Испивший тьмы - Замиль Ахтар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меня снова вырвало, на этот раз на сухую кору дерева. Желудок угрожал очиститься и в третий раз, но уже был пуст, и из меня вытекла только слюна.
Алия вытерла мне губы.
– Муж мой, ты ведешь этих людей на бой, верно?
Я кивнул.
Она сжала мои холодные щеки.
– Они смотрят на командира, ревущего, как девчонка, из-за единственной смерти, хотя многие из них оплакивают гораздо больше друзей. Я не слишком в этом понимаю, но не думаю, что это вдохновит их сражаться упорнее. А мы вряд ли можем выйти против лучших воинов кагана Крума без сильного, бесстрашного командующего.
Она была права. Шок от потери Тревора отравлял мне душу, но не должен был отрывать от насущных дел. Если я хочу спасти остальных – Алию, Мару, Хита, Иона, – надо выиграть и эту битву, и многие другие.
Алия помогла мне отряхнуться, и я вернулся на тропу и взобрался на коня. Щеки до сих пор были мокры от горьких слез.
Я жестом велел следопытам скакать впереди. Мы продолжили преследовать Кардама Крума при мрачном свете тонкого месяца.
В какой-то ужасающе темный час следопыт прискакал обратно, взметая едва различимые листья и грязь.
– Крум нашелся, – сказал следопыт, мальчишка не старше пятнадцати лет, живший в этом лесу. Его волосы скрывала шапка из листьев, а серый конь в ночи напоминал призрака. – И весь его авангард тоже, на юго-западе.
Я повернулся к Двум Аркебузам. Ана сидела впереди него с мутным взглядом, словно эта погоня была для нее пыткой лишением сна, которую применяла Инквизиция.
– Выстроиться боевым порядком, – сказал я Антонио. – Мы ударим с четырех сторон. И никакого отступления, пока мы не увидим труп Крума собственными глазами.
– Или он увидит твой, – пробормотала Ана, прикрыв рот рукой.
– Что ты сказала, дочка?
Она не стала повторять. Не важно – слова предназначались лишь для того, чтобы позлить меня.
Как только Крум погибнет, рубади будут сражаться только за свою жизнь, а в таких обстоятельствах люди наиболее опасны. Я мог бы позволить им спешно уйти на север и перебить, пока они в панике скачут сквозь Мертвый лес. Сражаться с перепуганным тигром, спасающимся бегством, лучше, чем с загнанным в угол.
Когда Антонио передавал мой приказ бойцам, я видел слишком много усталых, испуганных и подавленных лиц. Рубади сражались свирепо и коварно, а нам предстояло еще много схваток и здесь, и у четвертого форта. Мои люди должны быть на высоте.
Я откашлялся, хотя это не облегчило боль, поселившуюся в душе после известия о судьбе Тревора. И все же пусть и хриплым голосом, но я должен поговорить с ними. Должен напомнить, за что сражается саргосская Компания в этом чужом, залитом кровью лесу.
Я распрямился в седле, чтобы казаться выше.
– Мы глубоко в лесу, в окружении сов и лис. Паладины нас не слышат. И это хорошо. – Я взглянул на Алию. Если бы она знала саргосский, следующие слова ей не понравились бы, но я должен был сказать их тем, кто будет сражаться и умирать за нас этой ночью. – Мы будем править их страной. Каждый из вас будет богаче тех жирных ублюдков, что расхаживают по Ладони, раздуваясь от гордости, потому что какой-то их предок сотни лет назад завоевал какую-то землю или как следует вылизал задницу императору. – Я заработал несколько смешков. – Саргоса… – Я похлопал себя по груди. – Это куча дерьма. – Раздался искренний смех. – Мы не отравлены гордыней, как все остальные. Кому какое дело, откуда мы родом? Важно лишь то, что мы зарабатываем каждый кусок, который кладем в рот. Мы добываем трудом каждый медяк, на который покупаем хлеб или трахаем потаскух. Или трахаем хлеб, если он с маслом, а мы не видели берега много лун. – Это вызвало всеобщий бурный хохот. – Сегодня я потерял любимых друзей. Мы все потеряли. Давайте почтим их память как подобает. Давайте убьем этих вонючих дикарей. И пусть каждый из нас станет царем Крестеса!
Должно быть, Крум слышал наши выкрики. Не важно. Его разведчики наблюдали за нами все время, галопом уносясь прочь каждый раз, когда мы сталкивались с ними. Они будут готовы. Теперь они знают, что и мы готовы.
Мы разбились на четыре группы. Три отделились: одна устремилась на запад, две – на восток, причем одна из восточных групп должна была развернуться и ударить по врагу с юга.
Зарядив аркебузы и прочтя молитвы, мы атаковали Крума.
На поляне, заросшей влажной травой по колено, мы врезались в его передние ряды – наши лучшие воины против его лучших – при свете нескольких факелов и усохшей луны. Я занял позицию на возвышенности вместе с Антонио, Аной и Алией и наблюдал, как наши опытные аркебузиры стреляют в такт единственному барабану. Они уничтожили большую часть передовой линии лучников Крума, и, пока те перезаряжали, наши копейщики поскакали вперед и вступили в схватку с всадниками рубади.
К этому моменту западный и восточный отряды тоже атаковали. Вскоре к ним присоединится и южный. Крум по глупости позволил отделить себя от основной массы войска и окружить. Рано или поздно кто-нибудь принесет мне его голову.
Усеяв поляну мертвыми лошадьми и рубади, мы поскакали вперед и схватились со второй линией Крума у вонючего болота. Здесь было зеленее, чем во всем остальном лесу. Слишком много зелени для зимы. Меж черных ив, покрытых жутким светящимся лишайником, висели узловатые лианы. Корни мангровых зарослей напоминали извивающиеся щупальца, а воздух отравляла вонь от гниющих листьев и плесени. Темная застойная вода даже не отражала жалкую луну, висевшую над нами, показывая вместо нее тусклый спиралевидный узор.
Я снова занял позицию на возвышенности, откуда мог следить за битвой при свете седельных фонарей. Болотистая почва лишила и нас, и воинов Крума возможности двигаться быстро. Наши восточные и западные отряды вовлекли всадников в ожесточенный ближний бой, и сталь звенела о сталь, пока южные и северные отряды палили из аркебуз с дальнего расстояния, не желая месить грязь.
– Это он, – указала куда-то Алия. – Крум. Но… что он такое делает?
Должно быть, она обладала острым зрением. Мне пришлось подъехать к самому краю и долго щуриться, чтобы увидеть кагана. Он стоял в центре яблока, с которого мы снимали шкурку, на участке сухой земли посреди болота.
Двенадцать жен стояли у него за спиной, склонив головы. Крум что-то держал в руке, темное, неясное, змеевидное.
– Что это у него? –
