Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

Совместная декларация все же была выработана, чтобы «напомнить европейским державам, что их обязанность, а также в общих интересах человечества, следить за тем, чтобы положения договоров и международных соглашений между ними и Блистательной Портой воплощались в жизнь таким образом, чтобы защитить интересы всех частей Османской империи»[77]. Заслуга декларации — как в обобщении вопроса о внешней интервенции, так и не менее спорного вопроса о том, как реализовать обещанные реформы — этот вопрос превыше всего волновал армян и македонцев. И все же декларация получилась слишком размытой с точки зрения армянской делегации, которая торжественно заявила, что армяне «готовы сотрудничать с либералами Османской империи в любой совместной деятельности, направленной на смену нынешнего режима»; что «помимо этих совместных действий, армянские комитеты будут заниматься своей конкретной деятельностью, при этом прекрасно понимая, что эти действия направлены против существующего режима, а не против единства и органического существования Турции»; и что «их конкретные действия не преследуют иной цели, кроме немедленной реализации статьи 61 Берлинского договора и Меморандума от 11 мая 1895 года и приложения к нему»[78]. Все свелось к согласию сотрудничать в деле сохранения территориальной целостности Турции, сохраняя при этом полную автономию, когда речь идет о проведении реформ в восточных провинциях.

Ахмед Риза и его сторонники были, понятное дело, против этой декларации[79], так что Сабахеддину пришлось предложить другой вариант. Он призвал «к реализации законных чаяний армян при поддержке государства и местных администраций тех провинций, которые они населяют, а также всех других провинций; созданию центрального правительства, основанного на либеральных идеях, как лучший способ гарантировать соблюдение национальных прав, а также нормальное функционирование правительств провинций, от чего армяне выиграли бы на тех же основаниях и в той же мере, что и все другие народы империи»[80]. Таким образом, принц старался удовлетворить желание армян принять участие в управлении теми провинциями, в которых они жили, одновременно предусматривая расширение принципа «административной» децентрализации на другие провинции империи. На самом же деле он преуспел только в том, что разочаровал обе стороны: армяне покинули конгресс перед последним заседанием, которое состоялось 10 февраля 1902 г. Тем не менее тайным голосованием был избран новый центральный комитет организации[81]. Голосование подтвердило, что контроль над движением перешел в руки Сабахеддина и большинства, склонного к британской интервенции и выказавшего теперь единство в критике не только гамидовского режима, но политики султана по подавлению армян».

Однако большинство также спровоцировало образование «коалиции» меньшинства в рамках движения[82]. Эта коалиция объединила Ахмеда Ризу и активистов молодой гвардии, в которую вошли многие офицеры. Они обвинили большинство в сотрудничестве с армянами и македонцами и, следовательно, в работе против интересов империи, в частности в том, что большинство базирует свою стратегию в отношении Европы на защите армян с тем, чтобы узаконить эти движения в том виде, как они есть, в глазах европейских руководителей[83]. Таким образом, мы видим появление группы младотурок, чьи убеждения во всех отношениях противоречили деятельности армянских комитетов — даже если, как АРФ после конгресса 1902 года, это меньшинство заняло позицию, которая подкреплялась, в некоторой степени, желанием оставаться открытыми или даже примирительными.

По следам прошедшего конгресса начались переговоры между большинством и АРФ, с одной стороны, и македонским комитетом, с другой, в лице Акнуни (Хачатур Малумян) и Бориса Сарафова, соответственно[84].

Для того чтобы получить полное представление о позициях других армянских комитетов и понять их восприятие движения младотурок, давайте рассмотрим то, как СДПГ отреагировала на конгресс 1902 года. Большая редакционная статья официального органа СДПГ, издававшегося в Лондоне, начинается с напоминания о том, что СДПГ была единственной партией, отказавшейся участвовать в февральском конгрессе 1902 года, и что она приняла это решение «на основе постоянного и тщательного анализа ситуации». На своем общем съезде, который СДПГ провела в тот же период, как рассказывает статья, партия пришла к выводу, что невозможно сотрудничать с младотурками, поскольку «недовольство [существующим режимом] — недостаточное основание для сотрудничества», которое может быть основано только на едином руководстве и общих политических целях. Таким образом, редакция издания утверждает, что существует «высокий барьер между двумя группами», даже если он не так очевиден, так как для младотурок «единственная цель — ввести в действие «жалкую» конституцию Мидхата, никак не меняя безответственный статус абсолютного тирана»[85].

Затем автор переходит к сути вопроса и излагает позицию своей партии:

«Младотурки любят говорить, что хотят продвигать свою страну мирными средствами по эволюционному пути к чисто внутренней революции всех государственных функций и всех законов. Но они ни на мгновение не рассматривали даже возможность поступиться хоть дюймом своей государственности… Сохранение территориальной целостности государства — такой же символ веры для них, как и для султана, и всех старотурок. В этом отношении они столь же упрямо патриотичны, как и султан, и старотурки, если не более. Следовательно, их революционные устремления и революционный дух — только «домашние», только внутренние. Они хотят реформировать Турцию, возродить и омолодить ее, при этом, как мы уже сказали, не ставя под вопрос свои государственные границы. Отсюда следует, что когда настанет время для защиты государства от внешних посягательств или от внутренних беспорядков и восстания, способных нарушить его территориальную целостность (возведенную до уровня священной догмы) и подорвать органическое единство Турции — одним словом, разделить или расчленить это органическое единство, — то, как мы считаем, младотурки с готовностью и мгновенно забудут все расхождения, которые отличают их от своих соотечественников — старотурок и султана — и вместе с ними ринутся защищать все как один свой общий ватан [«отечество»] от внешних и внутренних врагов. Младотурки говорят: «Давайте совершим революцию в стране, но сначала давайте сохраним ее территориальную целостность».

Нам нечего на это возразить, не так ли? Не станешь же просить их объединиться с врагами их государства, для того чтобы помочь расчленить свою родину.

Вот так в самом корне, в самой основе пролегает та зияющая бездна, та непроходимая пропасть, у которой невозможно представить себе какую-либо солидарность и какое-либо сотрудничество между младотурками и любым революционным движением или политической партией армян. Учитывая диаметрально противоположные устремления последних, которые в основном национальные и принципиально сепаратистские, можно утверждать, что базовый и глубинный конфликт интересов (экономических, политических и социальных) обеих сторон сразу же покажет, как только они столкнутся лоб в лоб в любой конкретной области, что они не более и не менее как враги, несмотря