Руссиш/Дойч. Семейная история - Евгений Алексеевич Шмагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Там, к сожалению, не обнаружилось объектов недвижимости для прихватизации – главного действующего персонажа России 90-х. Да что недвижимость! Куда ни кинь – всюду клин. Не доставало даже бумаги, вследствие чего проекты важных внешнеполитических решений сочинялись на обратной стороне тех документов, что не передавались в архив и шли на уничтожение. Сотрудники получали нищенские зарплаты.
Эти и другие факторы вызволили на свет явление, с которым советская дипломатия не сталкивалась, – массовый и добровольный уход со службы работников самого трудоспособного – от 30 до 45 – возраста. Дипломатов с опытом международного общения переманивали плодившиеся со скоростью грибов после дождя коммерческие структуры, где денежное содержание в десятки раз превышало мидовские оклады. Козырев со товарищи смотрел на этот печальный процесс с полным безразличием. Он и не пытался из осколков МИД СССР сформировать полнокровный МИД РФ.
«Козыревский призыв» на дипслужбу включал разве что несколько десятков прожжённых передовиков демократии, не смысливших ни бельмеса в дипломатии, но сразу же назначенных на весьма солидные должности. Всё по-гегелевски (или по-гоголевски?) повторилось в очередной раз. В 30-е годы аналогичным образом из числа наиболее страстных разоблачителей ревизионизма набирал аппарат наркомата иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов.
Не без помощи матери Демьяна оформили сразу на загранработу, и не куда-нибудь, а в европейскую столицу, которая на бирже труда советских дипломатов пользовалась наивысшим спросом. В эпоху демократии значимость этого уютного города на голубом Дунае, в котором обосновались сразу три крупных дипломатических представительства России во главе с Чрезвычайными и Полномочными, ещё более возросла. По плотности дипработников РФ на один квадратный километр Вена занимала прочное второе место в мире – после Смоленской площади в Москве.
Атташе Селижаров быстро вошёл в курс дела. Бардак, который вовсю царствовал в России и в значительной степени овладел центральным аппаратом министерства, к загранучреждениям только подбирался. Зарплату выдавали с опозданием, не было средств на оплату счетов за коммунальные услуги. Но городские власти, приученные подходить к посольству у Бельведера с особым почтением, не стремились наказывать за прегрешения.
Политическая элита Австрии, как, впрочем, и всей Европы, в ходе сокрушительных внутрисоюзных боёв 1991 года настоятельно рекомендовала советским партнёрам сохранить Союз. Более того, австрийцы деликатно пытались остудить горячую кровь «независимых» россиян под предводительством Ельцина, целенаправленно трудившихся над разрушением союзных структур во главе с Горбачёвым.
Но после саморазвала СССР эта позиция радикально изменилась. Распознав, что исчезновение с карты мира одного из четырёх подписантов Государственного договора – фундамента национальной независимости – куда больше отвечает её собственным интересам, Австрия как и весь мир стала делать всё против воссоздания страны Советов.
В трудные для России первые годы капитализма австрийцы начали собирать и переправлять под конвоем местного ОМОНа продовольственную помощь малоимущим и голодающим категориям москвичей. Формирование и сопровождение этих пахнувших съестным автоколонн стало одной из важнейших функций посольства.
Каждый дипломат стремился в те чокнутые 90-е любым способом оттянуть своё неизбежное отплытие из гавани благополучия в дорогое сердцу отечество – на полгодика, на месячишко, на недельку, а хотя бы и на денёк. Кто-то готовил себе запасной коммерческий аэродром на случай ухода с дипслужбы. Кто-то, не выходя из строя, лихорадочно пытался состыковать коммерцию с дипломатией. С родины поступали частично пьянящие, частично скорбящие сообщения о плавании соотечественников по штормовым волнам рынка. И немалой части посольских работников хотелось присоседиться к золотой лихорадке, внезапно обрушившейся на Россию в конце XX века, и чуть-чуть прирастить своё материальное благополучие.
Абсолютное большинство имело весьма смутные представления о рынке и финансах. «Капитал» Маркса в своё время изучали ведь для галочки. Так что премудрости товарно-денежных отношений приходилось пости-
гать на марше. Всё посольство зорко следило за курсом «доллар/шиллинг» (в последних платили жалованье), чтобы как можно более выгодно приобрести в близлежащем банке доллары и направить их на родину внезапно обедневшим родственникам.
Вена стала центром притяжения новой российской аристократии. Да и как ей было не стать таковой, если перед августовским переворотом именно здесь квартировалась и столовалась целая бригада будущих реформаторов во главе с Гайдаром и Чубайсом. Ирония судьбы – аналогичным образом три четверти века назад в венских кафешках распивали ароматный австрийский кофе Сталин и Троцкий. Ничего, абсолютно ничего нового нет под солнцем! Всё по библии, в соответствии с Экклезиастом…
По долгу службы Демьян сопровождал многочисленные делегации из центра и однажды познакомился с депутатом Верховного Совета, коммунистом Судаковым Петром Ивановичем. Он, понятное дело, не разделял коммунистические убеждения, но Судаков ему очень понравился своими независимыми и антиельцинскими суждениями.
– Пётр Иванович, кому как не вам возглавить процесс превращения российских коммунистов в социал-демократов! – Демьян как мог пытался убедить нового доброго знакомого. – Такой шаг перезрел!
Удивлению Демьяна не было предела, когда он узнал, что председателем нового российского парламента – Государственной Думы в январе 1994 года избран не кто иной, как Пётр Иванович. Вскоре тот прибыл с официальным визитом в Австрию и очаровал своего австрийского коллегу. Парадоксально, но факт – фамилия президента Национального совета Австрии была Цандер (Судаков), звали его Петер, а отца Иоханн (Иванович). Случаются же в жизни такие странные совпадения!
Кто-то из местных или зарубежных знатоков российских реалий напел социал-демократу Цандеру о том, что Судакова ожидает блестящая карьера вплоть до наследования поста главы государства. «Из коммунистов – в демократы, из грязи – в князи» – таков, мол, ныне глав-
ный принцип кадровых перемещений в высшем руководстве новой страны – правопреемнике СССР, и с этим непреложным обстоятельством придётся считаться. Отношение к Союзу, который почитали в качестве одного из гарантов австрийской независимости и суверенитета, в Вене было особо нежным. Австрийцы сочли делом правым в меру возможного помогать одному из новых вожаков России. Роль доверительного управляющего судаковскими делами в Вене досталась молоденькому Демьяну.
Когда мама Вася заикнулась о желании хотя бы на время покинуть родную высотку и заняться чем-нибудь другим, Демьян предложил ей попробовать себя в политике. Василису всё больше и больше возмущали действия Козырева на внешней арене. По её мнению, он как минимум на одно поколение россиян дискредитировал курс на сближение с Западом, единственно правильный и безальтернативный для России. Аналогичным образом неграмотные реформы Гайдара на десятилетия вперёд спровоцировали отторжение широкими слоями народа рациональных идей либерализма, демократии и рыночного хозяйства.
В конце 1994 года Василисе удалось без лишних треволнений переместить своё рабочее место из секретариата одного видного государственного деятеля в секретариат другого. Она искренне радовалось тому, что более не причастна к
