Тайны петербургских крепостей. Шлиссельбургская пентаграмма - Андрей Синельников

«Неплохо», – подумал он, выбираясь из тумана воспоминаний и чужой жизни.

– Так что, господа, будем делать с жидовским свитком? – громкий голос окончательно вернул его на башню замка Замостье.

– Я так считаю, господа, что тайна в этом свитке велика, – Лунин опять теребил гусарский ус, – Настолько велика, что жжет руки. Потому я не вправе ее вынести на свет. Особенно в наше непростое время, когда на посвященных началось гонение. Я бы спрятал его до лучших дней.

– Я в чем-то согласен с полковником, – тихо отозвался Раевский, – Хотя можно попытаться поискать ключи к ларчику. Или хотя бы определить направление к разгадке.

– Господа, – Лукашинский усиленно тер бритую налысо голову, словно пытался втереть в нее мысли, – Господа. Вы отчасти правы. Не место и не время. Но что будет, если судьба не предоставит нам счастья выйти на волю? Вы, Михаил Сергеевич, будете арестованы как только вернетесь к Великому Князю. Арестованы и сосланы в Акатуйские рудники. Не смотрите на меня так! Не только Александр Сергеевич состоял в обществе пифийских оракулов. Вам, Владимир Федосеевич, здесь, в Замостье, через год вынесут приговор, – Он как-то необычно щелкнул пальцами.

С высоты башни все трое разглядели внизу на площади крепости выстроившееся каре польского полка, охраняющего Замостье. Посреди строя на небольшом пятачке можно было разглядеть офицера при полном параде, но без оружия. Ветер донес обрывки фраз, читающихся громким монотонным голосом: ― «…майора Раевского, лишив чинов, заслуженных им ордена Святой Анны четвертого класса, золотой шпаги с надписью «За храбрость», медали «В память 1812 года» и дворянского достоинства, удалить как вредного в обществе человека в Сибирь на поселение… – шум ветра заглушил слова, но потом опять принес: ―…его поведение, образ мыслей и поступки, изъясненные в рапорте Комиссии, столь важны, что он по всем существующим постановлениям подлежал бы лишению жизни.

Затем они увидели, как два офицера сняли со стоящего перед строем эполеты и военный мундир, сломали шпагу у него над головой и протянули ему черный гражданский сюртук.

– Так что, извините господа, – опять раздался ровный голос Валериана, – Вам будет не до разгадывания загадок. Да и утаить свиток при тщательном жандармском досмотре вряд ли кому из нас удастся. С одной стороны, мы его должны спрятать от посторонних глаз. С другой – необходимо искать его разгадку немедля… пока мы живы и относительно пользуемся свободой.

– Что вы предлагаете, Мастер, – слегка оторопев от увиденного спросил Раевский.

– Предлагаю использовать все наши связи и начать искать тех, кто может прочесть этот текст. Для начала каждый из нас троих скопирует одну первую фразу и начнет розыск знатоков. Буде такие отыщутся, тогда посмотрим. А пока я возвращаю свиток на место.

– Так. Так буде добже, – неожиданно по-польски согласился Лунин.

– Так, – кивнул Раевский.

Лукашинский, старательно скопировал первую фразу, скатал свиток, уложил в футляр, растопил смолу и обмазал его ею. Свиток лег на старое место дожидаться времени, когда кто-нибудь из друзей найдет кончик веревочки, дабы размотать клубок тайны.

Как ни странно, первым нашел знатока арамейских текстов Лунин, действительно арестованный сразу по возвращении в Варшаву, как и предрекал Лукашинский. Однако Великий Князь Константин не торопился отправлять своего бывшего адъютанта на расправу любезному братцу Николаю в Санкт-Петербург и содержал его пока под домашним арестом. Сидя дома, бравый гусарский полковник целиком ушел в разгадку скопированного текста. Подключив к этому братьев из общества «Трех Коронованных Мечей», он неожиданно быстро вышел на старого тракайского раввина, который, судя по слухам, что-то знал о забытом арамейском языке.

Просьба позвать к нему раввина, была встречена с удивлением, но без сопротивления. Может, узник решил перед ссылкой принять еврейскую веру? Чего не бывает от горя?

Старый книжник пришел к опальному гусару в полдень. Повертел в руках бумагу с нанесенными на ней значками и, почесав за ухом, спокойно спросил:

– Что господин офицер читает на арамейском?

– Это арамейский? – переспросил Лунин.

– Что, господин офицер еще и плохо слышит? – невозмутимо ответил вопросом на вопрос замшелый философ.

– Что там написано? Коли вы такой грамотный? – раздраженно кинул гусар.

– Зачем кричать? Я только спросил офицера, как он умудрился выучить мертвый язык.

– Мертвый! А ты откуда его знаешь? Крысиная ты душа!

– Опять же зачем кричать? Достопочтимые братья, что увлекаются таинствами древнееврейской науки каббалы, передали мне, что один весьма приятный молодой человек таки ищет того, кто знает этот язык. Я пришел. Он кричит. Зачем? Спроси: «Янкель, откуда ты, старый книжный червь, знаешь язык мертвых?» Спроси. Я отвечу. Мертвые никогда не уходят в никуда. Они всегда оставляют привет живым. Арамейский остался в этом мире. Как и все, для тех, кто ищет. Помолчите молодой человек, я еще не все сказал. В далекой Палестине живет племя самаритян. Вы правы. Это те добрые самаритяне, о которых говорил свои притчи ваш Христос. Они живут себе и живут, и разговаривают на этом самом мертвом языке, таки не зная, что он уже мертв. Мой старый учитель имел жену из этого племени, потому знал ее язык, а я узнал от него. И все. Никаких тайн и секретов. Так что вы, молодой человек, прежде чем кричать на стариков, узнайте за что?!

– Я извиняюсь, – смиренно склонил голову Лунин, – Господин книжник, вы действительно можете прочитать то, что здесь написано?

– Конечно! Здесь написано, – он потер лоб, прищурился и бегло прочел: «Да будет благословен тот, кто держит в руках слова мудрости». Хорошее начало. Продолжение, как я разумею своей глупой головой, должно быть ему под стать. А что, у вас есть весь текст?

– А что? – настороженно спросил офицер.

– Сдается мне, я слышал что-то об этом тексте. Но это все еврейские сказки.

– Что же вы слышали? Всезнающий ребе?

– Только одно. Текста этого быть не должно… даже если он есть, – тракайский раввин встал и шаркающей походкой пошел к выходу.

– Вы прочитаете его… если я вам дам? – тихо спросил Лунин.

– Да, – коротко ответил мудрец, не оборачиваясь.

Нажав на все рычаги, подключив связи во многих тайных обществах, где он состоял, полковник Лунин добился разрешения свидания раввина Янкеля с заключенным крепости Замостье Валерианом Лукашинским. Раввин посещал узника трижды за неделю, принося с собой огромный талмуд, который они читали почти весь день, уединившись на высокой башне замка. После третьего посещения Янкель распрощался с заключенным, сказав ему на прощание странные слова:

Конец ознакомительного фрагмента.