Шаман - Ной Гордон

Как только они вернулись домой, Роб Джей пошел в кабинет и составил список, который и вручил сыну перед ужином, словно желая удалить эту проблему из памяти. Шаман залил в лампу свежее масло и просидел за маленьким столом в своей комнате далеко за полночь, составляя письма. Желая избежать неприятных неожиданностей, он прямо сообщал членам приемной комиссии, что претендент — глухой.

Лошадь по имени Бесс, бывшая Моника Гренвилл, перевезла Роба Джея через половину континента, но теперь она набрала вес и хорошо выглядела в наступившей беззаботной старости. Однако к бедной слепой Вики, лошади, купленной на замену Бесс, судьба оказалась не столь милостива. Однажды поздней осенью Роб Джей приехал домой и увидел, что Вики стоит на лугу и дрожит. Голова у нее повисла, тощие ноги подкашивались, и она не обращала никакого внимания на окружающую действительность, как и любой человек, для которого, уставшего и ослабевшего, наступила больная старость.

На следующее утро он направился к Гайгерам и спросил Джея, нет ли у него морфия.

— А сколько тебе нужно?

— Столько, чтобы хватило убить лошадь, — ответил Роб Джей.

Он вывел Вики на середину пастбища и скормил ей две моркови и яблоко. Затем ввел ей препарат в правую яремную вену, нежно разговаривая и поглаживая лошадь по шее, пока она громко пережевывала последнее лакомство. Почти сразу она опустилась на колени и упала на землю. Роб Джей оставался рядом с ней, пока она не отошла, затем вздохнул, велел сыновьям позаботиться о ней и уехал по вызову на дом.

Шаман и Алекс начали рыть яму прямо возле ее спины. У них на это ушло много времени, потому что яму следовало сделать глубокой и широкой. Когда все было готово, они постояли и посмотрели на лошадь.

— У нее резцы под странным углом торчат, — заметил Шаман.

— Для ее лет это нормально, у лошадей так возраст определяют — по зубам, — пояснил Алекс.

— Я помню время, когда зубы у нее были такими же прямыми, как у меня или тебя… Она была хорошей старой девочкой.

— Она много пукала, — сказал Алекс, и они оба улыбнулись. Однако, столкнув тело в яму, они принялись быстро забрасывать его землей, не в силах посмотреть на лошадь. Они вспотели, несмотря на прохладный день. Алекс отвел Шамана в амбар и показал ему мешковину, под которой Олден прятал виски, и сделал большой глоток из кувшина; Шаман же отпил немного.

— Пора мне убираться отсюда, — неожиданно заявил Алекс.

— А я думал, тебе нравится работать на ферме.

— Не могу ужиться с папой.

Шаман помолчал.

— Он заботится о нас, Алекс.

— Я не сомневаюсь. Он добр ко мне. Но… У меня есть вопросы о том отце, чья кровь течет в моих жилах. Никто не отвечает на них, и я выхожу из дома и снова вляпываюсь в неприятности, потому что начинаю себя чувствовать самым настоящим ублюдком.

Его слова причинили Шаману боль.

— У тебя есть мама и папа. И брат, — резко заявил он. — Этого должно быть достаточно для любого, кроме полного идиота.

— Старина Шаман, ты всегда такой правильный! — Он раздвинул губы в улыбке. — А знаешь что? Давай-ка мы с тобой просто… уйдем. В Калифорнию. Осталось же там хоть немного золота. Мы сможем хорошенько повеселиться, разбогатеть, вернуться сюда и выкупить у Ника Холдена этот чертов городишко.

Перспектива отправиться путешествовать вместе с Алексом была заманчивой, и предложение было сделано почти серьезно.

— У меня немного другие планы, Старший. И, кроме того, ты ведь бежишь, чтобы все поняли, что кроме тебя здесь некому сгребать овечий навоз, разве нет?

Алекс ударил его наотмашь и сбил с ног. Гикая и кряхтя, они стали бороться, стараясь одержать верх над противником. Позабытый кувшин Олдена отлетел в сторону, и содержимое, булькая, вылилось на землю, пока они катались туда-сюда по покрытому сеном полу амбара. Алекс был сильным и к тому же укрепил мышцы постоянной тяжелой работой, но Шаман был крупнее и сильнее, и скоро он зажал голову брата в замок. Через какое-то время ему показалось, что Алекс пытается что-то сказать, и он левой рукой сжал Алексу шею, а правой потянул на себя голову брата, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Сдавайся, и я отпущу тебя, — прохрипел Алекс, и Шаман свалился в сено спиной вперед, не в силах сдержать смех.

Алекс подполз к упавшему кувшину и мрачно посмотрел на него.

— Олден с ума сойдет.

— Скажи ему, что это я выпил.

— He-а. Кто в это поверит? — хмыкнул Алекс, поднес кувшин к губам и спас последние капли виски.

В ту осень часто шли дожди, которые не прекратились, даже когда пришла пора падать снегу. Потоки воды висели плотным серебряным покрывалом, хотя время от времени между ливнями случались и несколько дней просветления. Реки превратились в великанов, в них ревел быстрый поток, но из берегов не выходили. На пастбище высокий холм над могилой Вики превратился в грязь, которая стала потихоньку сползать, и вскоре определить местонахождение могилы оказалось уже невозможно.

Роб Джей купил Саре костлявого серого мерина. Они назвали его Боссом, хотя, когда Сара садилась в седло, командовала именно она.

Роб Джей сказал, что будет присматривать подходящую лошадь для Алекса. Алекс был ему весьма благодарен, прежде всего потому, что экономия явно не относилась к его сильным качествам, и кроме того, все деньги, которые ему удавалось отложить, были предназначены для покупки охотничьего ружья, заряжающегося с казенной части.

«У меня такое впечатление, что я всю жизнь ищу лошадь», — заметил Роб Джей, но почему-то не заговаривал о лошади для Шамана.

Почта прибывала в Холден-Кроссинг из Рок-Айленда каждый вторник и пятницу. Ближе к Рождеству Шаман начал с нетерпением поджидать каждую доставку почты, но первые письма пришли только на третьей неделе февраля. В тот вторник он получил два коротких, почти отрывистых отказа: один от Медицинского колледжа в Висконсине, а второй — от медицинского факультета Университета Луизианы. В пятницу еще в одном письме ему сообщили, что его подготовка и происхождение, судя по всему, превосходны, но «Медицинский колледж имени Б. Раша, Чикаго, не предоставляет особых условий для людей, не обладающих слухом».

Условия? Они что, думали, что его нужно держать в клетке?

Его отец знал, что письма пришли, и по сдержанной манере поведения Шамана он понял, что ему везде отказали. Шаман непременно возмутился бы, если бы Роб Джей стал вести себя с ним предусмотрительно или сочувственно, но этого не произошло. Отказы причинили ему сильную боль; в течение следующих семи недель не пришло ни единого письма, и так ему и надо.