История призрака - Джим Батчер

— Как я уже говорила тебе, не мне решать, чья жизнь закончилась, а чья — нет.

— Почему? Я имею в виду, чёрт возьми, почему нет? Разве Фортхилл не заслужил отдых от вас, ребята?

— Вопрос не в том, чего он заслуживает, — тихо сказала ангел. — Вопрос в выборе.

— Так выбери помощь ему. Это не так уж и сложно.

Её лицо не потеряло безмятежного выражения более чем на несколько секунд в течение всей беседы. Но теперь оно изменилось. Оно стало хмурым и суровым. Её серебристые глаза сверкнули.

— Не для смертного. Нет. Это вовсе не сложно. Но такие вещи — не для меня.

Я медленно вздохнул, размышляя. Затем я сказал:

— Свободная воля.

Она склонила голову в микроскопическом кивке, её глаза по-прежнему были враждебными.

— Кое-что, данное тебе, мне недоступно. Я не предприму никаких действий, нарушающих свободу выбора смертного.

— Фортхилл выбрал смерть? Ты это хочешь сказать?

— Не так прямолинейно, — ответила она. — Это произошло в результате объединения многих, многих решений. Фитц решил, что со своим скромным драгоценным талантом довериться он может лишь тебе. Ты решил доверить Энтони заботу о жизни молодого человека. Энтони решил приехать сюда, несмотря на опасность. Аристедес решил наброситься на него. Уолдо и Дэнииэл решили принять участие в его спасении. Кроме того, каждый из этих людей, как известно каждому, и как я уже упоминала, уже сделал выбор, который оказал влияние на жизнь остальных. Вместе, вы все определили эту реальность.

Она развела руками.

 — Кто я такая, чтобы всё это разрушить?

— Ладно, — сказал я, — да будет так.

— Хорошо, — невозмутимо ответила ангел.

Я бросил ещё один взгляд на Фортхилла и исчез, возвращаясь к Баттерсу и остальным. Если ангел не собирается помочь святому отцу, я, чёрт возьми, сделаю это сам.

Всего пара перемещений на то, чтобы достичь дальнего конца фабрики и всего несколько секунд, чтобы туда добраться.

— Фитц, — сказал я. — Я нашёл святого отца. Он...

— Это кажется разумным, — сказал Аристедес Баттерсу. — Могу я задать вопрос?

— Почему бы и нет? — ответил Баттерс.

Фитц извивался в цепкой руке Дэниэла, уклоняясь от Аристедеса. Один взгляд на его лицо сказал мне, почему: он узнал что-то в словах или поведении своего старого учителя. Мне доводилось видеть лица забитых жён, пока они наблюдали, как их мужья пьют, с мучительной уверенностью, что цикл жестокого обращения повторится в ближайшие часы. Фитц знал, как выглядел Аристедес, когда он собирался прибегнуть к насилию.

— Стражи, — сказал Аристедес. — Почему вы без мечей?

Дерьмо.

Вопрос застал Баттерса врасплох. Он, возможно, смягчил бы вопрос хорошим ответом, или даже мог бы проигнорировать его, в целом убедительно — но он сделал одну вещь, которую абсолютно не должен был себе позволять, если собирался продать свою фальшивую принадлежность Аристидесу.

Он колебался.

Нельзя обвинять его, я полагаю. Он примчался сломя голову ради Фортхилла, двигаясь так быстро, как только возможно. Мы потратили всего-то, возможно, девяносто секунд на составление нашего плана, который стал возможен благодаря предусмотрительности Баттерса, упаковавшего те плащи — очевидно, он думал, что могло бы быть полезно иметь их под рукой, чтобы создать видимость Стража или двоих, если бы вдруг на сверхъестественной сцене города понадобилась некоторая страховка. В нашей спешке спасти священника я совсем не думал о мече — по серьёзной причине. Чертовщина, Аристедес сделал точный вывод, основанный на ошибочном основании.

Мечи Стражей были довольно известны в сверхъестественных кругах. Яркое серебро, сверхъестественно острые лезвия, совершенные в отрубании голов колдунам, со встроенными в них заклинаниями, отклоняющими или разрушающими магические атаки или чары. Если вы видели Стражей, вы видели их мечи.

Или, по крайней мере, это было неизменно до этого момента. Чародейка, делающая их, страж Люччио, потеряла возможность создавать их, когда Собиратель Трупов заточила её в теле молодой женщины с очень маленькими природными способностями к магии. В результате, большинство новых стражей, начиная с меня, не имело тех поразительных мечей. Это значит, что большинство стражей не имеет мечей вообще.

Но эта новость, по-видимому, ещё не достигла уровня городских низов.

События понеслись очень быстро.

Аристедес выхватил свой нож, жутковато выглядящий экземпляр с большим количеством дополнительных приспособлений — разновидность длинного охотничьего ножа, какие делал Гайгер.

Дэниэл Карпентер, очевидно, заметил поведение Фитца и понял его значение. Он отбросил Фитца и Баттерса себе за спину своими мускулистыми ручищами, и встал между ними и волшебником, выставив руки в защитной позиции боевых искусств.

Баттерс взвизгнул, когда его задница ударилась о холодный бетонный пол.

Фитц сгруппировался и перекатился, его глаза расширились в ужасе, он вскочил на ноги и бросился бежать.

— Вы покойники, — прорычал Аристедес.

Затем он бросился вперёд, слишком быстрый, чтобы это можно было увидеть. В руке его блеснул нож.

Глава тридцать восьмая

Аристедес был не более чем полосой в воздухе, когда бросился на Дэниэла и навалился на него, опрокинув на спину. Дэниэл упал, а страшный нож сверкал и свистел над ним туда и обратно шесть раз в секунду, с каждым ударом поражая его в грудь и живот.

Любой, кроме сына Майкла и Черити Карпентеров, был бы выпотрошен, как рыба.

Парень явно получил серьёзное обучение — может быть, от Мёрфи, может, от Эйнхериев, или от собственного отца. А возможно, ото всех сразу. Я не специалист, когда речь идёт о рукопашном бое, и в его сверхъестественном виде, или в любом другом, но я знаю достаточно, чтобы знать, как мало я знаю. И одна из вещей, которые я знаю — то,  что у вас нет возможности обдумывать ваши движения в течение секунд, чтобы компенсировать отсутствие сверхъестественной скорости. Вы должны обучаться этому умению так, чтобы встроить его в свои рефлексы, в течение недель или месяцев кропотливых тренировок.

Дэниэл был тренирован.

Как только он был отброшен назад силой начального натиска волшебника, прежде чем Аристедес окончательно сократил дистанцию, порезанный ножом Дэниэл начал катиться. Нож ударил его в грудь и живот — и наткнулся на броню, ждущую этого.

Под зимним пальто Дэниэл носил одеяние, в котором я распознал ручную работу Черити: кевларовый жилет двойной толщины с кольчугой плотной вязки из титановых колец как раз между слоями брони. Кевлар мог остановить пули, но он не защищал от лезвий. Это было то, для чего предназначался титан.