Дело «на три копейки» - Александр Черенов

– А какая была версия! Пальчики оближешь! И-э-э-э-х!

Старков подошёл к телефонному аппарату.

– Не возражаешь, Василий Николаевич?

Подполковник устало махнул рукой. Старков быстро прокрутил номер.

– Майор Бессонов? Старков тебя беспокоит. Михалыч, ну, мы разобрались с твоим участковым… Да, полное алиби… Нет, конечно, экспертизу проведём. Так что ты выдай ему новую пуговицу.

Старков не выдержал и рассмеялся.

– Так я тебя поставил в известность: мы его отпускаем… Нет, пусть на своих двоих добирается!.. Ну, бывай, Михалыч!

Старков вернул трубку аппарату и повернулся к Иванову.

– Емельян Иванович, вали отсюда к едрене фене!

Иванов ещё немного потоптался на месте, в очередной раз – и в очередной же раз безуспешно – попытался подтянуть соплю, затем вздохнул, пробормотал что-то вроде «до свиданья» и, сгорбившись, совсем не строевым шагом вышел за дверь.

Глядя ему в спину, Трофименко ещё несколько мгновений «напутствовал» участкового «разными добрыми словами», а потом не выдержал:

– Нет, Семёныч, зря мы его отпустили… так рано!

– Не понял? – не соврал Алексей Семёнович.

– А как пуговица оказалась в руке девчонки?

Старков рассмеялся.

– Это ты у него собирался выяснить?

Трофименко неуверенно пожал плечами.

– Ну… вообще… Но как-то ведь она там оказалась?

– В руке или на пустыре?

– И то, и другое!

Старков на мгновение задумался.

– Ну, насчёт пустыря… Тут вариант один: этот недотёпа, какой-никакой – а служака. И на пустыре он бывает, как минимум, раз в день. Участок у него небольшой, а он погулять любит. А так как он неряха…

– Понял, – в очередной раз недовольно поморщился Трофименко, и тут же «обратился в бойцового петуха». – А как она могла оказаться в руке убитой, а?!

Старков сначала ушёл глазами в сторону, а затем «перебрался на потолок».

– Ну, думаю, что она же умерла не сразу, и пока убивец её душил, она в судороге хваталась руками за всё, что под них попадалось. Вполне могла попасться и пуговица – если, конечно, этот… Емельян Иваныч её именно там обронил. И если он её вообще обронил…

Под недоумевающий взгляд Трофименко Старков помрачнел лицом.

– Есть и другой вариант, Василий Николаевич. Но – не приведи, Господи…

– Что такое? – насторожился Трофименко.

– Кто-то сунул ей в руку эту пуговицу. Вероятнее всего – сам убийца.

Подполковник наморщил лоб.

– Наводит на ложный след?

– Или смеётся над нами, пытаясь запутать в куче разномастных улик. А если наши «гадания на кофейной гуще» верны, то это значит, что Иванов пуговицы не терял – её у него украли. Специально для нас.

Одинаковые по содержанию взгляды Старкова и Трофименко встретились и уже не расходились.

– Да-да, Василий Николаевич: в таком случае, мы нескоро с ним познакомимся… Если вообще познакомимся…

С трудом, словно приклеенный, Алексей Семёнович оторвал зад от столешницы, на которой расположился ещё во время разговора с Бессоновым.

– Похоже, Василий Николаевич, что с этим делом мы – в полной жопе…

Глава седьмая

Старков вернулся в прокуратуру, но едва он успел переступить порог кабинета, как зазвонил телефон.

– Семёныч, это Трофименко. Дуй к нам: Ковалёв вернулся из школы, и «по низу» тоже прошла информация.

Старков с досадой пристукнул кулаком по столу.

– Дай хоть пообедать, Василий Николаевич. Тут за углом – блинная… блин, ну, ты знаешь…

– У нас пообедаешь! – непререкаемым тоном пробасила трубка. – Сегодня – очень хороший обед: борщ, котлеты с картофельным пюре на молоке, компот из сухофруктов. На всё про всё скидка – сто процентов! Ну, и чем-нибудь зальём огорчение! Давай, подваливай!..

Через двадцать минут – вместо нормативных десяти, по причине «гудящих» ног – Старков в очередной за сегодня раз открывал дверь в кабинет Трофименко.

– Лёш, ты извини, но без тебя – как без рук! – сразу же повинился Трофименко. – А насчёт столовой – будь спок: сюда доставят! Только сначала завершим программу дня.

Старков устало опустился на стул за приставкой к столу Трофименко.

– Василий Николаевич, сразу, первым пунктом: что прошло «по низу»?

Подполковник заговорщически подмигнул Старкову.

– Кое-что надыбали! Наш человек, всё-таки, «раскрутил» пацана. Ну, конечно – не чистосердечное признание, но, так сказать…

– Не томи, Василий Николаевич: так и скажи!

Трофименко рывком подтянулся к Алексею Семёновичу, едва ли не уткнувшись лицом в лицо.

– Пацан сознался, что в школе над ним регулярно издевались, причём, не столько мальчишки, сколько девчонки. Ну, ты видел этого дохляка?

Старков кивнул головой.

– Ну, вот. «За выдающиеся спортивные достижения» его освободили от физкультуры»: даже стометровку он не мог пробежать, приходил последним, после всех девчонок. На физкультуре он всегда сидел на лавочке у стены и «заслушивал» оскорбления, которыми его одаривали в течение всего урока. Особенно старалась Котова.

Трофименко усмехнулся.

– Девица-то была, оказывается – о-го-го! Смазливая лицом, фигуристая, шустрая, заводила – не то, что этот заморыш. Вот, от неё Петухову и доставалось больше, чем от кого бы то ни было. «Железный» мотив!

Трофименко взглядом победителя уставился на Старкова: искал следы одобрения, да не нашёл.

– Ты не отвлекайся, Василий Николаевич, – устало поморщился Старков. – «Доставалось больше, чем от кого бы то ни было». И?

Подполковник обиженно засопел: не такой реакции он ожидал на свою дедукцию.

– Вот тебе и «и»!.. Ладно… Однажды, когда Петухов, которого уже «достали» все эти «подначки»…

– «Не вынесла душа поэта позора мелочных обид»?

– Что-то вроде этого… Так, вот, однажды после уроков Петухов решил «подкачаться». Пробрался в пустой спортзал, зацепился за перекладину на турнике… и повис сосиской! Тут его и застукали…

– In flagranti delicti, – снова не утерпел Старков.

– Чего? – оказался честен подполковник.

– «На месте преступления» – латынь.

– Ну, я и говорю, – вернулся в образ Трофименко. – Петухов думал, что он один, но не тут-то было. Эта Котова с подружками выследила его, а когда он повис, выскочила вместе с ним из «дамской» раздевалки и… Как ты думаешь, что дальше было?

«Призванный в мыслители», Иванов с усталой укоризной «отметился» в Трофименко.

– А чего мне думать – сам скажешь.

– Вот, ведь, какой ты! – огорчённо крякнул подполковник. Но через мгновение от огорчения на его лице не осталось и следа. – Они стянули с него трико и трусы!

– И не нашли ничего под трусами? – с усмешкой «догадался» Старков.

– «В точку!» – чуть ли не взревел от восторга Трофименко. – Его хрен оказался…

– «С гулькин хрен», – опять догадался Старков.

– Именно, Лёша!

Подполковника так и распирало от восторга. Чувствовалась, что информация не просто доставляла ему «эстетическое наслаждение»: она славно укладывалась в его «железную» версию.

– Девки принялись хохотать, а Котова прямо сказала, что с таким «хозяйством» ему нечего делать на бабе! Так прямо и сказала: нечего делать на бабе, потому что нечем! Ты представляешь?!

– Продолжай, продолжай, – «представил» Алексей Семёнович.

– Малец настолько «вышел из берегов», что обещал «грохнуть» её, но перед этим показать, «как ему нечего делать на бабе»!

Трофименко настолько утомился собственным энтузиазмом, что вынужден был обратиться за помощью к стакану минералки. Со Старковым он, разумеется, поделился по-братски. Утерев мокрый подбородок по-народному – рукавом – он в очередной раз не выдержал испытания славой и «обрядился в триумфатора».

– Лёш, вот откуда палка в «дыре»! Вот, что он хотел этим показать – и показал! Вот как, а главное, чем он её отымел! Я уже не говорю за мотив: «козе понятно» – месть!

С видом неисправимого заговорщика Трофименко опять придвинулся к Старкову.

– Кстати, «добыча» Ковалёва в полном объёме подтверждает факт… ну, инцидента в спортзале и «торжественного обещания юного пионера». У Ковалёва на руках – восемь объяснительных от девчонок и пацанов. А кроме того…

Вид заговорщика стал уже «нестерпимо заговорщическим».

– … у нас есть кое-что и на папашу, на Петухова-старшего. Говорят, плаксиво-прыщавый сынок поплакался мужику в «жилетку», и тот пообещал сыну, что за писюн сучка ответит.

– «Откуда дровишки»? – заинтересованно прищурил глаз Старков.

– От Ковалёва, разумеется! – удивлённый «несообразительностью» визави, развёл руками Трофименко.

Старков усмехнулся.

– «Товарищ не понял»: я спрашиваю, чем объективно подтверждаются слухи, которыми разжился Ковалёв в школе? «Говорят» – не доказательство.

Подполковник перестал излучать сияние и свёз в гармошку «ленинский» лоб.