Маленький памятник эпохе прозы - Екатерина Александровна Шпиллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Давно-о-о? А те, что я выслал на прошлой неделе?
– Мы давно уже съели и ждём – не дождёмся к ужину дюжину новых прекрасных стихов.
– Ну и плагиаторши мы с тобой! Ладно, пришлю сегодня.
– Я греюсь о твои стихи! Выучила наизусть – не нарочно, они сами! Кажется, я ревную: если их опубликуют в книге или в интернете… Там есть те, которые только для меня, ты же говорила!
– Даю честное пионерское: те, которые для тебя, останутся только для тебя, твоими. Их никто больше не прочтёт.
Тепло простившись с Израилем, я улетела обратно в Москву, где меня с нетерпением ждала Нина, а соседка к моему приезду навела в отчем доме чистоту и порядок – я её об этом ни в коем случае не просила! Но она сама захотела. Когда я вошла в квартиру, меня встретили не пыльная плёнка на мебели, а сверкающая чистота, запах пирога с капустой и букет нарциссов в хрустальной вазе посреди стола в гостиной. Мы вошли в мой дом втроём – Нина, соседка и я. На глаза навернулись слёзы.
– Мои вы хорошие! – выдохнула я.
– Цветы – это Нина, а пирог на кухне – это я, – улыбалась соседка.
– Ещё она драила квартиру, – заметила Нина, не отпускавшая мою руку с самого аэропорта.
– Ты мне помогала! – запротестовала соседка.
Боже, как хорошо!
– Белочка, ты какая-то другая, новая, я тебя с трудом узнаю, – шепнула мне в ухо Нина. – Светишься вся.
– Объясню всё потом, – шепнула я ей.
И когда соседка ушла, горячо мною отблагодарённая и задаренная израильскими сувенирами, я рассказала Нине, наконец, обо всём: про детство, про стихи («Я знаю, я помню тебя маленькой!» – воскликнула Нина, всплеснув руками), про Эпоху прозы, про Демона и чудесный полёт в Израиль.
– Всегда видела в тебе что-то особенное, – Нина смотрела на меня, как на пришельца, но симпатичного, милого пришельца. – Не ошиблась. Дай мне, пожалуйста, почитать все твои стихи!
Я вернулась в яркую, сумасшедшую Москву. И чудеса продолжились.
Меня действительно ждало моё старое место в журнале! Ну, не то чтобы ждало, но девушка, которую наняли вместо меня, как раз собралась в декретный отпуск, и шёл лихорадочный поиск нового копирайтера. И тут прихожу я – здрасьте вам! Мадам Костюм была довольна:
– Как ты вовремя! Угодила! Через неделю приступаешь.
– Спасибо!
– Что, Израиль – не очень?
– Израиль – очень! Великолепная страна, просто сказка.
– Так в чём же дело?
– Исключительно в личном.
– Дела сердечные?
– Эм… можно сказать, что да, они.
– Ясно. Ты тоже мне в декрет не уйди, алё!
– Да упаси бог, даже речи быть не может!
Вот с последним утверждением я поторопилась.
В прекрасном настроении вновь окунулась в рекламную работу: теперь для меня многие рутинные вещи стали приятными, весёлыми, потому что радость постоянно жила внутри меня. Я всё ещё привыкала к тому, что вернулся детский восторг, детские чувства и ощущения, интерес к миру и к людям. Вспомните, пожалуйста, вспомните, как это было тогда, когда вы смотрели на мир снизу вверх, и деревья были большими, и вы поймёте мой восторг. Как скучаешь именно по этому чувству, когда становишься взрослым! Ах, если бы такое детское ощущение оставалось с нами навсегда! Мне судьба подарила это чудо. Знаете, что я вам скажу? Мир прекрасен и неисчерпаем! Я это вижу, я это знаю.
Очень оригинальная мысль.
И вот однажды…
Я работала над рекламным текстом крупной туристической компании и, смеясь, морщилась над их заготовкой: такая пошлятина, что неловко читать. «Вас ждёт шикарный номер, достойный короля и королевы! Кровать, покрытая золотым покрывалом, балдахин из королевского шёлка, золотые шторы на окнах и ванна, отделанная золотом в стиле Людовика ХIV…» – и вот в таком духе большой текст аж на полосу! Отсмеявшись, я безжалостно переписала этот позор, сдала и забыла.
На следующий день мне возвратили изначальный текст с железным требованием «вернуть про золото, шёлк и Людовика – клиент настаивает!»
– Я могу вернуть, могу вообще оставить, как было. Но это гадко, пошло и роняет не только уровень заказчика, но и нашего издания, – всё это я произносила спокойно, с улыбкой, ибо ситуация меня забавляла.
Дама из рекламной службы вздохнула:
– А я что могу?
– А с меня голову снимут на летучке за такой текст – и правильно сделают.
– И как быть?
Вот и настал исторический момент! Я раздухарилась.
– Хотите, я поговорю с тем, кто это решает. Дайте телефон.
Дама снова вздохнула ещё глубже и безнадёжнее.
– Весь ужас в том, что эту штуку курирует их генеральный директор. Там какое-то особенное соглашение с турецкой стороной.
– Да хоть с президентом Турции! Давайте номер.
Так я и познакомилась с Юрием. Сначала наш разговор не задался. Юрий был крайне раздражён.
– Ужасно пошло и стыдно! – улыбалась я в трубку.
– И что? – злился Юрий Александрович. – Вам-то что за дело, мы просто покупаем полосу.
– Нам, видите ли, не всё равно, какого качества тексты публикуются в нашем издании.
– Ой-ёй-ёй! – насмешливо воскликнул мой собеседник. – Прямо «Современник» под руководством Добролюбова! Вы – обычный глянец.
– Не обычный, – не согласилась я. – А хороший, с качественными текстами.
– Вот как? – вдруг изменился тон Юрия Александровича. – И вы носитесь, как курица с яйцом, с каждой рекламой?
– Безусловно, – горячо уверила я.
– И не пропускаете никакую блоху ни в одной рекламе?
– В том-то и дело.
Генеральный директор помолчал несколько секунд и вдруг предложил:
– Может, вы подъедете ко мне, я покажу вам кое-что, расскажу, и вы сможете написать так, чтобы было не пошло, но в то же время с золотом и Людовиком? Только это надо быстро. Ещё вчера.
– А и подъеду.
И подъехала. Генеральный директор показал мне красиво изданные проспекты отелей их турецкого партнёра – да, это было нечто невообразимое. Они построили сеть небольших дворцов как бы от Людовика, но по-восточному, по-турецки. Действительно, всё в золоте, кучеряшках, шелках и прочей роскоши. Ненастоящей, конечно, пластиковой и синтетической, но по стоимости номеров будто настоящей. И договор с ними для туристической компании был очень выгоден – турки платили щедро, они только «раскручивались». И им безумно нравилась именно пошлятина, стразы и завитушки, в том числе в тексте.
– Во что это всё превратится через пару сезонов, – усмехнулась я, рассматривая проспекты и буклеты, – даже страшно подумать.
– У нас пока что договор на два года. Дальше меня не волнует, – цинично заметил Юрий Александрович. – Так сделаете нормальную статью? Я вам заплачу.
– Мне платит мой журнал, не надо. Сделаю.
Но, наверное, уже понятно, что дело вовсе не в статье и не в турках, не в отеле и не в туризме. Дело во встрече.
Юрию на тот момент было тридцать пять, он недавно развёлся, был более чем благополучен и планировал для себя в перспективе очень богатую жизнь. Для того и вкалывал.
Мой любимый типаж – чисто
