Мой-мой - Владимир Яременко-Толстой

Телефон Будилова в Осло я получил от Реты чересчур поздно.

Необдуманная резервация авиабилета перевернула все вверх тормашками. И не только мои отношения с Пией. Если бы не билет в Хельсинки, я мог бы преспокойно поплыть на пароме в Осло, там погулять, посмотреть новый город, поприставать к норвежкам.

– Их здесь много, – сказал мне по телефону Будилов. – По вечерам они подходят к нашему сквоту целыми стаями или поодиночке, чтобы погреться у большой металлической бочки во дворе, в которой горит огонь, и послушать музыку. Однако, по их глазам видно, что они хотят совершенно другого. Они мечтают о любви и ласке, но так и уходят ни с чем, никем не востребованные и грустные. Я не знаю их языка, поэтому тоже с ними не заговариваю, а ты бы мог снимать их по-английски. Представь, они все – блондинки!

– Но, ты же знаешь, для того, чтобы делать любовь, не обязательно знать язык! Знание языка часто даже мешает. Помнишь датчанку Лизу?

– Да, но у меня комплексы. Когда я встретил Элизабет, я пил и комплексы мне не мешали. Сейчас же я больше не пью. После Финляндии я не выпил здесь даже пива. А трезвый я не могу. Приедь, для тебя здесь будет настоящий рай!

Поздно, вместо настоящего рая, я добровольно отправлю себя в настоящий ад. Самолеты компании "Buzz", раскрашенные под пчелы, трудолюбиво подруливают к специальному терминалу аэропорта Станстед, разгружая одних пассажиров и тут же загружая других. Они работают без передышки, эти старые разнокалиберные насекомые. В самолетах компании "Buzz" не кормят, как на обычных линиях. Сервис в них сокращен до минимума, но при желании можно приобрести минеральную воду, сок, пиво, чай или кофе. Есть еще в продаже запечатанные ланч-пакеты ценой по пяти фунтов стерлингов с сухими пайком внутри – сухим хлебом, сухой колбасой, сухим пирожным и сухими салфетками.

Но у меня нет аппетита. Я не ем уже несколько дней. Я неожиданно незаметно для себя самого перестал нормально питаться. Во-первых, мне было не с кем делить мою трапезу, во-вторых, мне просто-напросто не хотелось. Поесть в обществе я мог бы и на вчерашней гадаскинской party, но не стал.

Правда, я съел около дюжины помидоров, которыми швырял в окно, выгоняя на улицу духов Вуду, вслед за которыми я выскочил сам, преследуя и догоняя. Но, не обнаружив их на клумбе заднего дворика, часть спелых томатов зарыл в землю руками, а остальные сожрал под одобрительные крики гостей, среди которых, к сожалению, не оказалось ни одной приглянувшейся мне женщины.

Я бегал по дому голым c оленьими рогами на гоове и с привязанным к заднице пушистым лисьим хвостом, колотил исступленно в бубен, кричал, окуривал людей и предметы душистым дымящимся артышом, пел горловым пением. Все остались довольны и оставались почти до утра. Когда за мной подъехал заказанный заранее кэб, чтобы везти меня в аэропорт, начинало светать. Гадаски проводил меня до ворот и, я уехал.

Три часа лета – три часа страха и благополучное приземление в аэропорту Хельсинки. Полупустой автобус в город мчит меня. Я включаю свой телефон и посылаю мессидж Пие – "Shortly I arrived to Helsinki.

Where are you? Are you still in Finland or in Russia?" "In Russia" – сразу приходит короткий ответ, а через несколько минут после него – еще одно более обстоятельное послание: "Hello, I was already yesterday here at home. I had the most horrible migren. See you soon"

Вот она – загадочная душа финской женщины! Она воистину непостижима. Выходит, летел я все-таки не зря. Моя жертва принята. Меня ждут и хотят видеть. Уеду в Питер ближайшим автобусом или поездом! К вечеру буду на месте. В моей сумке лежат три бутылки красного французского вина, предусмотрительно купленные мной в duty-free shop'e аэропорта Станстед. Сегодня на брегах Невы на набережной Робеспьера будет маленький праздник – благополучное возвращение героя и победителя! Ура!

Глава 80. ХЕЛЬСИНКИ. ВСТРЕЧА С РЕТОЙ. В ПОЕЗДЕ. ПОПУТЧИКИ.

Автобус привозит меня из аэропорта прямо к вокзалу. Мне остается только купить билет на ближайший поезд в Санкт-Петербург. Смотрю расписание – следующий поезд отправляется в 15:34 по местному времени, а прибывает на Финляндский вокзал в десять вечера по московскому. Если я поеду на нем, у меня останется еще несколько часов, чтобы посмотреть Хельсинки и встретиться с Ретой. В этот сонный воскресный день улицы финской столицы пусты и негостеприимны. Магазины и кафе закрыты. Даже посидеть и выпить кофе мне негде.

Договорившись по телефону встретиться с Ретой через час у здания почты, я иду шляться по центру. Чудесный солнечный день! Но город мертв. Какой ужас! Вот почему финны так прикалываются на Россию! Здесь даже негде посидеть и расслабиться. Наверное, есть рестораны при гостиницах и стоячие забегаловки на авто-заправках, но где их сейчас искать?! Их нужно знать…

Терпеливо прочесав несколько десятков улиц, нахожу, наконец, будку-киоск на колесах, расположившуюся напротив запертого центрального универмага. Перед ней расставлены полукругом белые пластиковые стулья. В будке продают хот-доги и финское пиво со странным названием "Лапа культя". Беру маленький стаканчик, который обходится мне в двадцать шесть финских марок. Это – сто русских рублей. Да уж! А пиво, надо сказать, не ахти какое хорошее. Так себе пиво, как пиво…

Но я сижу на солнышке на пластиковом стульчике и загораю, вытянув ноги. Надо послать мессидж Пие, предупредить о приезде – "I take a train to you at 15:34". Пусть готовится. Может быть, она захочет встретить меня на вокзале? Посмотрим на реакцию, как она постарается загладить свою вину…

"Sorry, I am not at home tonight. Lets call tomorrow". Что такое?

Я не верю собственным глазам и перечитываю текст несколько раз. Сука! Она не ночует сегодня дома! Отправила в Финляндию Кая и бросилась блядовть! Зачем же тогда писала мне сорок минут назад, что хочет увидеть меня поскорей? Она же знает, что я еду? Гадина…

В бешенстве я вскакиваю с пластикового стула, залпом проглатывая остатки "Лапы культи", и звоню ей домой. Но дома ее нет. Тогда звоню на мобильный.

– Пия, – отвечает мне сладенький голос.

– Привет, это я – Владимир. Ты где?

– А, привет… Я сейчас у Мерьи…

– Послушай, я ничего не пойму! Что-нибудь случилось?

– Ну, я не буду дома сегодня. Знаешь, у меня садится аккумулятор.

Позвони мне завтра. Пока!

И, прежде чем я успеваю что-либо сказать, она быстренько отключается. Гневно нажимаю на перенабор номера. Механический голос из эфира сообщаем мне по-фински и по-английски о том, что телефон вызываемого абонента выключен или находится вне зоны досягаемости. Все ясно. Она вырубила телефон. Не желает со мной объясняться. Номера же Мерьи я не знаю, да я бы ей и не звонил, если бы даже знал. Приехали. Похоже, кто-то кого-то еще раз опустил…

Рету я встречаю уже в полубреду. Она ведет меня в музей современного искусства. Чтобы попасть туда, мы наблюдаем за выходящими оттуда людьми. Вот кто-то срывает с себя синий кружок-наклейку, чтобы прилепить ее к железобетонному столбу у входа. Мы подходим с Ретой к столбу, который весь улеплен разноцветными кружочками.

– Сегодня синий, – говорит Рета и лепит снятый со столба синий кружок на свою гигантскую сиську, горой Джомолунгмой проступающую из-под платья.

Какая же она огромная – Рета! Она выше меня на целую голову, а какие у нее сиськи! А жопа! Мне ее даже не обхватить! Нет, надо бы мне ее трахнуть, чтобы снять стресс. Она от меня этого ждет. Выпить с ней все три бутылки французского красного вина, оставленного в камере хранения на вокзале, и затем трахнуть.

– Рета, ты хочешь вина? – спрашиваю я.

– Не сейчас, – отвечает она. – На вот, наклей себе на рубашку, и пойдем. Входить будем через буфет, понял?

– Понял.

Я понимаю, что наклейки – это что-то вроде билета. С ними можно входить и выходить из музея, кушать в буфете, пить кофе, покупать в лавке открытки или альбомы по искусству, а затем снова возвращаться на экспозицию, одним словом, шастать туда-сюда. Удобная система для тех, кто хочет попасть в музей бесплатно. По довольной физиономии Реты я вижу, что она гордится своим знанием этого хитрого трюка.

– Круто, – шепчу я, когда нам беспрепятственно позволяют войти внутрь. – А что здесь за выставка? Или это постоянная экспозиция?

– Концептуальное искусство Норвегии. Я сама еще не смотрела. А постоянной экспозиции здесь нет, каждый раз все меняется. Это что-то типа выставочного зала.

– Ага. Какое интересное здание! И буфет в нем есть, а я ходил по городу и не знал, где можно выпить кофе. Думал, что нигде ничего нет!

Современное искусство Норвегии можно смело назвать абсолютно отстойным. Фотографии и видео-инсталляции норвежских художников с вялотекущим депрессивным однообразием демонстрируют жутких пациентов психиатрических клиник и акты унылого садомазохизма. Работы явно ставят своей целью вызвать у зрителя омерзение и отвращение к жизни.