Руссиш/Дойч. Семейная история - Евгений Алексеевич Шмагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Время продвижения в Россию нашей семейной компании, – завершил посол, – придёт обязательно, однако только после моего отъезда, дабы не возник конфликт интересов. Но первый опыт достаточно печальный и у нас. Одна из наших фирм, формально независимая, приобрела предприятие в Карелии. Но местные власти – администрация, налоговики, таможенники, саннадзор, пожарники и иже с ними так схватили за горло мздоимством и всевозможными поборами, что фирма сочла за лучшее бросить всё и убраться подобру-поздорову обратно в Германию. В царской России, когда наши предки пришли в Кудыщи, такое и представить себе было невозможно.
По дороге домой Василисе вспоминались строки любимого автора Булата Окуджавы, на выступление которого ей удалось попасть в Берлине в первую командировку с подзабытым Шуриком.
Ребята, нас вновь обманули,
Опять не туда завели.
Мы только всей грудью вздохнули,
Да выдохнуть вновь не смогли.
Мы только всей грудью вздохнули
И по сердцу выбрали путь,
И спины едва разогнули,
Да надо их снова согнуть.
Ребята, нас предали снова,
И дело как будто к зиме,
И правды короткое слово
Летает как голубь во тьме.
Глава XXII
По возвращении из Думы в МИД Василисе предложили должность старшего советника по культуре в посольстве в Вашингтоне. Отъезд назначили на конец лета. А в июле они с Серафимой, перешедшей на четвёртый курс МГУ, отправились в Германию на родственный пикник. Из Вены к семейству присоединился сын и брат.
В родовом шпрингдерхаузеновском гнезде Селижаровых встретили как всегда сердечно. Несмотря на принятое бундестагом (голосами бывших коммунистов) решение перенести столицу в Берлин, маленький городок на Рейне совсем не думал сдаваться и скукоживаться. У него даже появилось второе дыхание, обещавшее самые благоприятные перспективы и возрождение в новом дебюрократизированном образе.
В Бонне роль первой скрипки исполнял Демьян. Почётный президент холдинга Эмиль и его дочь, председатель правления Бьянка только успевали отвечать на зако-
выристые вопросы российского дипломата, касавшиеся экономической ситуации в Германии, мирового рынка домостроительной продукции, а также актуального положения и перспектив развития группы предприятий под общим наименованием «Шпрингдерхаузен». В свою очередь любопытный молодой человек при маминой поддержке давал обстоятельные и весьма откровенные разъяснения относительно обстановки в России.
– Помнишь, Бьянка, – впоследствии, после отъезда гостей обратился к дочери отец, – мы рассуждали с тобой о том, кому со временем можно было бы передать эстафету руководства в компании. Тебя, к сожалению, Бог обделил потомством. Андреас, сын Макса, по-моему, не обладает необходимыми качествами в достаточной степени. Кристиану ещё расти и расти. Никого не вижу лидером и в семье Буркхардта. А к этому парню Дамиану, нашему, между прочим, родственнику, стоит, пожалуй, приглядеться и своевременно, если и ты придёшь к аналогичному выводу, подключить его к бизнес-делам. Харизма в нём определённо имеется.
В это время в Мюнстере проходила трогательная встреча Буркхардта с дочерью и внуками. Бывший глава города не мог наглядеться на родных людей из России, а те не отводили глаз от отца и деда, пытаясь обнаружить сходство лиц и душ. Вспоминали Осташков, 41-й лагерь и, разумеется, «дядю Мишу» и Дину. Светлая им память! Но всё-таки общение в Бонне выглядело чуточку теплее. О чём ещё можно говорить с Буркхардтом, они не знали.
Как-то так получилось по жизни, что семья Эмиля оказалась на полшага к Васюте ближе, чем родной отец со своим многочисленным семейством. Сам Буркхардт с характером «неприступной крепости» при каждой встрече с дочерью ощущал некоторую неловкость. Да и Василиса не испытывала к нему особых чувств, в глубине души по-прежнему считая своим настоящим отцом деда Емелю. Зато партнёрские связи Мюнстера с Рязанью продолжали бесперебойно функционировать даже после отставки обербургомистра. Поэтому обещание, высказанное в Ос-
ташкове в 1947 году, Буркхардт в общем и целом всё же сдержал, не так ли?
Посольство в Вашингтоне ничем кроме расширенного штатного расписания от коллег в Европе и Азии не отличалось. Выяснилось, что и смена режима на родине в жизни загранучреждений практически ничего не изменила, как бы ни хорохорились отпетые демократы Бурбулис с Козыревым. Разве что только исчезли парткомы. Недовольные жёны лишились возможности жаловаться на неверность мужей, вот и всё.
– Ругайтесь, разводитесь, женитесь сколько и на ком хотите – все ваши семейные дрязги нас больше не интересуют, – торжественно провозгласило руководство. В остальном всё осталось так, как было и в советское время. Хорошее прочно переплеталось с плохим, времена года и метеорология сменялись в устоявшейся последовательности.
В качестве печального факта острый глаз Василисы высветил падение профессионализма в низовых звеньях службы. Выпускники МГИМО последних лет оставляли впечатление самое тягостное. Общий беспорядок в стране не мог не сказаться на деловых, а частично и личных достоинствах тех, кого приняли на работу в МИД в 90-е годы и кому через четверть века, в 20-х годах нового, XXI столетия предстояло становиться послами, посланниками и генконсулами.
Впрочем, шальной упадок квалификации и во многих других профессиях становился одной из главных угроз России, порождавшей таких же недоученных врачей, инженеров, телерепортёров, губернаторов, судей, разведчиков. Но почему-то источники опасности искали совсем на других направлениях.
Зато верхний этаж посольской команды был укомлектован надёжными советскими кадрами высшей квалификации. Мидовская школа американистики всегда отличалась особым мастерством. Её родоначальником по праву считался А.Ф. Добрынин, занимавший должность посла СССР в США на протяжении рекордной четверти века.
– Посольство в Вашингтоне, – восхищался ещё покойный василисин муж Александр Юрьевич, – в неофициальном рейтинге загранучреждений почти всегда, причём с большим отрывом от преследователей, удерживает лидирующее место. Судя по всему, и в российский период звание передовика дипломатического производства ему удалось сохранить во всей красе.
Опыт работы в отделе культурных связей и в роли советника министра позволил Василисе без раскачки овладеть спецификой работы в новой для неё стране. Двустороннее культурное сотрудничество, которое даже в самые непростые времена политических отношений никогда не затухало, с её приездом получило новый импульс.
Количество гастролей, выставок, презентаций, встреч деятелей культуры обоих государств в самом посольстве и за его пределами с каждым годом увеличивалось, в существенной мере по инициативе руководительницы отдела культуры. Персональную записную книжку Васюты то и дело пополняли телефоны артистов, режиссёров, музыкантов, художников, писателей России и местной творческой интеллигенции.
– Будьте добры
