технике наговорил бы побольше…

— Ха, и я могу говорить о ячмене восемь часов без перерыва, а на другой день еще добавить, что пропустил… Очень важна регулировка молотильного аппарата, подходящая скорость барабана. Останется не так много невымолоченных из колоса зерен, если уменьшить зазор между барабаном и подбарабаньем. Форсированная передача косилки помогает косить ячмень большей влажности и травянистости…

— Скажи, а у твоего отца есть татуировка на груди? — неожиданно прервал парня Роберт, осененный кометой мысли.

— Нет. Точно нет… Что знаю, то знаю. Никаких татуировок…

…Они неслись по автостраде обратно в город, вел Роберт. Слева светилось пшеничное поле. Справа — подсолнухи, желтый сад солнца… Узкий высокий шкаф с приоткрытым ящиком. Торчит ключ. Из ящика вываливаются кровоточащие кишки. Вдали пустыня. Лежит лев. Занесенные песком руины. На гигантский шкаф размером с небоскреб оперлась женщина. Имя той женщины Летиция. Я люблю ее…

— У меня идея, — сказала Мари-Луиза. — Поехали в нобльский публичный дом. Там уж точно узнаем о лысом толстяке с татуировкой на груди…

— Поехали, — сказал Роберт. Его голубые глаза выдали напряжение взволнованных чувств.

Городской публичный дом помещался в двухэтажном здании из красного кирпича, длинном, как парниковый кабачок. Войдя, они устроились в гостиной подле клиентов и стали дожидаться мадам. На небольшой сцене девица танцевала стриптиз. Ее волосы были подобны саду черных роз. Ее поясница была округлой, как на индийских литографиях. Вот осталась только капроновая вуаль. Так белеет повисший над лугами туман.

— Становятся финиками ее волосы, талия и ягодицы… Я пойду к ней. Вы думаете только весна грезит сиренью? — сидевший рядом с Робертом клиент с бобровыми усами чмокнул и покачал головой. — У нее пятая категория и она инспекторша Комиссии доброты. В постели я рассказываю ей свою жизнь.

— Я бы хотела с ней поговорить, — сказала Мари-Луиза.

— Только не сейчас, — попытался возразить боброусый. — Как только кончит танцевать, я хватаю ее и тащу на второй этаж. Она мне подходит. Если бы вы знали, какая она интересная! Гортанно дышит и стонет: Рафаэль, Рафаэль… А меня зовут Джоном. Ха… И она всем говорит то же самое. Влюблена в какого-то Рафаэля. Сами знаете — путешествие, знакомство, любовь и расставание. Дешевая цветная базарная бумажка. Но нет… За десять су воплощается счастье. Ее зовут Черной Мартой. Она чемпионка нашего публичного дома по атлетической гимнастике.

— А может, вы все-таки возьмете другую девушку? — спросил Роберт.

— Какую ж брать? Все сейчас на семинаре.

— На каком еще семинаре? — поинтересовалась Мари-Луиза.

— Там устраивается специализация, — охотно пояснил боброусый. — Одни совершенствуются в политике, другие интересуются спортом, третьи — искусством… Что ж. Пусть повышают свой Интеллектуальный коэффициент. Только семинар по любви их утомляет, но он — завтра. Сегодня они свеженькие. Клиенты здесь пассивные едоки счастья. За все отвечают девушки.

— А где мадам? — спросил Роберт.

— Мадам Бу-Бу на семинаре.

Снова пошел дождь. Бронзовые капли дождя барабанили по окну. Оловянные тучи плыли, словно лодки.

— Это Роберт Шарка, пилот «Формулы-1» команды «Идеал», — сказала Мари-Луиза. — Может, уступите Черную Марту?

Ус подскочил и всплеснул руками:

— Какая честь! Простите, не узнал… Конечно, конечно, вам без очереди…

Мари-Луиза и Роберт не слушали восторженной тирады клиента. Они поднялись на второй этаж к Черной Марте. То, что им предстоит быть втроем, девушка восприняла, как нечто само собой разумеющееся.

— Первый вопрос, — усевшись в кресло, начал Роберт, — приходилось ли вам спать с лысым толстяком?

— Я раздала океан любви, — ответила Марта. — Всех не припомнишь.

— С татуировкой на груди?

— Вы из полиции?

— Нет, — ответил Роберт.

— Я с таким не знакома, — покачала головой Марта.

Девушка хитрит, подумал Роберт. Надо ее вызвать на разговор, чтобы приобрести доверие.

— Вам привет от Рафаэля, — сказал он.

— Как? Вы знаете Рафаэля?

Роберт молча кивнул головой. Марта подошла к окну и закрыла его.

— Рафаэль сказал бы, поет колыбельную летний дождь… Рафаэль полон еще никем не обнаруженных слов, которые спят в соке трав и в пыли пергаментов. Его эпитеты и метафоры безошибочно попадают в самую суть. — Девушка сомкнула, а потом в задумчивости распрямила руки. — Сначала, пока утро еще глухо к заре, он меня жадно ласкает. Но вот прозвучали первые трубы восхода, и Рафаэль хватается за перо. Солнце, его летучие змеи взобрались на нобльский старый город. Куском красной черепицы оно плывет по крышам, и Рафаэль подымает голову, говоря: «Ты бесподобно красива». Воспоминания… Трепещащее твое тело, говорит он, я срываю, как полевой одуванчик, и пушинки любви парят, отталкиваясь своими цепкими лапками… Поэт!.. Что ж, моя молодость уже давно уплыла с речной водой, но любовь сильнее смерти. Теперь душа плачет в немой тоске… Тоске по Дюссельдорфу. Мокрые площади, почерневшие деревья…

— Вы пишете стихи? — спросила Мари-Луиза.

— Нет. Но страшно люблю хорошую поэзию… Что просил передать Рафаэль?

— Привет. — Роберт перевел дух и спросил: — А насчет того лысого толстяка?.. Он тоже мой приятель…

— Есть такой. Страшно много ругается, пьет и курит. Он сейчас спит в комнате Бешеной Кошки.

— Скажи, Марта, — проговорила Мари-Луиза, — ты бы не хотела вступить в Орден любви к ближнему и все тепло своего сердца отдать беднякам? За пределами государства Нобль. Увеличивать в людях Коэффициент доброты… Возьмем пример с матери Терезы. Однажды, хлопоча среди бедняков, она наткнулась на человека с зараженным гангреной пальцем. Палец надо было немедленно ампутировать. Мать Тереза схватила ножницы, произнесла молитву и быстро срезала палец. Потом они оба потеряли сознание. Такая жертвенная жизнь, разве она не для тебя? Подумай!

— Нет. Я уже нашла свое призвание. Все мы здесь в большей или меньшей степени нимфоманки. Мне нравится быть на людях. Здесь я чувствую себя нужной, здесь нахожу свой смысл и свою задачу. Ведь Рафаэль тоже уговаривал меня уезжать отсюда… Здесь… — она начала волноваться…

Как садовник прививает белый налив, антоновку или ранет, так Мари-Луиза терпеливо уговаривала Черную Марту стать на путь добродетели, но все было напрасно.

В комнате Бешеной Кошки, напившись пива, спал Моррисон, человек, которого искал Роберт.