Райские новости - Дэвид Лодж

Райские новости

Посвящается Майку Шоу

Рай земной! Неужели вы не хотите туда попасть? Ну конечно же!

Часть первая

Еженощно пронзая причудливый облака лик,

Украшающий горы, что в воздухе гордо парят.

Проникают сюда сонмы тех, что мечтою горят.

1

— Зачем им это нужно? Ну зачем им это нужно?

Старший представитель (Служба контроля в аэропорту) компании «Тревелуайз турз» Лесли Пирсон со смешанным выражением жалости и презрения наблюдает за пассажирами, толкущимися в зале отлета четвертого терминала Хитроу. Середина утра в самый разгар летнего сезона, и вдобавок к обычному столпотворению активизирована система безопасности, поскольку считается, что недавняя авиакатастрофа вызвана диверсией. (Ответственность за нее взяли на себя три разные террористические организации, а это значит, что как минимум две из них пытаются без лишних усилий прославиться с помощью любого подвернувшегося под руку убийства. Вот вам и современный мир: чем больше он раскрывается перед Лесли Пирсоном, тем меньше поддается пониманию, тем меньше нравится.) Нынешним утром пассажиров у стоек регистрации подробно расспрашивают об их багаже, а личный досмотр и проверку ручной клади сотрудники службы безопасности проводят с гораздо большим, чем обычно, рвением. Длинные, медленно продвигающиеся очереди тянутся почти до противоположной стены зала. Их пересекают две еще более длинные очереди, направляющиеся к узкому проходу, который ведет к стойке паспортного контроля, раме металлоискателя и залу ожидания. Выстроившиеся друг за другом пассажиры переминаются с ноги на ногу, или опираются на ручки своих нагруженных багажных тележек, или присаживаются на чемоданы. Выражение лиц у них разное: озабоченное, нетерпеливое, скучающее, стоическое, — по пока не усталое. Пассажиры еще относительно свежи: их яркая нестрогая одежда чиста и отутюжена, щеки не утратили гладкости после недавнего бритья или макияжа, волосы уложены и блестят. Но случись еще какая-то серьезная задержка — скажем, итальянская забастовка авиадиспетчеров или снижение темпа работы погрузчиками багажа, — и тогда, как по опыту знает Лесли Пирсон, цивилизованная оболочка очень скоро покроется трещинами. Видывал он этот зал — и следующий за ним зал ожидания, — набитый пассажирами задержанных рейсов. В испачканной, измятой одежде люди спали под лампами дневного света, пристроившись как придется на стульях и на полу: рты раскрыты, руки и ноги раскинуты, словно у жертв резни или нейтронной бомбы, а уборщики аэропорта пробираются среди распростертых тел, как мародеры на поле боя. Сегодня обстановка далеко не так плоха, но все равно ничего хорошего.

— Зачем им это нужно? — снова спрашивает он. — Чего они ищут?

— Где оттянуться, ясное дело, — отзывается Тревор Коннолли. Он недавно принят в «Тревелуайз» и временно прикреплен к Лесли для освоения азов работы: распознать и поприветствовать клиентов фирмы, проверить их дорожные документы на соответствие дню вылета (тут возможны разнообразные сюрпризы) и паспорта на наличие требуемых виз, за тем направить к нужной стойке регистрации и помочь в случае надобности донести багаж и ответить на вопросы, если таковые у них возникнут. — Солнце, песок и секс. — Тревор старательно изображает ухмылку.

Лесли фыркает, отмахиваясь от его слов.

— За этим нет нужды отправляться так далеко, — говорит он. — Это можно получить на Майорке. Это можно получить в Борнмуте[1], если уж на то пошло: нынешнее лето бесподобно. А что тут увидишь, сидя в этой дыре? — Он сердито смотрит на низкий, серо-стального цвета потолок, куда выведена вся вентиляция и кабели, что якобы отвечает ультрасовременному стилю, но вызывает у Лесли ощущение, будто он работает в подвале отеля или в машинном отделении линейного корабля. — Я что имею в виду: возьмем, например, эту маленькую группу. — Он бросает взгляд на список сегодняшних пассажиров, закрепленный перед ним на подставке. — Куда они направляются? В Гонолулу. В Гонолулу! Хотел бы я знать… да им только добираться чуда целый день.

— Восемнадцать с половиной часов, — уточняет Тревор. — Включая пересадку в Лос-Анджелесе.

— Восемнадцать с половиной часов в одной из этих битком набитых огромных консервных банок? Спятили, наверное. Они все спятили, если хочешь знать мое мнение, — говорит Лесли — высокий, с прямой спиной и выправкой, напоминающей военную (он и в самом деле полицейский в отставке), — и, словно лучом маяка, обводит взглядом переполненный зал. — Посмотри на них! Лемминги[2]. Лемминги. — Он причмокивает губами на этом слове, хотя, по правде говоря, не совсем уверен в том, кто такие лемминги. Вроде бы какие-то маленькие животные, которые бесцельно передвигаются стаями и кидаются в море?

— Да все дело в новизне, — возражает Тревор. — В смысле Майорка, кто сейчас летает на Майорку? Кого этим удивишь — Блэкпул[3] на Средиземье. То же самое Флорида, даже Карибы. Приходится забираться все дальше и дальше, чтобы перещеголять своих соседей.

— Идут двое наших, — сообщает Лесли. Он разглядел фиолетовые с золотом ярлыки «Тревелуайз» на багаже молодой пары, которая только что прошла через автоматически раздвигающиеся двери и нерешительно оглядывается. — Держу пари, у них медовый месяц. — Что-то в их с иголочки новой одежде и девственном состоянии чемоданов-близнецов подсказывает ему, что женаты они недавно, хотя расстояние между ними — жена стоит впереди и сбоку от мужа, который толкает тележку с багажом, — даст основание предполагать, что начало их брака осложнено какой-то щекотливой ситуацией. Вероятно, они поженились вчера, переночевали в душном номере шумной лондонской гостиницы, а теперь собираются провести свой первый настоящий день супружеской жизни в полете над половиной мира пристегнутыми к тесным зубоврачебным креслам. Они поступили бы намного лучше, отправившись в Борнмут.

Лесли с улыбкой выступает вперед, представляется и проверяет у клиентов билеты и паспорта.

— Гавайи… вдохновляющий выбор для медового месяца, если я могу так выразиться, сэр.

Молодой человек сконфуженно улыбается, но его жена выглядит недовольной.

— Это так очевидно? — вопрошает она. У нее прямые светлые волосы, убранные со лба черепаховым гребнем, и ясные, льдисто-голубые глаза.

— Я не мог не заметить, что в моем списке вы значитесь как миссис Харви, мадам, а по паспорту вы мисс Лейк.

— Вы очень наблюдательны, — сухо произносит она.

— Это не помешает? — волнуется молодой человек. — Я имею в виду паспорт.

— Ни в коей мере, сэр. Беспокоиться не о чем. Можете сдать свои вещи у двадцать первой стойки. Боюсь, вам придется немного подождать.

— Разве вы это для нас не делаете? — спрашивает миссис Харви.

— Пассажиры должны лично сдавать свой багаж, мадам. Правила безопасности. Мой коллега, мистер Коннолли, будет рад помочь вам с вещами.

— Спасибо, мы и сами докатим тележку, — говорит миссис Харви, явно имея в виду своего мужа, ибо сама устремляется к двадцать первой стойке, даже не взглянув на него.

— Ну и ну, — комментирует Тревор, когда молодожены уже не могут его услышать. — Не хотел бы я оказаться на месте этого парня. Она ж его до смерти запилит.

— Первые грезы любви, — замечает Лесли, — уже не те, что раньше. А все потому, что люди теперь начинают жить вместе до свадьбы. Пропадает вся романтика.

Критическое высказывание Лесли направлено в адрес Тревора, который, однако, делает вид, что не понимает этого.

— Правильно, — соглашается он. — Я так и говорю Мишель: брак — смерть для романтики.

Игнорируя его дерзкую ухмылку, Лесли вычеркивает из списка пассажиров мистера и миссис Харви.

— Будь предельно внимательным в отношении клиента — он летит один, — некоего Шелдрейка. Видишь звездочку около его фамилии?

— Да, и что это значит?

— Это значит, что он путешествует на дармовщину. Обычно это журналисты. Пишущие о путешествиях.

— Я бы не прочь так работать.

— Для начала ты должен уметь писать, Тревор. Ты должен уметь писать без ошибок.

— Теперь это не очень-то и нужно. За тебя все сделает компьютер.

— В любом случае будь начеку, когда он появится. Произведи хорошее впечатление, иначе он напишет о тебе что-нибудь неприятное.

— Что, например?

— Например: «В аэропорту меня встретил неряшливого вида сотрудник бюро путешествий, у которого форма была обсыпана перхотью, а на воротничке отсутствовала пуговица».