Дар Миррен - Фиона Макинтош

– Я прекрасно знаю, на что вы способны, сир, – с горечью сказала девушка. – Бить женщин, подвергать изуверским пыткам пленников. Сначала я ошиблась в вас, вы показались мне великодушным и справедливым правителем. Но теперь вижу, что вы – настоящий варвар. У вас нет сострадания к людям. Можете убить меня, я отказываюсь участвовать в ваших грязных делах. Я – моргравийка и горжусь этим. Вам не удастся поставить меня на колени! Я скорее умру, чем предам своих соплеменников. Да, я ненавижу нашего короля, но люблю свой народ. Вы не заставите меня служить вам! Сами расспрашивайте этого человека, а от меня помощи не ждите!

Все были так поражены гневной речью Элспит, что никто даже не попытался остановить ее. Глаза девушки метали молнии, грудь высоко вздымалась. Уил даже испугался, что оскорбленный Кайлех поднимет на нее руку.

Однако король лишь усмехнулся.

– Брось всех троих в темницу, Лотрин, – распорядился он. – Завтра мы приготовим их на обед. А сегодня у меня что-то пропал аппетит.

ГЛАВА 28

Забыв о том, что он не один в комнате, сидевший у горящего камина Кайлех погрузился в размышления. Кубок с подогретым вином остался нетронутым.

Кайлех был недоволен своим другом Лотрином, который стал слишком дерзким. Вообще-то король любил этого человека и знал, что Лотрин предан ему. Но в последнее время они часто спорили, и каждый отстаивал свою точку зрения. Лотрин был доволен достигнутым, а Кайлех хотел большего. Он всегда отличался честолюбием. Как ни странно, Кайлех и Селимус преследовали одну и ту же цель: стремились раздвинуть границы своих владений и грезили о создании империи. Кайлех хотел захватить южные королевства, которые сейчас были, как никогда, слабы. Правители этих государств не имели в силу молодости достаточного опыта. Он подозревал, что Селимус скорее всего сделает предложение Валентине, и та примет его, чтобы объединить силы обоих королевств для борьбы с северным соседом.

Рашлин прав. Если они хотят захватить плодородные земли к югу от Скалистых гор и населить их горцами, то действовать нужно быстро. Хочу ли я этого на самом деле, спрашивал себя король. Хочу ли облегчить жизнь своему народу? Поразмыслив, пришлось призвать, что им прежде всего движет желание нанести удар по самолюбию нового короля Моргравии. Селимус угрожал мирной жизни обитателей гор. Если он женится на Валентине, то обязательно попытается поставить северных соседей на колени. Судя по донесениям шпионов, Селимус отличался самолюбием и дерзостью. Он мечтал о создании империи, в состав которой вошло бы и Горное Королевство.

Кайлех внезапно вспомнил о Корелди, который, на его взгляд, как-то странно повел себя. Почему его так сильно встревожила судьба моргравийских пленников? И с какой стати он предложил свои услуги королеве Валентине?

– Да, такое великодушие и благородство вызывают подозрение. Что ты пытаешься скрыть от меня, Корелди?

Кайлех был убежден, что Корелди говорил неправду. Ромен вообще сильно изменился. Они не виделись много лет, и за это время наемник стал совсем другим. От его прежнего самолюбия, надменности, самоуверенности не осталось и следа. С ним что-то произошло. Короля удивляло, что Корелди ни разу не предложил сыграть в агроло – свою любимую игру. Нежели привычки и пристрастия с годами так сильно изменились?

Это Кайлех научил Ромена играть в агроло, и тот со свойственной ему страстностью увлекся новой игрой. Ромен любил побеждать и всегда стремился к тому, чтобы последнее слово оставалось за ним. Но почему сейчас он даже не попытался отыграться? В прошлый раз в последней партии в агроло Кайлех выиграл у Ромена не только все деньги, что были у него в кошельке, но и принадлежавшие Корелди земли в Гренадине! Правда, Кайлех не стал предъявлять права на них.

– Да, здесь что-то не так, – задумчиво пробормотал король. – Может быть, мы имеем дело не с Корелди, а каким-то самозванцем?

– Нет, мой король, он не самозванец, – раздался голос из глубины комнаты. – Я внимательно наблюдал за ним. Это действительно Корелди.

Кайлех вздрогнул, услышав голос Рашлина. Он совсем забыл о его присутствии.

– Ты уверен?

– Конечно. Или вы полагаете, что мы столкнулись с действием магических сил?

– А такое возможно?

– Нет. Магическими способностями обладают единицы, сир.

Король пожал плечами.

– Я просто высказал предположение.

– Оно неверное. Я знаю только одного человека, который обладал сильным магическим даром, но он умер.

– Ты говоришь об Элизиусе?

Одетый во все темное Рашлин вышел из густой тени.

– О ком же еще, – промолвил он. – Не забывайте, что я знаю Корелди так же хорошо, как и вы.

– Но ведь ты никогда не общался с ним.

– Вы правы. Но я пристально наблюдал за ним. И я могу с уверенностью сказать, что это Корелди.

– Да, я согласен, внешность осталась прежней. Но тот ли самый это человек, Рашлин? Что подсказывает тебе внутренний голос?

– Он говорит только одно: этот человек доставит нам массу неприятностей, мой добрый король.

– Он не сможет это сделать, потому что сидит в темнице.

– А Лотрин? Неужели вы доверяете ему, сир? Впервые за время разговора король посмотрел на барши, и исполненный ярости взгляд его был красноречивее слов.

– Забудьте о том, что я сказал, сир, – промолвил колдун и, поклонившись, поспешно удалился.

Их заперли в одной камере. В ней не было ничего, кроме помойного ведра. Воздух поступал только через крошечное окошко под потолком. Стены запотели от сырости. Лотрин проявил милосердие, оставив в камере зажженную свечу. Он ни слова не сказал пленникам, не попытался утешить Элспит, по Уил чувствовал, что в душе горец сильно переживает. Ему явно не нравилось, что события приняли такой поворот.

Перед уходом Лотрин развязал девушке руки и даже растер ее затекшие запястья и, как-то странно посмотрев на Уила, удалился. Что хотел сказать на прощание горец? Тяжелая дубовая дверь захлопнулась, и Уил повернулся к Элспит.

– Развяжи меня, – попросил он, с тревогой поглядывая на понурого Герина.

– Вам, наверное, опять сломали ребра? – спросила девушка, распутывая узлы на веревке.

Уил кивнул.

– Ничего, как-нибудь справлюсь.

– Зачем вы разозлили короля? Что подвигло вас на столь неразумные действия? – спросила Элспит.

– Любовь, преданность, дружба.

Элспит уловила грусть в его голосе.

– Любовь? – удивленно переспросила она. – К кому?

– К нему, – ответил Уил, кивнув на Герина, и приложил палец к губам, призывая ее помолчать.

– Герин! – шепотом обратился он к своему несчастному другу.

Наставник даже не шелохнулся. Уил еще несколько раз назвал его по имени, но все попытки заговорить оказались тщетны.