Автобиография - Жанна Гийон

Однажды мой муж так долго отсутствовал, а мои испытания и неприятности дома были так велики, что я решилась отправиться к нему. Моя свекровь решительно не отпускала меня. Только когда мой отец вмешался в эту ситуацию, настаивая на том, чтобы я ехала, она позволила мне поехать. Приехав, я нашла мужа практически при смерти. Из–за неприятностей и волнений он очень изменился. Он не в состоянии был закончить свои дела, не имея сил наносить необходимые визиты. Он скрывался в Отеле де Лонгвиль, а Мадам де Лонгвиль проявила ко мне большое расположение.

Я выходила в свет, и он страшно боялся, чтобы я не обнаружила этим его присутствия. В гневе он приказывал мне вернуться домой. Но любовь и перенесенная мною долгая разлука с ним, возобладали надо всем этим, и он вскоре успокоился, согласившись терпеть мое присутствие. Он держал меня подле себя восемь дней, не позволяя мне удаляться с его поля зрения. Боясь, как бы подобное заключение не сказалось негативно на моем здоровье, он пожелал, чтобы я пошла на прогулку в сад. Там я встретила Мадам Лонгвиль, которая, увидев меня, очень обрадовалась.

Я не могу выразить всей той доброты, которую я встретила в этом доме. Все домашние слуги оказывали мне почтение, стараясь опередить друг друга в предупредительности, и, восхищаясь при моем появлении моему умению себя держать. Я не вступала в разговор ни с одним мужчиной, с которым мне случалось оставаться наедине. Я никого не пускала к себе в карету, даже если это был кто–либо из родственников, если только рядом со мной не было моего мужа. Не было ни одного правила приличия, которое бы я не соблюдала должным образом, дабы избежать какого–либо подозрения со стороны мужа, и не стать предметом несчастья для других людей. Потому что все вокруг только и думали, как бы развлечь или склонить меня к чему–либо мне чуждому.

Внешне все вроде бы выглядело благоприятно. Печаль настолько превозмогала и нарушала спокойствие моего мужа, что мне постоянно приходилось терпеть проявление его капризов. Иногда он угрожал выбросить ужин через окно. Я сказала, что этим он причинит мне неприятность, так как у меня был прекрасный аппетит. Я рассмешила его и смеялась вместе с ним. До сих пор, печаль сопровождала все мои старания, омрачая его любовь ко мне. Но Бог наделил меня как терпением, так и любезностью в том, чтобы не грубить в ответ на его реплики. Дьявол, который пытался возбудить во мне обиду, был вынужден отступить в посрамлении из–за благодати, которая была дана мне в помощь. Я любила моего Бога и не желала Его разочаровывать. Поэтому в глубине души я и печалилась по поводу того тщеславия, которое я все еще в себе находила и которое была еще не в силах искоренить из своего сердца.

Внутреннее разочарование и подавлявшие меня испытания, с которыми я ежедневно сталкивалась, со временем привели меня к болезни. Поскольку я не хотела причинять неудобства в Отеле де Лонгвиль, я попросила перевезти меня в другой дом. Болезнь оказалась настолько серьезной и изматывающей, что врачи уже опасались за мою жизнь. Священник, казалось, был вполне доволен состоянием моего разума. Он сказал: «Она умрет как святая». Но мои грехи были слишком явными и слишком мучительными для моего сердца, чтобы можно было сделать такой вывод. В полночь они совершили надо мной таинство причастия, так как каждый час ожидали моей возможной кончины. Это была картина всеобщего горя, как в семье, так и среди всех знавших меня.

Кроме меня самой не было никого, кто бы оставался равнодушным к моей смерти. Я же принимала ее без страха, и была бесчувственна к ее приближению. Но все было по–другому с моим мужем. Когда он увидел, что надежды нет, го был абсолютно безутешен. Но как скоро я начала поправляться, его обычная раздражительность вновь возвратилась, несмотря на его любовь ко мне. Я выздоровела совершенно чудесным образом, и для меня все это происшествие оказалось великим благословением. Кроме того огромного терпения, которое я проявляла, терпя сильные боли, оно научило меня видеть пустоту всех мирских вещей. Это невольно отвлекло меня от самой себя и дало мне новое мужество переносить страдания лучше, чем я их переносила до сих пор. Любовь Божья собрала все силы моего сердца, соединив их с желанием быть угодной и верной Ему во всех обстоятельствах. Также я получила некоторые другие, не зависящие от меня преимущества, так как мне пришлось еще шесть месяцев пребывать в вялотекущей горячке. Все думали, что дело идет к смерти. Но Твое время, чтобы забрать меня к Себе, о мой Бог, еще не пришло. Твои пути для меня совершенно отличались от ожиданий других людей. Ты предопределил сделать меня как объектом Твоей милости, так и жертвой Твоей справедливости.

Глава 8

ОСЛЕ ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОГО НЕДОМОГАНИЯ, ко мне вернулись мои прежние силы. Примерно в это же время в великом умиротворении разума ушла из этой жизни моя дорогая матушка. Кроме других ее добродетелей она была исключительно милосердна к беднякам. Эта добродетель была настолько угодна Богу, что Ему было благоугодно начать воздавать ей даже в этой жизни. Несмотря на то, что она страдала от болезни все двадцать четыре часа в сутки, она была совершенно спокойна по поводу всего близкого и дорогого ей в этом мире. Я же теперь занималась своими обязанностями, никогда не забывая помолиться два раза в день. Я следила за собой, постоянно держа в руках свой характер. Посещая бедняков в их домах, я старалась поддержать их в отчаянных обстоятельствах. Я делала (в моем понимании) все то добро, которое мне было известно.

Ты, о мой Бог, соответственно моим страданиям, взрастил как мою любовь, так и мое терпение. Я не сожалела о тех временных благах, которыми моя мать окружала более моего брата, нежели меня. И все же они и в этом упрекали меня, как и во всем другом. Также некоторое время я жестоко болела малярией.

Все же я не служила Тебе с той ревностью, которую Ты ниспослал мне вскоре после этого. Ибо я все еще лелеяла в себе умение сочетать Твою любовь с любовью к самой себе и любовью к творению. К несчастью, я всегда встречала кого–то, кто меня любил, и я не могла запретить себе угождать им. Не то, чтобы я любила их, на самом деле все это было только из–за любви к самой себе. Однажды в дом моего отца пришла одна женщина изгнанница. Он предложил ей апартаменты, которые она приняла. Она жила у нас долгое время. Это была одна из набожных женщин глубокого духовного посвящения. Она проявляла ко мне большое уважение потому, что моим желанием было любить Бога. Она заметила, что я обладала добродетелями активной и деятельной жизни, но что я еще не достигла той простоты молитвы, которую ей удавалось практиковать. Иногда ей случалось сказать мне что–то по этому поводу. Поскольку мое время еще не пришло, я не понимала ее. Ее пример научил меня более чем ее слова. На ее лице я заметила нечто, что являло собой великое наслаждение от присутствия Божия.

Прилагая усилия, созерцая и размышляя, я также пыталась достичь этого, но все было тщетно. Я хотела обладать, посредством своих собственных усилий тем, что я могла приобрести, только перестав прилагать всякие усилия.

Племянник моего отца, о котором я упоминала ранее, вернулся из Китая, чтобы набрать священников из Европы. Я была невыразимо счастлива повидаться с ним, ибо помнила, сколько добра он для меня сделал. Упомянутая дама была не менее рада. Они сразу же поняли друг друга и разговаривали, пользуясь духовным языком. Добродетель таких превосходных отношений очаровала меня. Я восхищалась его долгой молитвой, не имея способности понять ее. Я пыталась размышлять и думать о Боге беспрерывно, чтобы произносить молитвы и восклицания. Но даже посредством всего моего упорного труда я не могла приобрести того, что Бог со временем дал мне Сам, и что человек может переживать только в простоте сердца. Мой брат делал все, что было в его силах, чтобы больше привлечь меня к Богу. Он питал ко мне большую привязанность.

Незапятнанность испорченными нравами этого века, которую он наблюдал во мне, а также отвращение ко греху в возрасте, когда другие только начинают им наслаждаться, (мне еще не было и восемнадцати) вызвала у него большую нежность ко мне. Я бесхитростно поведала ему обо всех своих недостатках, касаясь тех, которые я видела ясно. Он ободрил меня и наставил в том, чтобы я контролировала себя и продолжала практиковать свои добродетельные усилия. Он с радостью научил бы меня этому более простому способу молитвы, но я еще не была готова к ней. Я думаю, что его молитвы были более действенны, чем его слова.

Как только он уехал из дома моего отца, Ты, о Божественная Любовь, проявила свое благоволение. Желание угодить Тебе, пролитые слезы, перенесенные муки, совершенные труды и те ничтожные плоды, которые я смогла собрать из всего этого, пробудили Твое сострадание. Таким было состояние моей души, когда Твоя благость, превосходя всю мою ничтожность и неверность Тебе, и, изобилуя наравне с моим жалким состоянием, наделила меня в одно мгновение тем, что мои собственные усилия никогда не смогли бы мне добыть. Видя меня суетящейся посреди тяжких трудов, ветер Твоих божественных деяний обратился в мою сторону, и понес меня на всех парусах над этим морем несчастий. Я часто рассказывала своему духовнику о том великом беспокойстве, которое мне причиняло неумение размышлять, неспособность напрягать свое воображение для молитвы. Молитвенные обращения, хоть и столь обширные, не приносили мне никакой пользы. Только краткие и сжатые молитвы подходили мне.