Сколько волка ни корми - Карина Сергеевна Володина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впрочем, как понял он, самой большой победой для Баи было, наоборот, когда он ни на что уже не был способен.
– Ну даже в наряд деревенский для тебя нарядилась, ну ты посмотри, чудо какое, – прищёлкивают у Врана над ухом языком. – И впрямь – красавица. Только умница ли?
Вздрагивает Вран, широко глаза распахивая, в сторону дёргается – и вместо стона выдохом испуганным губы Баи обдаёт.
– Что? – мигом Бая вскидывается. – Больно?
– Тю-тю-тю, – насмешливо Солн проклятый говорит. – Наивная моя малышка. Да не целовала бы ты лучше следы эти, а когтями по ним хорошенько прошлась – может, хоть так мысли последние в голове пустой всколыхнула бы… Ну что ты смотришь на меня так косо, Враша? Не видит ведь она меня – думает, что с ней не так что-то. Ты уж сердце её побереги, хоть что-то хорошее сделай.
– Нет, не больно, – цедит Вран, и ничего он не может с голосом своим сделать: опирается Солн ладонью о дерево, к которому Врана Бая прижала, сам к лицу врановскому наклоняется, чуть ли не ближе, чем она. – Всё в… порядке, да, всё в порядке. Продолжай.
– Продолжать? – скалится Солн, рубец на шее Врана ногтем почёсывая. – Ну коли просишь ты так…
Не выдерживает Вран, делает то, чего Солн от него добивался – в сторону резко отодвигается.
И от Солна, и от Баи.
Да, всё бы хорошо, всему бы Вран был рад – но не зря он почти всегда глаза при близости с Баей закрывает. И уши бы затыкал, если мог.
Потому что почти никогда они в лесу вдвоём не остаются – потому что почти всегда третий к ним присоединяется, насмешливо за всеми ласками их наблюдающий.
– Вран, – тянет Бая. – Опять?
«Опять».
Мотает Вран головой, улыбку из себя выдавливает – но знает Бая, конечно же, знает, что не так что-то. Догадывается. Облизывает Вран губы беспокойно, несколько мгновений себе лишних выигрывая. Тепло губ на них Баиных оставшееся чувствует, в теле своё тепло это чувствует, не до конца ещё Солном изгнанное, – и обратно Баю к себе за руки притягивает, спиной к Солну поворачиваясь.
Только оказывается Солн тут же снова перед его глазами, у другого дерева. Ну конечно. Хорошо хоть не вплотную.
– Может, на болота вернёмся, красавица? – как можно безмятежнее Вран спрашивает, туда-сюда руки Баи покачивая. – Болота-то большие, не одними землянками вашими богаты, найдём мы и там уголок укромный…
– На болота? – вскидывает Бая бровь. Научил её недавно Вран – постоянно она теперь так делает. – Ладно… Ладно, можно и на болота.
Вот так просто?
– Правда?.. – озадаченно Вран спрашивает.
– Правда, – невозмутимо Бая кивает. – Если расскажешь мне, кто в лесу к тебе постоянно приходит, для чужих глаз не видимый – хоть в кругу для собраний я тебя до истомы доведу.
– До истомы – это хорош…
– Вран.
Прищуривается Бая, руки его своими перехватывая, – умеет она так прищуриваться, всё одним прищуром этим говорить и спрашивать одновременно. И никакие слова не нужны.
– Ну же, – негромко она говорит. – Ты что же думаешь – слепая я? Или память меня подводит, или не в своём уме я? Что у вас с Хозяином? Болибошка от тебя убегает, русалки при одном виде твоём в воду прячутся, упыри от тебя, как от кола осинового, отшатываются, и шагу ты волком толком ступить не можешь – и вообще один в лес не ходишь. А однажды и не один зашёл – и всё равно на Хозяина нарвался, да не шёпотом он лесным к тебе явился – в моём обличье вышел, такого я и не слышала никогда. Расскажи мне. Никому больше можешь не говорить – только мне. Не осужу я тебя, не обижу – всегда ты мне то можешь рассказать, что другим сказать боишься.
– Скажи, – и Солн за ней повторяет. – Ну же, Враша – скажи ей. Слышишь, говорит же она: не осудит, не обидит… Хотя обидеть бы стоило. Хоть немножко. За всё хорошее.
Держит Бая Врана за руки, в глаза ему смотрит – и впрямь ни осуждений, ни обвинений в них Вран не видит.
И совсем почему-то Вран не удивляется, всё это услышав. Доверчива Бая, вернее, готова всегда ему поверить, но не глупа – должен был этот миг настать когда-то. Рано или поздно. Так или иначе.
– Ни зрение твоё я никогда не оскорблю, ни память твою, ни разум, – начинает Вран. – Но…
– Вран.
И чуть сильнее пальцы Баи запястья его сжимают, и требовательнее, пронзительнее взгляд её становится. Сглатывает Вран – все речи свои увилистые проглатывает.
Может, действительно…
– Ну же, ну же, Враша, – оживляется Солн, чутко перемену в нём уловив. – Сколько можно племяннице моей голову дурить? Есть же в тебе хорошее что-то, знаю же, не один час с тобой на границе провёл – так давай же, загляни в себя, в душу свою загляни да откопай это хорошее након…
Прерывается вдруг Солн. Взглядом, всю ласковую насмешку вмиг утратившим, в сторону куда-то мечется – и прислушивается как будто.
– О нет, – едва слышно он выдыхает. – О нет, нет, нет. Ты куда идёшь, милая? Кто же тебя отпустил?
И моргает Вран – и исчезает Солн за моргание это.
Как ветром сдуло.
И к кому обращался – не понять. Может, девку деревенскую какую учуял, ночью в лес полезшую? Неужели и в посмертье людям помогает? Загадочна душа волчья.
Загадочна душа волчья – но главное, что души этой и след простыл. Не пялится Солн больше на Врана, уголёк в груди каждым словом едким разжигая, не поддакивает словам Баиным да сверху своими не сыплет. Вот и хорошо, что как под землю провалился – и ещё лучше, если до утра там и останется. Рассеиваются во Вране сомнения, чувствует он во всём теле лёгкость небывалую – как после сна хорошего, крепкого поутру бывает.
Смотрит Вран Бае в глаза.
И свои сужает хитро.
– …но, знаешь, если кажется тебе, что Хозяин на меня за что-то рассерчал – то к нему за объяснениями идти надо, а не ко мне. Ну откуда же знать мне, на кой лес он ко мне приходит да что он на ушко лесавкам своим нашептал? Я ведь, пойми меня, красавица, не знаток
