История России. Факторный анализ. Том 2. От окончания Смуты до Февральской революции - Сергей Нефедов

Таможенная реформа привела к росту цен сначала на импортные, а затем и на отечественные промышленные товары – поскольку российские производители получили возможность в отсутствие конкуренции поднять цены. Рост цен на потребительские товары – в том числе на предметы роскоши – вызвал недовольство дворянства. Вдобавок, И. А. Вышнеградский пытался ввести высокий налог на заграничные паспорта и затруднить вывоз валюты той частью русской аристократии, которая почти постоянно проживала за границей. Эта попытка закончилась неудачей, но она показала, что новый министр склонен проводить этатистскую политику вопреки интересам элиты. Повышение пошлин и налогов позволило И. А. Вышнеградскому за три года увеличить доходы бюджета примерно на четверть. В пересчете на хлеб душевая налоговая нагрузка возросла примерно с 7,5 до 11,5 пуда; в конечном счете смысл политики правительства состоял в перераспределении ресурсов в пользу государства [1481].

7.4. Динамика элиты

Политический кризис рубежа 1870-х – 1880-х годов вынудил монархию к уступкам дворянству. Эти уступки лежали в русле традиционалистской политики и формально выглядели как примирение этатистской монархии с элитой после разрыва, произошедшего в 1861 году. Кризис рубежа 1870-х – 1880-х годов вынудил самодержавие искать опору в обществе, и этой опорой было признано дворянство. В октябре 1882 года министром внутренних дел был назначен представитель консервативных дворянских кругов граф Д. А. Толстой. Протестуя против проводимой Н. Х. Бунге политики уступок крестьянству, новый министр заявил Александру III, что не признает «крестьянской России». «Ваши предки создали Россию, но они нашими руками ее создали», – говорил Д. А. Толстой, имея в виду руки тысяч дворян.[1482] Главная идея консервативной партии заключалась в том, что сохранение самодержавия невозможно без сохранения дворянства, что дворянство (а не крестьянство) является опорой самодержавия. «Здесь речь идет об одном из главных устоев государственного здания, об устое, который необходимо сохранить от разрушения и упрочить, без чего едва ли будет возможно сохранить само здание…», – говорится в материалах Особого совещания по делам дворянства.[1483]

По мысли консервативных идеологов, дворянство должно было играть роль «100 тысяч полицейских», осуществляющих надзор и опеку над другими сословиями, прежде всего над крестьянством.[1484] «Из теснейшего единения обоих сословий дворянство вынесет себе обновление, а крестьянство найдет в нем ограждение от „кулаков“ и всяких вражеских попыток», – утверждал М. Н. Катков.[1485] Александр III принял эту программу консерваторов и во время коронации обратился к собранным со всей России волостным старшинам с наказом слушаться своих предводителей дворянства.

В награду за охранительную роль государство должно было вернуть дворянству его привилегии, прежде всего льготный кредит. Во исполнение этой программы в 1885 году был создан Дворянский банк, предоставлявший дворянам льготные кредиты под 5 % годовых на срок до 48 лет. В 1889 году процент был снижен до 4,5 %; для сравнения ставка кредитования Крестьянского банка была больше на 2,25 %, а акционерных банков – на 2,5–3,5 %. В 1886–1888 годах помещики получили 173 млн. руб. кредитов, что в 7 раз превышало выданные в те же годы кредиты Крестьянского банка.[1486]

В буржуазных кругах высказывались сомнения по поводу целесообразности этой финансовой поддержки. Так, в «Записке съезда представителей ипотечных банков» (1884 год) говорилось, что удешевление кредита «послужит к новому усилению обременения земли долгами, причем добытые средства пойдут так же непроизводительно, как и прежде».[1487] У банкиров (так же, как у многих современных историков) были основания сомневаться в деловых качествах русских дворян. Их образ жизни не располагал к предпринимательской деятельности. Многие аристократы постоянно проживали за границей, в Париже, в Ницце, в Италии; их расходы оценивались в 24 млн. руб. в год.[1488] Около 100 тыс. русских «путешественников» ежегодно оставляли за рубежом порядка 150–200 млн руб.[1489] Так расходовалась значительная часть денег, полученных помещиками у Дворянского банка.

Широкомасштабное субсидирование дворянского класса было вызвано не только политическими причинами, но и попыткой противостоять разразившемуся в этот период аграрному кризису. Резкое увеличение хлебного экспорта из России, США и некоторых других стран в 1870-е годы вызвало падение цен на мировых рынках. Это привело к падению цен также и в России; на Черноземье средняя цена ржи уменьшилась с 72 коп. в 1881–1885 годах до 45 коп. в 1886–1890 годах. Арендаторы помещичьих земель стали разрывать арендные договоры, арендная плата в Орловской губернии уменьшилась в 1886–1889 годах на 20 %. Для многих помещиков наступили трудные времена. В 1888 году пензенские дворяне отказались от уплаты государственных и частных долгов, прося отсрочки. В 1889 году недоимка Дворянского банка по процентам составила 5,2 % к сумме долга, то есть превысила годовую сумму процентов.[1490]

В результате продаж общая площадь дворянских земель сократилась с 77,8 млн. дес. в 1861 году до 73,1 млн. дес. в 1877 году; 57,7 млн. дес. в 1892 году и 53,2 млн. дес. в 1905 году Доля дворянских земель в частном землевладении уменьшилась в 1877–1905 годах с 80 % до 62 %; на Черноземье помещики потеряли за эти годы 29 % своих земель.[1491]

Таким образом, льготные кредиты Дворянского банка не спасли помещиков от утраты поместий. Эти деньги по большей части ушли на досрочное погашение кредитов, взятых ранее в других банках, или использовались в спекулятивной биржевой игре на разнице между низким процентом Дворянского банка и более высоким курсом других ценных бумаг; лишь небольшая их часть вкладывалась в улучшение земледелия. Руководство банка публиковало тысячи объявлений о выставлении на продажу имений неисправных должников, но в действительности не осмеливалось приступить к массовой продаже – в 1896 году было продано только 15 имений. К 1897 году было заложено 14256 имений на сумму 440 млн. руб., и лишь на 2866 имениях со ссудой в 85,2 млн. руб. не числилось недоимок.[1492]

В то время как дворянское землевладение сокращалось, численность дворянства постоянно росла. В 41 губернии Европейской России (без 9 западных губерний с польским дворянством) в 1858 году насчитывалось 234 тыс. потомственных дворян, в 1870 году – 305 тыс., в 1897 году – 478 тыс. В 6 губерниях Черноземья (без Пензенской губ.) в 1858 году было 45,1 тыс. дворян, в 1870 году – 45,8 тыс., в 1897 году – 60,9 тыс.[1493] Если в 1870 году на одного дворянина на Черноземье приходилось 176 дес. земли, то в 1897 году – 104 дес, на 40 % меньше.[1494] Если принять численность дворянской семьи в 4–5 человек, то средний размер поместья на Черноземье составлял 400–500 десятин. Эта цифра близка к средней по России.

Более половины всех поместий 44 губерний Европейской России составляли мелкие и мельчайшие поместья размером до 100 десятин. За 1877–1905 годы численность мелкого дворянства заметно возросла, и его удельный вес в общей численность дворян увеличился с 50 до 59 %. Имея поместья в среднем около 30 десятин, эти дворяне по уровню доходов немногим отличались от зажиточных крестьян. Как отмечала Особая комиссия 1892 года, такие владения «едва ли могут служить достаточным обеспечением развитых в этом сословии потребностей».[1495] Мелкопоместное дворянство было особенно многочисленно в Западных и Левобережных украинских губерниях, где проживали потомки польской шляхты и казацкой старшины. Много мелких дворян было так же и на Черноземье, в районах, где в XVII веке проходили «засечные черты». Особое совещание по делам дворянского сословия отмечало бедственное положение мелкого дворянства черноземных губерний, которое не получает никакой помощи ни от земств, ни от дворянских обществ.[1496] Таким образом, неудивительно, что значительная часть нигилистов происходила из мелкопоместных дворян.

На другом полюсе сосредотачивалось крупнейшее дворянство – так называемые латифундисты или лендлорды. 102 семьи, принадлежавшие по большей части к старинным родам, в 1905 году владели 30 % всей дворянской земли. Разница в положении этих семей и остального дворянства была столь велика, что на страницах дворянской прессы слово «лендлорд» приобрело бранное значение; лендлордов изображали как непримиримых противников среднепоместного дворянства и вообще дворянского дела.[1497]

Что касается средних поместий (от 100 до 1000 дес), то их численность в 1877–1905 годах уменьшилась почти на четверть, с 44 тыс. до 34 тыс. «Вымирающее» среднее дворянство было источником постоянных жалоб, с которыми обращались к правительству предводители дворянства. В 1896 году 27 губернских предводителей дворянства, прибывшие на коронацию Николая II, подали царю «Записку», в которой вновь жаловались на всеобщее оскудение поместного дворянства, писали «о переходе из затруднительного положения в нестерпимое» и о появлении «на близком уже расстоянии разорения среднего и крупного землевладения».[1498] В ответ правительство снизило процентную ставку для должников Дворянского банка до 4 % в 1894 году и до 3,5 % в 1897 году. Было учреждено Особое совещание по делам дворянства, но его работа не привела к существенным результатам.[1499] Иногда высказывается мнение, что главной причиной разорения дворянства был его экономический консерватизм – нежелание тратить деньги на улучшение хозяйства. Как показывают материалы исследований, помещичьи хозяйства не обладали существенными преимуществами перед крестьянскими хозяйствами в части внедрения усовершенствованных орудий труда.[1500] Авторы сборника «Сельскохозяйственные статистические сведения по материалам, полученным от хозяев» (1903 г.) описывали положение следующим образом: «Немаловажным препятствием к распространению орудий специально во владельческих имениях является принятая во многих местах система ведения хозяйства за отработки или исполу, причем владельческие земли обрабатываются крестьянским инвентарем. При таком способе ведения хозяйства нет расчета затрачивать средства на улучшение инвентаря, покупку плугов, сеялок и других орудий. Кроме того, во владельческих хозяйствах отсутствие некоторых машин и орудий объясняется дешевизной рабочих рук. Вследствие этой дешевизны хозяевам нет надобности стремиться к увеличению производительности труда и обзаводиться машинами».[1501]