Неизвестный террорист - Ричард Флэнаган

– Далась вам моя задница, – с улыбкой говорила она. – Она, конечно, большая, но не настолько.

Что же все-таки в рассказах о ней было правдой? Никто особенно не верил историям о ее покойном муже; это даже считалось чем-то вроде шутки, связанной с одним из участников вечеринки, устроенной у нее дома. Похоже, впрочем, что эту вечеринку Ферди попросту выдумал, ибо он и сам старательно подпитывал слухи о невероятной экзотической сексапильности Куколки, в частности, тем, что давал ей разнообразные и весьма выразительные прозвища: Красавица Андалузии или Танцовщица Гарема; но самым удачным и созданным специально для американских моряков и десантников было прозвище Черная Вдова.

Для танца Черной Вдовы даже записали отдельный музыкальный трек. Ферди, некоторое время успевший побыть и диджеем, записал вертолетный «Полет валькирий» из фильма «Апокалипсис сегодня», прибавив несколько взрывов, воплей и убийственный ритмический фон, который быстро достигал ста шестидесяти ударов в минуту, пока Куколка обрабатывала зрителей. Она появлялась в длинном черном платье и парандже, затем медленно раздевалась и оставалась в черных трусиках-стрингах и очень открытом черном бюстгальтере.

Трусики держались на четырех шелковых бантах, а концы лент были украшены крошечными фальшивыми жемчужинками. За пятьдесят долларов Черная Вдова позволяла зрителю развязать один из бантов, а когда все четыре тяжелые, расшитые жемчужинами ленты оказывались развязаны, она подходила к тому, кто заплатил еще сто долларов, и широко раздвигала перед ним ноги. Но как только она начинала их раздвигать, Ферди мгновенно, используя цифровой проектор, скрывал ее плоть под мельтешением арабских букв и объяснял зрителям, что все это цитаты из Корана, «самой священной книги Черной Вдовы».

– Это был прямо-таки дьявольский номер, – рассказывала Сэллс представителям очередной телевизионной компании через неделю после случившегося, пытаясь вспомнить, как именно это выглядело четыре года назад. – Ферди отлично умел завести аудиторию, задавая вопросы типа «Какое оружие Черная Вдова носит под одеждой?» и тому подобной чепухой. Я помню, например, как он говорил: «Вам она, возможно, кажется прекрасной, умной и талантливой, но душа ее черна, как ад, и темна, как ночь». По-моему, вместе у них это очень здорово получалось, вот с тех пор кое-что из слов Ферди у меня в памяти и застряло.

14

Девушки приходили и уходили, сменяя друг друга, и Куколка поняла, что далеко не одинока в своем осторожном отношении к прошлому: у многих танцовщиц имелись куда более весомые, чем у нее, причины как можно меньше болтать о себе. Например, однажды в Chairman’s Lounge появилась китаянка – Куколка знала ее только как Фан – и проработала там несколько недель. Ходили слухи, что она особа опасная, что затаила зло на хозяина того борделя, из которого сбежала; такие бордели, тайно размещаясь в многоквартирных высотках, поставляли клиентам девиц по принципу CBD[5]; в этих жутких курятниках китаянки, контрабандой завезенные в Австралию, и жили, и работали.

Но, кем бы ни была Фан и где бы она раньше ни работала, она явно высоко ценила свое знакомство с Ферди и всячески его обхаживала; он же всегда питал особую слабость к азиатским женщинам, так что Фан очень скоро стала пользоваться в клубе определенными привилегиями. Ей даже удалось перекроить несколько смен, что Куколке особенно действовало на нервы. Однако власть Фан оказалась недолговечной.

Однажды вечером в клубе появился китайский бизнесмен средних лет, очень вежливый и безупречно одетый. На руке у него красовались здоровенные часы Rolex. Фан еще не было. Перехватив взгляд Куколки, китаец попросил ее передать Ферди, что пришел мистер Мун, который хотел бы с ним повидаться. Затем мужчины уселись в уголке, Ферди заказал себе пиво Crownie, а мистер Мун – виски Johnnie Walker со льдом; издали казалось, что они ведут весьма приятную беседу.

Смена Куколки закончилась, и она ушла. Позже на Виктория-стрит у спуска в переход она наткнулась на Фан, спешившую на работу. Теперь именно она выходила в самые выгодные часы – в четверг до и после полуночи, когда платят как за всю ночь.

Куколка собиралась уже рассказать Фан о приходе мистера Муна, догадываясь, что он и она как-то связаны и причина его визита в клуб заключалась отнюдь не в удовольствии видеть Ферди Холстейна. Но потом передумала и решила ничего Фан не говорить. Какое ей-то, в конце концов, дело до этих китайцев? И потом, разве не Фан лишила ее, Куколку, самых выгодных выступлений?

– Много работы сегодня? – спросила Фан. Она говорила с сильным китайским акцентом, из-за которого, как казалось Куколке, все ее слова обретали неправильное ударение.

– Довольно много, – сказала Куколка. – Хотя, когда я уходила, толстосумы с северного побережья еще только-только начали прибывать.

И ей снова захотелось рассказать Фан об аккуратном и вежливом мистере Муне, который, словно чего-то ожидая, сидел с Ферди в уголке и пил свой виски. Однако и во второй раз она промолчала. «С какой стати, – подумала она, – мне делиться своими подозрениями с этой нахалкой, укравшей лучшие часы на пилоне?»

– Там, правда, явилась целая толпа из гильдии дантистов, – как бы мимоходом заметила Куколка, – так вот с ними стоит познакомиться поближе. – Имя мистера Муна так и вертелось у нее на языке, и все же она его не произнесла. – А вот от трудяг-уэсти я бы на твоем месте держалась подальше.

И обе женщины, быстро улыбнувшись друг другу на прощание, поспешили по своим делам. Но Куколка, дойдя до светофора на перекрестке, вдруг остановилась, резко обернулась и уже собралась крикнуть Фан и задержать ее на минуту… Но снова передумала: решила, что это выглядело бы глупо.

Ну, скажите на милость, какое отношение мог иметь этот хорошо одетый китаец средних лет к танцовщице Фан? А с другой стороны, даже если он и имел к ней какое-то отношение, это вполне могло быть связано с какой-нибудь жуткой историей, а ей, Куколке, совершенно ни к чему было пачкаться в чужом дерьме.

В общем, Куколке удалось убедить себя этими весьма противоречивыми доводами, и она, задушив крик, уже готовый сорваться с губ, резко повернулась и направилась к дому. Больше она никогда не видела Фан.

На следующий день ей рассказали, что Фан ушла из клуба вместе с мистером Муном. На работу следующим вечером Фан не вышла. Прошла неделя, но она так и не объявилась. Зато в клуб доставили целый ящик Johnnie Walker – в подарок Ферди от мистера Муна. А через несколько месяцев тело Фан нашли на дне реки Хоксбери в залитой бетоном железной бочке. Все в клубе, в том числе и Куколка, были огорчены этим известием и напуганы.

Однако у Куколки огорчение и страх были связаны еще и с тем, что в итоге, возможно, будет найден и убийца Фан, а через него полиция выйдет на мистера Муна, а через мистера Муна доберутся и до нее, которая так ничего покойнице и не сказала. Она боялась и полиции, и мистера Муна, если, конечно, ей когда-либо доведется еще с ним встретиться, но все же в душе ее жили и стыд, и гнев на себя. Ибо она чувствовала, что предала Фан, и никак не могла прогнать страшную мысль, что это она вместе с тем убийцей – кто бы он ни был – залила Фан бетоном и сбросила бочку с ее телом в реку Хоксбери.

Она, конечно, спорила с собой, пыталась убедить себя, что все это чушь, что Фан ее все равно бы не послушалась, что случившееся, возможно, никакого отношения к мистеру Муну не имеет, а если имеет, то он так или иначе добрался бы до Фан. А она, Куколка, ничего особенного не сделала! Но разве не в этом, тут же спрашивала она себя, и заключается совершенное ею преступление?

Впрочем, никто ничего определенного по поводу убийства Фан так и не сказал; и полиция в клуб не приходила; и никаких вопросов девушкам не задавали. В общем, ничего особенного не случилось. Ферди завел себе новую любовницу-азиатку и вместе с нею угощал особых гостей виски Johnnie Walker, и каждый раз, когда Куколка видела, как на подносе несут знакомую бутылку, ее начинало подташнивать. Потому что в голове постоянно крутилась одна и та же мысль: «Это ты убила Фан!»

Мистер Мун появился в поле зрения Куколки всего один раз – на экране телевизора в качестве сборщика денег для выборов. Он пожимал руку самому премьер-министру.

15

Куколка начала активнее крутить задом, то приподнимая его, то чуть опуская и время от времени слегка раздвигая ноги, а в это время подсчитывала в уме, сколько ей удалось заработать за этот вечер – всего четыре сотни долларов, включая чаевые. Она оглянулась через плечо и тут же заметила пристальный взгляд какого-то толстяка в деловом костюме и в огромных темных очках Bono. У нее мелькнула мысль: пожалуй, это любитель анального секса, а может, и вовсе гей, и она снова погрузилась в свои подсчеты.

Чтобы вечер получился стоящим, ей нужно было заполучить хотя бы одно «приватное шоу». И тогда, если повезет, она, возможно, сумела бы раскрутить клиента еще на один пятнадцатиминутный показ, что, естественно, оплачивалось дополнительно. Размышляя об этом, Куколка пальцем вдавливала трусики себе в анус. Если получится, думала она, это даст дополнительные сто баксов, и тем самым бездарный вечер будет спасен.