И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов

Это сильно расстраивало Омара, но он надежды не терял, каждый раз убеждая себя в том, что рано или поздно его время придет. В этом были уверены и все его друзья, с которыми он сдружился еще сильнее, особенно с Альфонсом и Венцелем Лорнау. Омар, по просьбе Венцеля, не говорил Альфонсу о существовании Апельсинового клуба. И это терзало бен Али всякий раз, как они все втроем встречались. Ему было непонятно, по какой причине Лорнау-младшего, который являлся уже главой династии, обделяют информацией и не принимают в тайную организацию людей, помогающих другим людям. Венцель отвечал на это тем, что для Альфонса будет совершенно неинтересно и смехотворно участвовать в деятельности какого-то закрытого клуба. И его позицию можно было понять. Поначалу и сам Омар так думал, пока не узнал, что в деятельности Апельсинового клуба принимает участие как минимум пятая часть от всего состава цирка, то есть почти триста человек. Из них о том, что они помогают какой-то организации, знало не более двадцати человек, не беря во внимание тех «избранных», что приняли в клуб Омара в шатре Лабушера. Остальные же, для того, что не допускать утечки информации, были убеждены, что помогают просто друг другу безо всяких на то тайных оснований. В конце концов, бен Али пришлось сдаться и отстать от Венцеля с расспросами. В чем же заключались обязанности Омара, как члена данного «братства»? В основном они сводились к тому, чтобы он делал то, в чем был наиболее подкован – помогал своей физической силой; за слабых таскал ящики, инвентарь, лошадей выгуливал. Эти дела сильно оскорбляли Омара, потому как он хотел казаться не только сильным мужиком, но еще и очень умным, разносторонним человеком, который мог приносить пользу людям не только таская ящики. Ему обещали, что такой момент обязательно когда-нибудь настанет, и бен Али разочарованно возвращался к старым обязанностям.

Что же касается экзамена, которого он ждал более двух месяцев, то он-таки состоялся в конце февраля. Ранним утром к нему в шатер забежал взволнованный Клод и сообщил, что Хозяин назначает ему ожидаемый аттестационный экзамен на право получения места в артистической труппе на этот же день после обеда. Омар оказался взят врасплох, не ожидая такого стремительного дня. На подготовку у него оставалось всего часов пять, если не учитывать обеденное время. Однако он решил избрать другую тактику: до непосредственно самого экзамена совершенно не брать оружия в руки, дабы быть спокойным и расслабленным. Чуть позднее Омар переговорил с Альфонсом, последний оказался необычайно рад услышанной новости, пообещав устроить пышный банкет в честь присоединения бен Али к труппе, заранее будучи уверенным, что экзамен у друга пройдет совершенно спокойно, и Хозяин окажется умным человеком и не упустит шанса добавить в коллекцию циркачей настоящий бриллиант, прибывший из пустыни. Примерно такие же слова прозвучали из уст пребывавшей в таком же состоянии духа, что и Альфонс, Марин, которая должна была присутствовать на экзамене. На самом деле, очень неправильно называть данную процедуру экзаменом, поскольку Омару не предстояло отвечать на какие-то вопросы, связанные с науками или т.п. Более правильно было бы называть предстоящую процедуру некоей демонстрацией личных способностей и навыков, позволяющих занять достойное место в составе цирковой труппы. Но, так как звучит это не слишком коротко, кто давайте остановимся на экзамене, хорошо? Не судите строго, просто не хочется, чтобы мозг дорого читателя начал свистеть раньше времени. Возвращаемся к Марин. Она за прошедшие полтора месяца невероятно сильно привязалась к бен Али. Да, вы уже читали подобный момент несколько глав назад, но здесь куда более сильной стала привязанность. Рассказывая об этом своим подружкам, Марин сильно смущалась, будто бы начала испытывать к Омару чувства, куда более мощные, чем обычная дружба. По ее словам, она думала о бен Али каждодневно, ежечасно, ежеминутно (хотя, может и приукрашивала слегка). Ей хотелось проводить с ним куда больше времени, поэтому она и уговорила отца позволить ей присутствовать, простите ради Бога, на его экзамене. У нее было никакого профессионального интереса к навыкам Омара, хотя она и могла отлично метать ножи. Ей больше нравилась верховая езда. Еще больше ей нравилась верховая езда совместно с Омаром. Он частенько сопровождал наследницу Хозяина в ее конных прогулках, во время которых они беззаботно общались, будто бы и не жили в цирке. Марин не знала, какие к ней чувства испытывает Омар, и боялась узнать истину. Ей не хотелось разрушать свои фантазии, однако она сама постоянно отгоняла навязчивые мысли о том, что, вполне вероятно, обыкновенно влюбилась в голубоглазого араба. Ей больше было интересно играть в такую очень специфическую игру, ни на что не похожую. В смесь дружбы и обожания, непринимаемой платонической любви и еще более отвергаемой, но уже почти не скрываемой страсти. Это ей казалось забавным. Но это и казалось ей страшным, греховным и по-настоящему порочным. Поэтому она старалась в присутствии Омара никоим образом не выдавать своих бурлящих чувств, запирая их в своей душе и своем теле, отчего они закипали и пытались вырваться наружу, поскольку каждая новая минута, проведенная с ним, заставляла все естество ее гореть от грязных желаний, которые снедали остатки девичьей порядочности, заложенной богобоязненным отцом. Подруги видели, что Марин ведет себя не так, как ранее, и понимали и без ее скромных объяснений, какая за этими переменами в поведение и характере скрывается причина. Девчонки подбадривали Марин, уговаривая не губить в себе чувства, поскольку коль любовь пришла, то ее нужно забирать как можно быстрее, иначе может появится кто-нибудь менее стеснительный, у кого это получится быстрее. Но это были советы, которыми Марин откровенно пренебрегала, предпочитая близко (очень близко) дружить с Омаром, не думая о том, что у этой дружбы могут быть хоть какие-то более серьезные последствия.

Так что же касаемо экзамена. В назначенное время Омар пришел в назначенное место. Без какой-либо интриги это оказалось Большое шапито. Внутри оно уже вновь приобрело обычный, не праздничный вид, однако это не мешало ему быть чрезвычайно красивым, каждый раз вызывая у бен Али нескрываемое восхищение. В качестве зрителей было всего несколько человек: Марин Сеньер, Мишель Буайяр, Жан Ларош, Ирэн Сеньер, Герман Скотт. Судья же всего один был – Пьер Сеньер. Он единственный стоял на манеже, однако, как только Омар зашел на сцену, то из-за кулис показалась фигура неизвестная ранее, человек, очень похожий на типичного надзирателя, только намного крупнее и с закрытым лицом. Сначала Омару показалось, что это был Безымянный палач, однако эта версия