Маленький памятник эпохе прозы - Екатерина Александровна Шпиллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И речь отнюдь не только о моих соотечественниках: на форуме с нами болтали «френды» из Англии, Франции, Италии, Израиля и даже из Штатов. Некоторые из них русскоязычные, но не все. Поэтому иногда общим языком становился, естественно, английский – порой беспомощный, смешной, но любопытно, что, общаясь, мы волей-неволей его совершенствовали, и уже через полгода довольно бегло переписывались с нашими иноязычными форумчанами. Нас там набралось человек пятьдесят, каждый месяц прибавлялось ещё по парочке.
Однажды я сделала опрос: хотели бы они иметь такое прекрасное место на природе, куда можно было бы рвануть к «своим по крови» и поработать, скажем, неделю-две, заплатив всего лишь за билет на самолёт, а на месте самому тратиться на простую, не ресторанную еду по своим средствам? Без платы «за постой», но со всеми удобствами, как в отличной гостинице. О, какая была бурная реакция!
– Это же мечта? Где такое есть?
– Я бы, наконец, смог закончить свой роман!
– А я бы написала картину…
– Боже, мне бы просто побыть на природе, в отдельной комнате в одиночестве хотя бы недельку: пятеро детей, работа – это ад, у меня никак не получается даже составить план пьесы…
Приют для сумасшедших художников (в широком смысле обоих слов). Абсолютно не прибыльное, не коммерческое предприятие – ради себя, ради своего рая, где я хочу жить, сочинять и быть среди таких же, как я. Ну, похожих на меня. У меня аж дыхание перехватывало, когда я представляла себе, что это может осуществиться!
Ещё не поговорив с Юрой, начала рыться в интернете в поисках вариантов – возможно ли такое принципиально? И в данном случае дурной нефтяной подъём России с взлетевшими ценами на недвижимость сыграл на руку: оказалось, что на деньги от продажи одной моей квартиры можно купить в хорошей стране Восточной Европы отличный дом и как раз в деревеньке, полностью подходящий для моей затеи.
И я даже нашла этот дом! Двухэтажный, беленький, каменный, но с огромными деревянными балконами-террасами на обоих этажах. Двести квадратных метров: на первом этаже две комнаты плюс большая гостиная с настоящим камином и кухня, а на втором этаже целых пять комнат с небольшим холлом. Домик располагался в милой деревеньке, на самом её краю, у подножия гор! С одной стороны дома из окон виднелись другие беленькие дома, причём, заметнее были их красные крыши, потому что мой (мой?) домик уже будто потихоньку «взбирался» на гору, находясь выше прочих построек; с другой стороны дома можно любоваться горами.
Кроме того, имелся тёплый гараж и ко всему этому ещё почти десять соток садика! Там росли высокие старые деревья с раскидистой листвой, и были посажены яблоньки. А на земле по ухоженной траве проложены извилистые тропки из отделочных камней и расставлены маленькие каменные скамейки. Значит, можно прогуляться в тени деревьев и между густыми кустарниками и посидеть на солнышке или в тени большого дуба.
А как волшебно там зимой! В той сторонке-стороне мягкие зимы, и я представила, что мой (мой?) домик с садом под белым-белым снегом, с идущим дымком из трубы, превратится в ожившую картинку из любимой сказки далёкого детства. Как сладостно было читать эту сказку, лёжа в постели с жестокой простудой, под двумя одеялами, в тёплых носках и с замотанной шеей, поглядывая в тёмное окно, за которым мягкими хлопьями сыпался снег.
Голова закружилась, пока я разглядывала найденный вариант! То самое! Самое то. И цена… Денег от продажи одной квартиры хватало на это чудо и ещё оставалось и на обустройство, и что-то на счёт положить.
Хотела я погонять свою мечту в голове, прикинуть, как правильнее говорить с Юрой, на всякий случай поискать что-то ещё, как случился Беслан. 1 сентября 2004 года. Событие, повергшее меня в ужас от осознания того, где мы живём и что у нас творится.
Гибель детей. Нет, не так… Бесстрастное убийство детей! Детей!
Два года назад был Норд-Ост, из-за которого я долго не могла прийти в себя. Плакала по погибшим, из-за ужаса и жестокости произошедшего, жестокости и бездарности тех, кто должен был спасти людей. Ещё мне было до слёз жалко прекрасный мюзикл, который дал имя этой трагедии и из-за неё прекратил свое существование.
Норд-Ост у меня «болел» все годы, а тут ещё Беслан!
И в таком кровавом бардаке будет расти моя Сонечка? Нет! Трагедия оказалась последней каплей и здорово ускорила процесс принятия решения, дав сильнейший пинок к действию.
На следующий же день после расстрела детей, когда мы с Юрой сели ужинать, я, набравшись духу, выпалила:
– София не станет жить здесь. В этой стране.
Юра ничуть не удивился и почти сразу ответил:
– Согласен. Пока что рубим бабки, а как только, так сразу уедем. Считаешь, я сам об этом не думаю?
– Нет, не так.
Юра удивлённо взглянул на меня:
– Не понял. Что не так?
– Руби бабки, делай, как считаешь нужным. Но я с ней уеду в ближайшее время.
И рассказала ему про свой план, сразу объяснив, почему не подходит Израиль. Для чего мне понадобились «творческие люди»? Пришлось покривить душой, сказав, что с ними просто очень интересно, и я давно о таком мечтала. Про свои стихи я снова смолчала. Никак у меня не поворачивался язык. Не становились мы с Юрой по-настоящему родными.
– Там всё цивилизованно, да и страна приличная, – выкладывала я информацию. – В деревушке есть торговый центр, кафе, аптека. До ближайшего, как бы мы его назвали, районного центра пятнадцать минут на машине. А там и детская, и взрослая клиника, и бассейн, и другие полезные штуки. До большого города со всеми радостями – тридцать пять минут. Воздух, тишина, природа, горы. Я подсчитала: это не даст ничего заработать, но и не сожрёт денег, не разорит: гости будут сами платить за еду и, как это называется у вас, за трансфер. Вторая моя московская квартира будет сдаваться, как сдаётся – это мой ежемесячный доход. Как-то так. Что скажешь?
Юра отставил тарелку, сцепил ладони, положил на них свой англосаксонский подбородок и задумался. В кухне надолго воцарилась тревожная для меня тишина. Юра запросто мог мне всё запретить и сломать – хотя он мне и не муж, но законный отец Сони. А бросить дочку и уехать одной – об этом и речи быть не могло. Юра это понимал. Поэтому я вся со своими мечтами и чувствами была в его абсолютной власти.
Он долго молчал. Я успела убрать со стола и загрузить посудомойку, протереть все поверхности кухни
