Ричард Длинные Руки – фрейграф - Гай Орловский

– Ого, – сказал я уважительно, – это же целых пять взмахов крыльями! А воробью, так и вовсе пятьдесят… Так вот, я снова подыщу укромное местечко уже вблизи дворца. Ну, вблизи дворца не удастся, но вблизи королевства, не такое уж оно и агромадное. Там подождете моего возвращения, только больше не выскакивайте навстречу, когда увидите вооруженных незнакомцев…

Мириам сказала негодующе:

– Я буду в своем королевстве!

– Могут быть бунтовщики, – объяснил я терпеливо и поскреб когтями по чешуйчастому брюху. – Или сторонники дяди. Или вообще якобинцы… Увезут за тридевять земель, а это с нынешними размерами королевств миль за десять, ищи вас!

Мириам сердито сопела и помалкивала, а принцесса пообещала:

– Спрячемся, как мыши!

– И сидите, как мыши, – велел я.

– Будем, Шумил! Ты только быстрее возвращайся.

Мириам возмущалась и рвалась в гущу активных действий, я сказал пророчески, что это у нее последний день, когда переведет дух, а затем начнется да мало не покажется, так что наслаждайся, рыжая, потом вспоминать будешь.

Принцесса долго обнимала мою голову и все норовила поцеловать в губы, вдруг да превращусь в принца. Я торопливо поджимал их и вообще старался подставить щеки.

– Ждите, – сказал я веско. – И запомните, как хорошо, когда все вот так делается вроде само собой, но для вас, морды…

Они задрали головы и смотрели, как я поднимаюсь вверх почти свечой, и когда вскарабкался как можно выше, медленно поплыл в сторону Меркера, а едва в зелени показалось светлое пятнышко, обозначающее сам город, удвоил осторожность, завис на месте и начал всматриваться, напрягая зрение так, что глазные яблоки горят и едва не лопаются. Сильно мешают кучевые облака, откуда и берутся их целые стада, идут, как овцы, вытаптывая небесный склон…

Ниже спуститься не рискнул, кто знает, какая мощь и предельная дальность у магических штучек, которыми ярл снабдил стражей на всех башнях. Теперь он знает, что Мириам опирается на ужасающую мощь дракона, а та тупая тварь появится сверху. Даже ясно, с какой стороны прилетит, нагнетая страх одним видом, как распустит грозные крылья и снова тяжело сядет перед дворцом, царапая алмазными когтями драгоценный мрамор, как и в прошлый раз…

Ага, сказал я мстительно, жди. Ворон на одну воронку дважды не падает. Умному достаточно и воздушной рекогносцировки, а удар нужно наносить, как сказал великий Фемистокл, там, где не ожидают даже соратники. Я же просто замечательно какой умный, когда не делаю глупостей, так что не надо лезть туда, где нас ждут. Умные герои всегда идут в обход…

Будь смелым, напомнил я себе. Или кажись таковым – со стороны одно неотличимо от другого. И победа придет. Хотя и страшно пока что, особенно, когда оставил в лесу надежный облик могучего дракона: разбегайтесь все, я иду! – и вошел в личину слабого и очень незащищенного человека.

Странно, как быстро привыкаешь к хорошему: стоит чуточку побыть драконом, как потом без толстой шкуры с костяной броней чувствуешь себя голым и беззащитным, аки тля.

Я вошел в город-королевство через восточные ворота, так зовется этот широкий проем в стене, хотя уже двести лет как самих ворот не существует. Впрочем, это неважно, Бранденбургские ворота тоже не совсем ворота…

Народ с утра делает покупки свежего молока, зелени, только что испеченного пахучего хлеба. Всюду звучат бодрые голоса, пока веселые, раздраженные нотки появятся позже, когда подустанут, начнут ошибаться, завидовать более успешным…

Мне с первого визита в Меркер казалось, что все в Гандерсгейме только и должны говорить о великом походе в Сен-Мари, впервые окончившемся неожиданным разгромом, однако жизнь здесь течет как ни в чем не бывало, что для меня странно и непривычно. Хуже того, как потом выяснилось, далеко не все племена принимали участие в походе: великому стратегу удалось подчинить своей воле многих вождей и повести великую армию, однако еще большая часть участия не принимала, занятая более важной борьбой с соседскими племенами.

Помню, когда-то для меня шоком было известие, что все великие крестовые походы оказались почти не замеченными в сарацинском мире. Местные народы больше сражались друг с другом, об этом и обширные летописи, и героические песни, и фрески, а про вторжение франков упоминается вскользь и только в двух-трех хрониках.

Великие вторжения людей Севера, их победы, а затем и поражение – коснулись только части племен на окраине мусульманского мира, а заслуга великого Саладина, отбросившего крестоносцев обратно в Европу, лишь в том, что сумел объединить небольшую часть племен, которых вторжение северных людей задело непосредственно. Остальной же мир ислама ожесточенно воевал друг с другом, это куда важнее, чем обращать внимание на какие-то отряды чужестранцев, прибывших из страны франков.

Очень осторожно продвигаясь к центру, я часто останавливался, вроде бы любуясь зданиями, а сам, держась за стенку, переходил на все диапазоны зрения, пробовал задействовать на всю мощь прекогнию, что вроде бы позволяет ощутить приближающуюся опасность. Или хотя бы успевает предупредить о ней за секунду до того, как обрушится смертельный удар…

Пару раз ощутил холодок, но слабенький, а по взглядам понял, что не всем мужчинам нравится, когда вот такой огромный стоит без дела и рассматривает их, что значит, нарывается.

– Где тут харчевня? – спросил я ближайшего прохожего.

Он ответил недоброжелательно:

– Разуй глаза, парень.

Я присмотрелся, через дорогу гордо и вызывающе высится массивное здание с распахнутыми дверями. Если принюхаться, даже здесь уловишь запахи вина, жареного мяса и мужского пота.

– Спасибо, – пробормотал я, – вы очень вежливы… сэр.

Пристыженный горожанин опустил голову и поспешил убраться. Я пересек дорогу и, напрягая прекогнию, переступил порог. Просторный зал с низким потолком, распахнутые окна, четыре длинных стола, за двумя группы мужчин, ни одной женщины. Мужской мир, стук пивных кружек, громкий смех, даже довольный гогот, грубые шуточки, смачные шлепки широкими ладонями по спинам, у людей это означает одобрение, а вот у нас, драконов… эх, жаль, драконам в трактиры можно только в Динотопии, если верить слухам…

Я прошел в зал и опустился за свободный стол. Хозяин сразу вышел из-за стойки, рослый и широкий, весь в капельках пота, кожаный фартук заменяет рубашку, голые плечи блестят, словно намазанные маслом, из-за передника выступают широкие выпуклые пластины груди.

Неспешно ступая, он приблизился к моему столу, улыбается доброжелательно, я же клиент, но, судя по его виду, готов и вышвырнуть, если придусь не по нраву.