Маленький памятник эпохе прозы - Екатерина Александровна Шпиллер

Потом был ужас. Нине стало нехорошо, пришлось её уложить, капать ей успокоительное, не разрешать вставать, потому что она всё время порывалась:

– Да всё в порядке, Белочка, я встаю, я в порядке, – она резко поднималась и тут же обратно заваливалась. А у меня дома даже не было прибора для изменения давления! Я ужасно испугалась.

Вдруг она вскочила и бросилась в туалет. Я слышала, что её вырвало. Что ж за кошмар-то! Не выдержав, я разревелась.

Потом были объятия… Я дала Нине деньги на такси, она отказывалась, но я настояла. Нина ушла, а я порыдала на кухне, пока не проснулась Сонька.

Но дальше случилось кое-что чрезвычайное. На следующий день Нина позвонила, и трубка сказала её глухим, севшим голосом:

– Я всю ночь не спала. Мне надо с тобой поговорить.

– Да, Ниночка! Я слушаю! – моей руке стало больно – так зверски я стиснула трубку.

– Нет, мне надо лично. Когда я могу приехать… когда ты будешь… одна?

– Да хоть сегодня, Юра сказал, что вернётся не раньше полуночи.

– Хорошо.

Думала, что опять будут слёзы и истерика, ждала Нину с ужасом, потому что, с одной стороны, я ничего не могла изменить, с другой – мне было жалко её до смерти! И расставаться мне с ней хотелось так же, как и ей со мной. Она стала дорогим мне и близким человеком. В каком-то смысле… в каком-то смысле, почти заняла мамино место.

Нина пришла бледная – ни кровиночки в лице. При этом дрожала, как в ознобе. Забыв снять куртку, она стремительно прошла в гостиную и села на стул – пряменько так, на краешек, будто ожидая, что её в любую минуту прогонят. Я поплелась за ней, не решаясь сказать про куртку. Нина сразу заговорила.

– Я не спала всю ночь. Думала и считала. Значит, так…

Дальше начался бред сумасшедшего. Нина придумала, что прямо со следующей недели уйдёт на пенсию, хотя её никто не гонит, но возраст уже позволяет. Свою трёхкомнатную квартиру она оставит сыновьям, пусть как хотят, так и делят. Но у неё ещё есть дачка-невеличка, целых восемь соток. Она узнавала, сколько в близком Подмосковье стоит земля. Это прекрасные деньги! И спрос на направлении по Можайскому шоссе да всего в пятнадцати километрах от МКАДа – высоченный. Тем более, что всё подведено – газ, электричество, вода. Словом, «невеличка» улетит только так! И за хорошие десятки тысяч долларов.

– И вот… я отдам тебе все эти деньги. Только, пожалуйста, можно я поеду с тобой? – её трясло крупной дрожью, она смотрела на меня умоляюще и с ужасом одновременно, ожидая резкого отказа, смеха – я не знаю, чего! – Я буду вам с Сонечкой кухаркой, няней, домработницей – кем захочешь! Нет-нет, не за деньги! Просто позволь поехать с вами! Потому что… я так… не могу, – и она уронила лицо в ладони. Она не плакала. Просто её разом оставили силы.

Честно – я не знала, как реагировать. Сначала восприняла именно как бред сумасшедшего. Но с каждой секундой моему сознанию всё больше открывалось, что идея-то прекрасная! Разве я не люблю Нину? Разве мне не нужна помощь? Разве мне не будет спокойнее и веселее с ней вместе?

Нина покорно ждала оглашения своей участи. Я подошла к ней, отвела её ладони от лица.

– Слушай… Мне твои деньги не нужны. Продать – продавай, если хочешь, но всё, что получишь, только твоё. А вообще – я согласна, слышишь? – Нина зажмурилась. – Да, я согласна. Но решаю не я одна, понимаешь? Я должна поговорить с Юрой. Сама я хочу этого. Потому что было бы здорово и потому что я тебя люблю!

Нина всхлипнула и обняла меня за талию, не вставая, а я поцеловала её в некрашеную, седую макушку. Тётя Мотя. Не родня, а родная.

– Но я не могу поселиться в твоём доме… даром… как приживалка, – всхлипнула мне куда-то в живот Нина, не поднимая головы, будто боялась пошевелиться и спугнуть забрезжившее счастье. – Я могу и хочу платить, у меня будут деньги!

– Не говори глупости, всё решим, всё-всё решим, – повторяла я, нежно гладя её волосы, вдыхая запах розового масла и раздумывая, как лучше преподнести эту новость Юре.

Легко сказать. Когда вечером я выдала Юре Нинино предложение и мои соображения по этому поводу, первой его реакцией было «ты сбрендила?». В сущности, реакция нормальная, правильная. Дом – мой и дочкин, какие ещё чужие люди, с какой стати? На каком основании она будет там жить – как совладелица? Ведь она желает прикупить часть дома за свои баксы?

– Да нет же, нет, – отчаянно пыталась я перебить возмущённого Юрку.

– Как нет? Ты сама сказала, она хочет быть в доле!

– Юра, да она слов таких не знает – «быть в доле»! Она просто предложила свои деньги без никаких собственных прав ни на что!

Юра замолчал. Через несколько секунд спросил с подозрением:

– А она не слабоумная?

– О, боги! Ты способен дослушать меня спокойно до конца? Потом всё выскажешь, ладно?

Он кивнул. И я попыталась коротко охарактеризовать Нину и наши с ней отношения. Между прочим, задача сложнейшая, ведь для Юры это что-то совершенно дикое, непонятное и не вполне нормальное.

Разумеется, никаких прав Нина не будет иметь ни на что, она и не претендует. Но она не хочет быть дармоедкой, поэтому я придумала привлечь её (её деньги) к ведению хозяйства, к покупке продуктов и всякой мелочи при необходимости. Так ей самой будет комфортно и спокойно. Её сыновья… Она отдаёт им квартиру, выписывается и уезжает – на этом всё!

– Значит, ей некуда будет вернуться! – заметил Юра. – А если вдруг что?

– Вдруг что? Что? Мы поссоримся, возненавидим друг друга или что?

– Да, к примеру, хоть бы и так!

– Этого не будет… Ну, ладно, ладно, всякое случается, не спорю! Разберусь я с этим, ей-богу! Посоветую ей квартиру сыновьям отдать, но не выписываться оттуда на всякий случай. Клянусь тебе, дочерью нашей клянусь, что Нина – не тот человек, с которым могут быть проблемы. Да не мотай ты башкой, это так! И главное: она мне дорога и будет огромной поддержкой. Для Сонечки лучшей няни и придумать нельзя! Мужик, включи голову: нам сроду не найти лучшей помощницы и компаньонки. И за бесплатно, – ох, как меня передёрнуло на собственных этих словах: я рекламировала Нину, будто домашнюю прислугу с хорошими рекомендациями – выгодную и честную. Противно! Но нужно было вести переговоры на Юрином языке, чтобы добиться успеха.

Часа два эмоционального разговора – с доводами про и контра, с моделированиями всяких ситуаций, с паузами тишины минут на десять, когда Юра, играя желваками и сощурив глаза, думал, прикидывал, мысленно рассуждал.

Всё закончилось хорошо.