Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Очернение армянского населения очевидно в докладе Арифа Джемиля о произошедших событиях. Он обращает внимание на то, что чете «Специальной организации», отступившие перед продвигающимися в Чалдыран русскими войсками, обнаружили у армянского аптекаря в Арджише «большое количество документов», «указывавших на то, что армяне планировали свое движение в сотрудничестве с русскими, и раскрывавших их план выполнения концепции истребления»[1258]. Джемиль придает этим «документам» большое значение и без замедления обнародует их, поскольку они кажутся ему материальным доказательством армянского предательства. «Армяне внутренних районов страны, — пишет он, — пытались с помощью организованных солдат подвергнуть опасности тыл нашей армии и заблокировать пути отступления. Некоторое количество важных приказов в отношении армянских чете попало в наши руки. Эти приказы, касающиеся их будущего продвижения, заключали в себе абсолютно все, в мельчайших подробностях»[1259].
Хотя данный отрывок был написан более чем через пятнадцать лет после события и, несомненно, находился под влиянием армянской государственной измены, сфабрикованной Стамбулом после события, он выражает настроение духа, объединявшее турок. Не подлежит сомнению тот факт, что Джемиль и его товарищи были уверены в армянской измене, и именно это заставило его полностью огласить «важные приказы»[1260]. Внимательное чтение, однако, показывает, что в действительности содержание брошюры, ее смысл немного искажены военным переводчиком. Брошюра «Правила сражения», написанная известным Андроником, была создана в дни султана Абдул-Гамида и предназначалась для армянских фидайи[1261]. Вот так, в кратком изложении Джемиля описано осознание младотурками возникновения тайного сговора армян. Трудно сказать, чем являлось это осознание — обычной пропагандой или истинным осуждением, характерным для искаженного восприятия реальности.
После разгрома под Сарыкамышем «Специальная организация» ясно осознала, что это было тяжелым ударом. Отряды чете были собраны в Мело по приказу Филибели Ахмеда Хильми-бея, в то время как Кара Кемаль направился обратно в Константинополь, а Шакир Ниази-бей, помощник Бехаэддина Шакира, уехал «отдохнуть»[1262]. 11 февраля 1915 г. д-р Шакир сам отвел войска в Юсуфели в окрестностях Артвина и попытался снова привести свои отряды в порядок[1263]. Но, по сообщению Джемиля, эпидемия тифа достигла такого масштаба, что Шакиру было поручено создать на его базе в Эрзуруме центр медицинского обслуживания и координировать усилия врачей города[1264].
В это время «Специальная организация» представляла собой, несмотря на дезертирство, одну из немногих сил, все еще способных на сопротивление русским, которые осторожно ждали конца зимы, чтобы продолжить наступление. Джемиль, кроме того, высказал симптоматично мрачное предчувствие: «Не было сомнения в том, что если русские смогут отобрать назад завоеванные нами земли, они не оставят в живых не единого турка или мусульманина»[1265]. Невозможно категорично утверждать, что это мрачное предчувствие было прямым следствием вымогательств, совершенных чете в этих регионах, но это вполне вероятно.
Не называя определенной даты, Джемиль указывает, что в конечном счете «председатель «Специальной организации» д-р Бехаэддин Шакир покинул Эрзурум и, спасая положение, уехал в Стамбул; он называет Хильми-бея временным председателем организации»[1266]’. Другой военный офицер утверждает, что председатель «Специальной организации» уехал из Эрзурума в Стамбул 13 марта 1915 г.[1267].
Хильми поддерживал контакт со своим начальником и неоднократно обращался к нему за помощью, в частности, когда он столкнулся с желанием армии объединить существующие отряды чете — планом, который, на его взгляд, мог только помешать достижению их целей. Очевидно, что армии были не по вкусу автономные действия «Специальной организации». Вопрос, вероятно, обсуждался в верхах, поскольку Авни-паше и Кара Васифу, двум высокопоставленным членам Иттихада, было поручено наложение дисциплинарного взыскания на Специальную организацию «как на регулярную армию»[1268].
Здесь следует сослаться на выводы Джемиля, поскольку они подытоживают развитие Иттихада после возвращения Шакира в Стамбул. По словам Джемиля, «многочисленные документы выявили [отчетливо показали], что внутренние враги готовились напасть на нашу армию с тыла. После того, как Бехаэддин Шакир представил все это вниманию Центрального комитета иттихадистов в Стамбуле, Комитет работал совместно с ним над определением необходимых для принятия мер; благодаря им турецкая армия избежала огромной опасности. Результатом их сотрудничества стал закон о депортации»[1269].
Хотя нельзя с уверенностью сказать, что Шакир инициировал решение Центрального комитета обратить слова в действия, просто показав эти «многочисленные документы», наверняка его доклад оказал огромное влияние на это решение. Коллеги по комитету, без сомнений, более обычного склонялись обратить внимание на его доводы.
Очевидно, что «многим доверенным лицам, направленным в Персию или Батум для создания там организаций», как бывшему министру общественных работ Чюрюксулу Махмуду-паше, смещенному с должности перед пятой комиссией Османского парламента[1270], была поручена миссия развития экспансионистских планов Иттихада в туркоязычном окружении, тогда как деятельность Шакира в области, подконтрольной 3-й армии, попала в категорию внутренней османской политики в армяноязычном окружении. Провал операций вне территории Турции явно ускорил реализацию плана демографической гомогенизации восточных провинций.
Глава 7
Первые акты насилия
Военные действия и массовые убийства в иранском Азербайджане: сентябрь 1914 г. — апрель!915 г.
Мы уже знаем, что Иттихад поручил д-ру Рушухи и Омеру Наджи, бывшему члену Центрального комитета и известному фидайи, сформировать отряды чете «Специальной организации» Ванского региона и иранского Азербайджана[1271]; что Наджи было поручено ведение диалога с лидерами дашнаков в регионе[1272]; и, наконец, что 19 сентября 1914 г. министр внутренних дел приказал Наджи ускорить вербовку лидеров курдских племен в иранском Азербайджане[1273] с целью преследования русских войск, размещенных в районе. В депеше от 26 сентября 1914 г. Барта де Зандфора, французского вице-консула в Ване, сообщалось о распространении в Персии печатного обращения к мусульманскому населению с призывом проявить «исламскую солидарность, чтобы прогнать врага с наших земель»[1274]. Французский дипломат утверждал, что «три турецкие банды», каждая из которых включала 150 человек, «до настоящего времени отправленные» в Персию, были «очень хорошо вооружены и снабжены бомбами» и что «обращение», переданное членам этих банд для распространения в Персии
