Мой-мой - Владимир Яременко-Толстой

Клаптон – это отстойное место. И вот в этом-то отстойном, покинутом Богом месте Тим Гадаски и решил начать свою новую жизнь. Но сперва ему нужно будет избавиться от духов Вуду, никуда не желающих из его дома убираться. Негритянская семья, жившая в доме, восемь месяцев не вносила квартирную плату, за что была насильственно выселена домовладельцем.

– Расскажи, что происходит в доме.

– В общем-то, ничего. Только по ночам слышны шаги старого негра.

– Откуда ты знаешь, что это шаги именно старого негра? Ты его видел?

– Нет, но я слышал шаги. А в том, что это шаги негра, не может быть ни малейших сомнений. Это как с голосом. Когда ты слышишь голос негра по радио или по телефону, самого негра при этом не видя, ты всегда безошибочно можешь сказать, что это голос негра. Так и с шагами. Когда ты слышишь шаги негра, ты знаешь, что это шаги именно негра. Смотри, здесь каждая комната запирается не изнутри, а снаружи. Кто-то наделал систему всяких запоров и защелок, чтобы в комнатах можно было кого-то запирать.

– Сколько всего комнат?

– Четыре. Две на первом этаже, и две на втором. Я частично уже поотвинчивал все это после того, как ночью меня кто-то пытался закрыть в моей комнате снаружи. Хорошо, что я вовремя спохватился и закричал. Включил свет. Но в доме никого не было. Понимаешь, я совершенно отчетливо слышал, как он подошел к двери и стал возиться с запорами. Мне было жутко. Я в одних трусах выскочил из дома, вскочил в машину и уехал ночевать к Косуэлле. Это случилось в первую же ночь.

– Ладно, я попытаюсь собрать всю твою нечисть в задней комнате нижнего этажа, а затем выгоню ее во двор. Только для этого мы должны сразу же, уже сейчас выбить окно в back yard и начертить там мелом большой круг на полу.

– Ты успеешь подготовить все к будущей субботе, чтобы мы смогли превратить изгнание духов Вуду в шоу на моей housewarming party?

– Буду стараться и усердно камлать каждую ночь. Я привез с собой мешочек настоящего тувинского артыша. Вот только не уверен, хватит ли у меня сил. Много энергии было потрачено на восстановление отношений с Пией.

– Вы с ней что, все еще вместе?

– Путем невероятных усилий мне удалось ее вернуть и теперь я контролирую ее на расстоянии, но духи Вуду могут подорвать мою энергетику, и мои отношения с Пией вновь выйдут из-под контроля. Это станет для меня настоящей катастрофой.

– Ты преувеличиваешь! Кстати, у меня есть оленьи рога, подаренные нам в 1998 году финским художником из Лапландии, пришедшим летом на лыжах на фестиваль в "Манеже". Помнишь?

– Да, не так давно я вспоминал эту историю Он шел почти четыре недели.

– Что ж, не мудрено! Попробуй побегать на лыжах без снега!

– Рога пригодятся мне для шоу. Честно говоря, я немного боюсь.

Мне еще ни разу не приходилось сталкиваться с духами Вуду. А вдруг наши сибирские духи окажутся против них бессильными?

– Этого не случится. Я уверен, что наши сибирские духи самые сильные на свете!

Высадив топорами окно в комнате первого этажа и прочертив на полу больную меловую окружность, мы с Гадаски отправляемся пропустить по стаканчику пива "Гиннес" в пивной паб "Prince of Wales" на набережной канала. Мы садимся за столик на террасе, наблюдая за проезжающими взад и вперед воскресными велосипедистами.

– Помнишь, как мой лэнд-лорд в Харлсдэне Боб Логан заснул за рулем велосипеда? В то воскресенье он позвонил мне из больницы и сказал, чтобы я его не ждал к вечеру, так как ему придется провести в стационаре несколько дней.

Боб Логан, у которого Гадаски снимал комнату в 1996-97 году, был велосипедным психом. Все стены его дома в лондонском пригороде Харлсдэн были завешены велосипедами, которые он коллекционировал. Они висели на специальных крюках подобно шпагам и ружьям в замках английских аристократов. Каждую субботу и воскресенье Боб уезжал на одном из своих железных коней куда-нибудь далеко, куда глаза глядят, и катался до умопомрачения. Однажды он действительно заснул за рулем, вылетев не обочину и врезавшись головой в дерево. Боб провел несколько дней в госпитале Вэст Хэм Мэмориал, но любви к велосипедным прогулкам так и не утратил. Правда, за рулем он больше не засыпал, стараясь основательно высыпаться накануне.

– Ну и как, ты счастлив в России? – спрашивает меня Гадаски.

– Я думаю, что вполне. Там многое меняется. Все постепенно устаканивается. Самое главное, что не раздражает политика. У власти сейчас, как мне кажется, нет явных идиотов, как раньше. Все эти придурошные – Горби, Ельцины, Собчаки, Явлинские и Гайдары тихо свалили в туман, отошли в задний план, утратив реальную возможность творить государственный беспредел и вершить судьбы своих ни в чем не повинных сограждан. Российскую политику сейчас делают люди пусть не такие яркие, зато вполне ответственные и разумные. Это неплохо.

– А чем ты собираешься заниматься? Тебе уже удалось как-то определиться? Я не говорю о том, чтобы ебать баб, это само собой разумеется, это необходимо, но это не может стать делом всей жизни.

– Я начал писать для журнала "Новый Мир Искусства". В дальнейшем собираюсь заняться журналистикой и написать роман. Вообще, хочу стать писателем.

– Похвально! В России сейчас действительно напряженка с литературой. Я хотел себе что-то купить, но купить было нечего. Всех этих сорокиных, пелевиных, акуниных невозможно читать. Это авторы, начавшие писать в советское время, и с тех пор манеру письма не изменившие. Читать это невозможно. Все остальное – чернуха, написанная убогим уголовным слэнгом. Я купил пару книг некой Татьяны Толстой. Боже мой, какое бездарное ничтожество! Полистав ее книги в трамвае, я выбросил их в ближайший мусорный бачок. Как можно все это издавать? А у обреченного читателя нет выбора. Новых писателей пока не существует! Тебе нужно ввязаться. Когда всякие вонючки и самозванцы типа Татьян и Иванов Толстых портят родовое имя, тебе нужно ответить хорошей литературой!

– Они, может быть, и не самозванцы, а просто потомки советского писателя Алексея Толстого, я же – потомок знаменитого Льва! Но в остальном я с тобой абсолютно согласен – мне надо начинать писать.

– Помни, в твоих книгах должно быть много секса. Это то, что нужно всем. Ведь большинство людей на этой земле страдают от его недостатка.

– Хорошо, понял, я ведь и сам отношусь к этому большинству. Я постараюсь быть честным и передавать людям тот скромный опыт, которым я обладаю.

– А теперь поехали к Габриеле, она обещала приготовить воскресный обед.

Главное достоинство Габриелы в том, что она умеет отменно готовить. Возможно, этим-то она и подкупила простодушное сердце моего друга Гадаски. Она его раскормила и приручила. Сегодня она приготовила пиццу. После обеда мы идем гулять в кладбищенский парк. Мне скучно. Мне хочется действия. Мне кажется, что вокруг все мертвые и только один я живой. Скучная и однообразная Европа мне давно опротивела. Когда-то мне нравился Лондон, но только его центр. Сейчас мне здесь почему-то невыносимо.

– Знаешь, в Англии началась рецессия, – замечает Гадаски. -

Экономический рост последних лет остановился. Это связано и с началом упадка Америки. В Лондоне стало меньше туристов, начались сокращения, закрываются фирмы. Мир стоит на грани неминуемого краха. Все ценности обесценились.

– Да, крах неизбежен. Безудержная пропаганда террора и насилия в кино и на телевиденье должна дать свои результаты. Созданные на астральном уровне все эти невероятные американские ужасы – взрывы небоскребов, угоны самолетов, захваты заложников, массовые убийства, бессмысленные войны, все это когда-нибудь обязательно реализуется в действительности. Америке суждено погибнуть. Она только кажется сильной и нерушимой, как когда-то казался таковым Советский Союз вместе с коммунистическим блоком. Советского Союза уже нет. Америки тоже скоро не будет. С нее-то все и начнется…

Глава 77. ШАГИ СТАРОГО НЕГРА И ДУХИ ВУДУ. СТРИПТИЗ В ШЕРДИЧЕ.

Вечером Гадаски завозит меня в Клаптон и оставляет одного в зловещем доме. Походив по комнатам, я зажигаю артыш и укладываюсь спать. Но шаги старого негра приходят раньше, чем сон. Я слышу, как они поднимаются по лестнице. Вскочив на ноги, я зажигаю свет. Шаги замирают. Собравшись с духом, выглядываю за дверь. Никого не видно и тишина. Однако заставить себя вновь влезть в свой спальный мешок трудно.

Хочется выбежать вон и пойти осматривать Клаптон. Не самое подходящее время для прогулки по негритянскому гетто. Впрочем, Англия – это вам не Америка. Здесь оружие запрещено, не только огнестрельное, но и холодное. Просто носить с собой нож уже считается криминалом. Этим законом британские власти свели преступления против личности до минимума, особенно в цветных районах. Негры трусливы и без оружия практически никогда не нападают, даже когда их много, а ты один.