Наемница из клана Прайд (СИ) - Севастьянова Екатерина

Ожидаемо… Хорошо, что мне нечего скрывать. Даже удивительно!

Винкель переплел меж собой длинные пальцы обеих рук и, не сводя с меня изучающего взгляда — я нутром ощущала его пронзительный взгляд, способный выпотрошить любое существо за секунды, — вкрадчиво так поинтересовался:

— Все что вы говорили мне ранее, вы говорили искренне?

— Да, вполне.

— Есть что-нибудь, что вы пытаетесь или намеренно хотите от меня скрыть?

— Нет.

— Мне стоит опасаться вас или вашего предательства?

— В данный момент? Нет. — Я замолчала, но «дьявольская» кровь заставила дополнить ответ: — Однако жизнь непостоянна. И все может измениться через год.

— Значит, через год мы повторим этот разговор.

Я безучастно пожала плечами:

— Ладно.

Мои мысли занимала выпитая огненная кровь, так что на вопросы мне было глубоко плевать. Я прислушивалась к ощущениям в своем теле, не зная, чего ждать и к чему готовиться.

 — Если я скажу, что прямо сейчас могу снять с вас клятву верности, принесенную Ройзу — а это на самом деле так — и отпустить, избавив от необходимости помогать оппозиции, вы уйдете?

Не нужно было поить меня ни кровью, ни сывороткой, чтобы узнать честный ответ на этот вопрос.

— Нет, — отрезала я.

— Почему? — удивился Иара. Видимо, он рассчитывал на другой ответ: в корне противоположный моему «нет».

— На то есть несколько причин.

— Озвучьте основную.

— Я хочу остаться в империи, когда все закончится. Не прятаться по углам, избегая стражей, а жить нормальной, полноценной жизнью, о которой я всегда мечтала. И будет лучше, если в это время править империей будет не сумасшедший тиран, вроде вашего брата.

— Вы прибыли в империю недавно, мисс Прайд, и меня совсем не знаете. Почему вы решили, что я не такой же тиран, как Кларэль?

— В вас верит Райвен, — привела я, как по мне, весомый довод, — и саарга тоже. А я верю им.

— Верите саарга? — переспросил Винкель. — Я слышал у вас с ним напряженные отношения.

— Неважно какие у нас отношения — это не играет роли. Саарга прожил достаточно лет: чтобы научиться в совершенстве разбираться в окружающих его существах. А когда многотысячелетнее существо говорит мне; что у вас нет ничего общего с Кларэлем, я склонна ему верить.

— Разумно, — похвалил архидемон. — Инари старается казаться поверхностным и беззаботным, но на самом деле в этом мире вряд ли найдется существо подстать его мудрости или опыта. Он незаменимый советник.

— Не сомневаюсь.

 Винкель задумчиво поджал губы.

— Вы осознаете, что день Сопряжения может стать для вас последним?

— Я же не наивная дева, верящая в чудо и рыцарей на белых единорогах. Разумеется, осознаю.

— Вас это пугает?

— Скорее напрягает.

— Вы готовы пожертвовать собой, если подобная жертва потребуется, до, во время или после дня Сопряжения?

Я мотнула головой.

— Нет, вряд ли.

Краймеры не герои. И я тоже не герой. И никогда им не стану.

— Вы готовы пожертвовать своей жизнью, — изменил вопрос Винкель, — спасая кого- нибудь из членов оппозиции?

Хотела ответить так же: «Нет, вряд ли», но неожиданно, в первую очередь для себя, ответила иначе:

— Да.

Я попыталась скрыть свое удивление, но Винкель, кажется, его заметил.

— Вам важна жизнь Ройза? — догадался он.

— Важна, — вздохнула я.

— И для вас это несвойственно?

— Такое со мной впервые.

Подумав, архидемон задал подлый вопрос:

— Вы готовы пожертвовать его жизнью ради оппозиции?

Я недовольно прищурилась, не понимая, для чего он это спрашивает.

— Нет.

— А его жизнью ради меня?

— Смешно. Нет.

— Ради себя?

— Тоже нет.

Винкель на минуту замолчал, размышляя над моими ответами, но комментировать их никак не стал.

— Вы допускаете вариант, — сменил он тему, — что на праздновании дня Сопряжения вас поймают и разоблачат, увидят на вас личину или почувствуют, что вы не та, за кого себя выдаете?

 — Конечно. Подобный риск всегда имеет место быть.

— Если стражи или архидемоны заставят вас снять личину и начнут допрашивать, что вы им скажете про меня и оппозицию?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ничего. — На этот случай у меня заготовлено универсальное решение. — Если меня поймают архидемоны, то это конец, полный провал и неизбежная смерть. Я не буду дожидаться момента жестоких и безжалостных пыток — я не мазохистка, просто схвачу первый острый предмет, попавшийся под руку, и, не мешкая, вспорю себе глотку, облегчив собственную смерть и, соответственно, никому и ничего не рассказав.

Винкель удовлетворенно кивнул.

— И последний вопрос. — Он выдержал паузу. — Если Ройз предаст меня в самый решающий момент и перейдет на сторону Кларэля, вы останетесь в оппозиции или последуете за ним?

Я хотела ответить что-то вроде: «такого никогда не случится» или «я не могу представить настолько абсурдной ситуации», но едва я открыла рот, подлая кровь заставила меня сказать то, что я думаю на самом деле:

— Райвен единственный, кому я доверяю в этой жизни. Если он решит сменить курс и попросит меня сделать то же самое, и я сочту его доводы убедительными, то оппозицию мы покинем вместе, как бы печально это не звучало.

Демоническое лицо мгновенно ожесточилось. Кому-то не понравился мой ответ…

— To есть, — подытожил Винкель, — вы без раздумий меня предадите?

— Да. — Я нахмурилась. — Нет… Да… Я никогда не предам Райвена. Но ради справедливости замечу, что меня это очень расстроит. Я, правда, хочу лучшего будущего для империи.

— Хм.

— Если вы доверяете Райвену, — поспешила добавить я, — то вам незачем обо мне беспокоиться. Я не доставлю неприятностей.

— Меня беспокоит, что единственное существо, способное контролировать вас — это не бессмертный, постоянно рискующий своей жизнью охотник, который однажды умрет, и тогда не останется никого, кто будет сдерживать вашу темную сторону.

— Останется имплант, — невесело подсказала я легкий способ моей быстрой нейтрализации в случае острой необходимости, которая, надеюсь, никогда не возникнет.

Я ждала, что Винкель разозлится. Да что там разозлится? Разгневается! Благодаря выпитой крови, я только что сказала ему, что, по сути, мне нельзя доверять. Но, видимо, Винкель был на сто процентов уверен в Райвене, потому как все обдумав и взвесив, он сказал без грамма злости в голосе, спокойно:

— Я знаю, что краймеры одни из самых преданных существ.

 И преданы они лишь одному существу. Абстрактному существу — Тьме. И вы: мисс Прайд, — архидемон неожиданно улыбнулся, впервые за все время нашего разговора, — тоже преданы лишь одному существу, но только не Тьме, а охотнику. И это хорошо… на данном этапе. Вы преданы Ройзу, а Ройз империи. Я знаю, что он никогда не пойдет против меня, а это значит, что и вы никогда не встанете у меня на пути. Будем считать, что я более чем удовлетворен таким раскладом. — Винкель демонстративно указал на выход. — На сегодня мы закончили. Поговорим о дне Сопряжения и правилах поведения во дворце, если переживете слияние с моей энергией.

— Когда переживу, — поправила его я и, поднявшись на ноги, вежливо попрощалась: — Всего доброго, господин Иара.

Архидемон учтиво склонил голову.

— Приятно было познакомиться, мисс Прайд. Надеюсь, еще увидимся.

— Не сомневайтесь в этом.

ГЛАВА 32

Слияние с энергией Винкеля началось только через одиннадцать часов после того, как я выпила его кровь. Причем началось оно настолько резко и неожиданно, что у меня не сразу получилось потушить столб огня, охватившего все тело. И Райвена, как назло, поблизости не оказалось — он отправился охотиться на какую-то хищную тварь по «просьбе» Межрасового Управления, оставив меня в клинике.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я закричала от шока и внезапно нахлынувшей боли, подскочив с дивана… но несчастный диван это не уберегло — он был сожжен магическим пламенем за долю секунды. И ковер тоже, и древний бестиарий по лунной нечисти, что я читала, и почти вся гостиная зона в апартаментах Райвена. (Интересно, у него есть страховка?) Сама же я отделалась лишь немногочисленными ожогами, но, правда, радости мне это особой не принесло, потому как огонь утих лишь снаружи, но продолжил безжалостно пожирать меня изнутри, заставляя кричать и корчиться от усиливающейся с каждой минутой боли.