Любовь до гроба - Luide

— София очень мила, и интрижка с ней была приятна, но… Она — человек, — и повторил с видимым усилием: — Всего лишь человек! К тому же я давно и счастливо женат, у меня уже двое детей. Думаю, она тоже быстро утешится… — едко закончил он с намеком, сдержав неожиданный всплеск ревности.

Несколько мгновений господин Рельский молча смотрел на Шеранна. Лицо мужчины было бледно, губы стиснуты в нитку, на скулах перекатывались желваки. Вдруг он решительно шагнул вперед и отвесил дракону оплеуху. Тот, по-видимому, не ожидая такого, не успел уклониться.

— Извольте принять мой вызов, господин Шеранн Огненный Шквал! — решительно произнес Ярослав, с пренебрежением глядя на него.

Дракон поднес руку к отпечатку ладони на своей щеке, сверкнул глазами, в которых, казалось, бушевал океан лавы, и отстраненно ответил:

— Я не приму ваш вызов. Дракон много сильнее любого человека, это будет убийство. Советую вам вспомнить о сестрах и матери, не говоря уж о "достопочтенной" госпоже Черновой…

С издевкой взглянув на замершего человека, он небрежно поклонился, в одно мгновение преодолел оставшееся расстояние и стремительно взобрался по стене, затем легко перемахнул через подоконник и исчез в распахнутом окне, оставив онемевшего господина Рельского разрываться между гневом, облегчением и надеждой…

София проснулась поздно. Утреннее солнце обнаружило зазор в неплотно задвинутых шторах и торжествующе светило ей прямо в лицо, ласково целовало припухшие губы, нежно касалось распущенных волос.

Молодая женщина потянулась, заговорщицки улыбнулась наступающему дню и встала с постели.

Свернутый белый лист дорогой бумаги на темном палисандровом комоде сразу же бросился ей в глаза. Госпожа Чернова протянула руку, взяла письмо и сломала печать с оттиском крошечного дракончика, свернувшегося вокруг меча.

"Милая София!

Благодарю за те чудесные дни, которые ты мне подарила, и память о которых я навеки сохраню в своем сердце.

Однако в связи с неотложными делами я вынужден сегодня же тебя покинуть. Надеюсь, мой подарок тебя утешит.

Нежно целую твои руки, Шеранн Огненный Шквал".

Она с трудом разбирала это короткое послание, написанное отвратным почерком, торопливо перескакивала со строчки на строчку. И закончив, принялась перечитывать снова.

"Нет, не может быть! Ошибка, жестокая шутка! Не может быть…" — билось в голове Софии.

Молодая женщина застыла в полнейшем замешательстве. Взгляд ее блуждал по комнате, но она ничего толком не видела, выхватывая отдельные детали: пыльное оконное стекло (надо бы велеть Лее помыть), резной подсвечник (подарок господина Чернова), немудреная кукла из кусочков ткани (память детства)…

Наконец, ее взор вновь остановился на комоде, и лишь теперь госпожа Чернова заметила, что там, где находилось письмо, лежал еще какой-то маленький мешочек.

Она мгновенно схватила его, непослушными пальцами развязала горловину, едва дыша от вспыхнувшей надежды. Но внутри не обнаружилось даже крошечной записки, опровергающей предыдущее послание — на ладонь упало с десяток великолепных сапфиров…

Только сейчас Софию накрыло беспощадное осознание неприглядной правды: дракон купил благосклонность человеческой женщины, оставив ей плату поутру, как гулящей девке, и уехал…

Впрочем, а кто она еще после этого? Госпожа Чернова прикрыла глаза, борясь с волной стыда: ради него она позабыла все свои принципы, доводы разума, приличия… А он, конечно, охотно воспользовался предложенным.

Ею попросту потешились, и впоследствии бесцеремонно отбросили надоевшую игрушку.

Истерически смеясь и плача, она тяжело опустилась — почти упала — на пол. Именно в таком положении ее обнаружила верная домовая, которая пришла будить заспавшуюся хозяйку.

Лея осторожно приоткрыла дверь и заглянула в спальню, опасаясь застать госпожу в пикантный момент, однако увиденное заставило ее всплеснуть руками и кинуться к Софии, которая рыдала, сидя на полу в одной сорочке.

— Что случилось? — встревожено запричитала домовая, пытаясь приподнять госпожу. — Вы упали, ушиблись? Что такое?

— Он уехал, — отстраненно произнесла молодая женщина, послушно поднимаясь на ноги. — Понимаешь, Лея? Он уехал, бросил меня!

Несколько мгновений домоправительница не могла понять, о ком речь.

— Господин Шеранн? — переспросила она, охнув, разрываясь между чувством вины, негодованием и сочувствием.

София лишь кивнула, ей в голову пришла новая мысль. Должно быть, господину Рельскому больше известно обо всех обстоятельствах, и она желала поскорее выяснить все

— Помоги мне одеться!

— Куда вы в таком состоянии? — всполошилась Лея, но хозяйка только отмахнулась….

Молодая женщина торопливо шла по знакомым аллеям, но вид радостно зеленеющих деревьев теперь причинял ей боль. Здесь они гуляли вместе… А вот тут беседовали об обычаях драконов… В этой лужайке он нарвал ей полевых цветов…

Теперь же все эти памятные места казались ей жестокой насмешкой, напоминанием о собственном безрассудстве, которое нынче с полной ясностью предстало перед ее сознанием, более не одурманенным драконьими чарами.

"Неудивительно, что от меня отвернулись все соседи — я вела себя как падшая женщина", — прошептала она горько, кусая губы.

Мучительно было вспоминать — и невозможно забыть. Мир поблек, утратил краски и свет, и солнечный свет мучительной резью отзывался в заплаканных очах Софии.

Осталась какая-то детская обида. Выходит, не было ни любви, ни даже уважения? Бесконечный обман…

"Я не буду плакать!", — упрямо твердила она, пытаясь сдержать слезы.

Вышколенный дворецкий Рельских деликатно сделал вид, что не заметил встрепанного вида госпожи Черновой, которая потребовала немедленной встречи с хозяином, и сообщил, что мировой судья тотчас готов ее принять.

Молодую женщину препроводили в кабинет господина Рельского, в святая святых, где София до того ни разу не бывала. Впрочем, нынче ей было не до разглядывания обстановки.

Мировой судья напряженно застыл возле книжной полки, скрестив руки на груди.

— Как вы? — обеспокоено спросил он, даже позабыв о приветствии.

Покрасневшие и припухшие глаза, бледное осунувшееся лицо, плохо уложенные волосы, выбивающиеся из-под шляпки, — все это сполна давало представление о состоянии молодой женщины.

— Шеранн… — выдавила она и покачнулась.

Господин Рельский бросился к ней, но София отвергла предложенную помощь.

Участие в его глазах было невыносимо, поскольку подтверждало ее самые худшие опасения. К тому же он даже не осведомился, что стряслось…