Сицилийский роман-2 - Елена Скаммакка дель Мурго
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все были просто в ужасе! Мафия проникла в их фирму! Запустила свои алчные и беспощадные щупальцы и теперь будет ими управлять, дергая за ниточки, как будто все они безвольные и бездушные куклы-марионетки.
Молодой человек продолжал застенчиво стоять в середине комнаты, и даже в какой-то момент показалось, что ему неловко за такое наглое поведение его наставника, но он справился с этим чувством ложного стыда и на посыпавшиеся на него, как тяжелый артиллерийский град, со стороны братьев Пинизи многочисленные вопросы, как зомбированный повторял все те же слова его благодетеля, как будто его собственные мозги были полностью выключены.
Попытаться его переманить на свою сторону? Пообещать ему Бог весть что, лишь бы он отказался сотрудничать и подчиняться крестному отцу? Нереально. Парень молод и честолюбив и, конечно же, затаил горькую обиду на своего отца, который не дал ему свою фамилию, не оставил даже малой доли своего огромного наследства. А они, его благодетели, нашли его, приголубили, посочувствовали, сказав: «все-таки какая сволочь был твой отец, совсем не позаботился ни о тебе, ни о твоей бедной матушке, ну ничего, парень, в наших силах восстановить справедливость и дать тебе все то, чем ты по праву должен владеть, если, конечно, ты будешь послушным мальчиком».
Оправившись от первого шока и отослав новоявленного братца в юридический отдел для оформления необходимых для нового акционера фирмы документов, братья Пинизи начали здраво рассуждать:
– Они будут все контролировать. И со временем, конечно, предпримут новую попытку полного захвата власти в нашей фирме, а мы, Пинизи, будем их рабами, будем пахать на них и во всем им подчиняться! Не удивлюсь, если однажды наступит такой день, когда мы вместо процентов от прибыли будем получать фиксированную заплату! – Микеле сняв с усталых глаз очки в отчаянии покачал головой.
– Ну и свинью же ты нам, папаша, подложил! – Марчелло стоял перед окном, из которого так любил смотреть на кишащий город его отец. – Нет, все же мое глубокое убеждение, что во всем виноват Марио! – и он резко отвернулся от окна и злобно посмотрел на младшего брата. – Это ты, Марио, несколько лет назад подставил всех нас! Потому, что ты думал только о своем шкурном интересе, как бы удрать, да еще и с деньгами, из ненавистной тебе семьи и Сицилии! Да еще имя у новоявленного родственника какое! Как назло созвучное с именем твоей русской жены! Только этим он будет нас раздражать и все время напоминать о тебе – нашем «гениальном» братце бизнесмене!
– Неправда! Вы все прекрасно знаете, что отец тогда был парализован! Если бы не это обстоятельство, я бы никогда на это не пошел! Зачем сейчас говорить об этом?! Я уже искупил свою вину! И вообще, я не намерен перед вами больше оправдываться! Думайте, как хотите! Если вы такие умные, посмотрим, как вы выпутаетесь из этой ситуации! Удачи вам! Поедем, Коста, нам еще чемоданы собирать надо!
После ухода младших братьев на лицах Микеле и Марчелло читалась явная растерянность и страх от бессилия изменить, что-либо в создавшейся ситуации. Хмурые, с насупившимися лицами они напряженно размышляли о только что случившемся в кабинете их отца, но, увы, по тому, как воцарилось длительное молчание в комнате, можно было догадаться, что ничего путного им в голову не приходило и готового решения этой проблемы у них не было.
В первый раз в жизни два старших брата так нуждались в присутствии и поддержке своих младших братьев, к которым, кстати сказать, они еще с ранней юности относились очень пренебрежительно. А потом, уже став взрослыми, подминали их под себя, старались всячески обидеть и выставить в ложном свете перед отцом, чтобы тот ни в коем случае не допустил бы их к серьезным делам фирмы.
Но теперь им пришлось горько пожалеть обо всем плохом, сделанном по отношению к Марио, Косте и Джованни в прошлом. Если бы те сейчас остались бы работать в фирме, то они, Пинизи, еще бы могли представлять собой Силу, которая была бы способна достойно противостоять крестному отцу и его клану. Но вдвоем им их не одолеть! Ну что же: все возвращается на круги своя! Не надо было недооценивать своих собственных братьев!
Зато их новоявленный брат, Валерио, сиял от счастья. Он был безумно рад всему, даже тому, как враждебно его встретили братья Пинизи, как пытались его унизить, посмеяться над ним. Он уже их простил, потому все это, в конечном счете, не важно, а важно то, что они его единокровные братья, одна с ним кровь! Он вырос совсем один, а теперь у него целых пятеро братьев! Что может быть лучше для парня его возраста! Ничего, все со временем нормализуется, притрутся они друг к другу, и когда его братья поймут, ну не сейчас, потом, что он им не враг и не желает плохого, а даже хочет помочь, тогда он сделает все, чтобы освободить их семейную фирму от вражеского гнета крестного отца. У него теперь есть старшие братья, а у них есть большой опыт ведения дел, и вместе они смогут победить.
Глава четвертая
Терроризм
Нью-Йорк, начало сентября 2001 года.
Марио и Костантино Пинизи со своими семьями вернулись в Америку. Эта страна приняла их, хотя и не с распростертыми объятиями, но это и нормально, поскольку добиться в жизни чего-либо возможно лишь собственным трудолюбием и упорством. Там родился первенец Марио и Валерии – Андреа, там смогли профессионально самореализоваться их жены и, самое главное, в этой далекой от Италии стране они чувствовали себя полностью свободными. А теперь, когда не стало родителей, они наконец могли управлять своей жизнью, как считали нужным. Продав недвижимость, полученную в наследство, Марио и Коста съездили в итальянскую часть Швейцарии и удачно разместили капиталы в одном из ведущих местных банков. После похорон прошел уже месяц, и можно было немного встряхнуться и развлечься.
Осень в Нью-Йорке, пожалуй, одно из самых красивых времен года. В начале сентября еще довольно тепло, и парки, и скверы с зелеными газонами, в центре которых расположились элегантные клумбы, еще радуют глаз разноцветием красок.
Две семьи Пинизи жили в восточной части Манхэттена, и их дом, в котором у них были квартиры, находился прямо напротив великолепного Томкинс-сквер-парка.
Когда-то в прошлом у этого места была плохая слава, он стал пристанищем
