Держи меня крепче (СИ) - Сукре Рида

Поднимать глаза на спасителя было страшно. А ещё было холодно. И неуютно.

Со стороны моего персонального принца донёсся откровенный ржач, разряжающий обстановку. Я решилась поднять глаза и узрела ухмыляющуюся рожу, тыкающую в меня пальцем:

— Вот так нормально. Так узнаю, — не унимался он и постанывал от счастья, что я снова урод.

— И что смешного? — буркнула я, надув щёки вновь.

— Ты, — вытаращил глаза Шер.

— Потому что я мокрая, как курица?

— Тебе говорили, что ты умна? — ответил он вопросом на вопрос.

Комплименты я люблю. Сама того не заметив, я расплылась в улыбке:

— Ты не будешь первым, — с гордостью ответила я.

— Вообще не буду, — упёр руки в стенки кабинки он и прищурился.

Я даже расстроиться не успела, что комплимент сошёл на «нет», потому что вновь приготовилась умирать. Хотя, умереть можно и позже, а вот кран надо починить.

— Я думаю, стоит посмотреть, что с краном, — решительно возвестила я его, пытаясь встать, но одним движением руки усадил меня на место.

— Ты на сантехника не похожа.

— Зато я его сломала.

— И как, позволь узнать? Ногой ударила или голову хотела расшибить, а вместо этого кран снесла?

— Нет, конечно. Я просто хотела его открыть…

— Вот именно. Это неудачное стечение обстоятельств? Или всё дело в том, что ты неудачница? — задумчиво протянул он.

— Ничего я не неудачница. Со всяким может случиться.

— Лузер…

Я сложила руки на груди и, насколько это было возможно, отвернулась от него и теперь смотрела в стену, которая, в отличие от школьного туалета, надписями загажена не была.

— Сам такой…

— Не-а.

— Да.

— Нет, говорю. И прекрати вести себя как малявка. Как будто во дворе бублик не поделили. Малыш, надо уже повзрослеть.

— С чего вдруг нравоучительные речи? — я скосила на него взгляд.

— Я же всё прекрасно понимаю, ты пытаешься своими словами заставить меня починить кран. Я не дурак.

— Что? — я округлила глаза. Это как это он вдруг сделал такие выводы?

— Хочешь поспорить? — с вызовом посмотрел он на меня.

Я тут же закивала китайским болванчиком:

— Хочу!

— Да ты ваще страх потеряла!

— Почему это? — пискнула я.

— Обзываешь меня и думаешь, что тебя не постигнет кара?

— Обзываю? Кара?..

— А ты меня не обзываешь?

— Вроде нет…

— А дураком кто меня выставить пытается? Неудачно, смею заметить, — прозвучало слишком зловеще, будто сейчас я общаюсь не с душой би-бойской команды, а с Чёрным Властителем Мира.

— Я же не пыталась, — возмутилась я.

На самом деле, я даже «идиота» ранее не высказала, а он мне тут предъявляет такое. Совсем паранойя замучила.

На меня уставились ещё более злобные глаза. Ой, кажется, последняя фраза про паранойю была высказана вслух. Я не имею никаких способностей к выживанию, а при естественном отборе, я бы самоисключилась самой первой.

Но неожиданно его взгляд сменился на задумчивый и ностальгирующий.

— А знаешь, ты права. Совсем она меня замучила. А мои таблетки от паранойи больше напоминают сахарные подушечки. Думаю, это плацебо, потому что ни @Нецензурная речь@ оно не действует.

Мне его даже жалко стало, захотелось похлопать по плечу и пообещать, что куплю ему настоящие таблетки. Дотянулась я только до бедра, так что похлопала лишь его. Я не заметила, как за секунду до этого на его лице расползлась довольная улыбка чеширского кота, обозначая, что он вновь прикалывается.

— Эй, ты меня домогаешься? — его глаза зажглись бесовским огнём. Я тут же отшатнулась и вжалась в свой «стул».

— Нет, конечно.

— Жаль, — расстроился Артём.

Под его ногами расползалась лужа, которая поднималась всё выше. Мои же ноги были подтянуты к животу. Хорошо, что платье достаточно длинное, и стратегические места скрыты от похотливых глаз. Плохо, что оно мокрое.

— А мне нет, — фыркнула я и спрятала голову в коленях.

— А зачем тогда накрасилась и нарядилась?

— Уж точно не ради тебя.

— Тогда ради кого?

— Никого, — пропыхтела я в колени, а потом добавила вещь, явно ложную, но для его самолюбия, безусловно, обидную: — Против других девушек.

Он оценил, но промолчал.

Самодельный фонтан продолжал журчать. Хоть бы кто догадался воду перекрыть. Например, это можем сделать мы сами.

— Надо воду перекрыть! — возопила я, вскочив на ноги и попытавшись отпихнуть в сторону грузную тушку, перегородившую проход. Не получилось.

Его рука накрыла мой рот, а другая развернула вокруг моей оси и прижала к его телу спиной, одновременно с этим он произнёс: «Тссс!», руку даю на отсечение, что ещё и палец приложил к губам. У него активная жестикуляция.

— Прекрати ходить за мной следом! — довольно громко кричала девушка знакомым голоском.

— Но… зайка… — пытался вразумить её парень, голос которого тоже казался знакомым?

Может мне сейчас все кажутся знакомыми? Я ведь в плену и ищу спасителей. Шанс, что знакомый заступится, на порядок выше. Но если дёрнусь, надзиратель мне легко шею свернёт. Я даже на помощь позвать не смогу.

— Затк… Чёрт! Что за?.. — видимо, парочка наткнулась на последствия моего пребывания.

— Солнышко, подожди, я сейчас починю!

— Ты придурок! Нафиг оно тебе?

— Чтобы ты смогла войти.

— Чтобы я потом в местном бассейне поплавала?

— Но ты же хотела в ванную комнату, — извиняющимся тоном произнёс юноша.

— Вот именно! А не в озеро!

— Но починить всё равно надо.

Судя по звукам, парень уже ползал в поисках задвижки.

— Тоже мне сантехник!

— Их же затопит… Тем более у меня золотые руки.

— Ага! Растут они у тебя из золотой жопы, — припечатала девушка.

— Это удобно, можно самому себе спину почесать, — философски заметил парень, легко рассмеявшись.

Девушка, топнув ногой, убежала прочь, а парень, пробурчав, что «сейчас догонит», принялся чинить, напевая себе под нос некий мотив.

Мы с Артёмом пребывали в том же положении, застывшие, словно две античные статуи. Вернее, он — как Аполлон в фимиаме, а я, особенно после «душа», — как экспонат Кунсткамеры, замаринованный в формалине.

Несмотря на всю непрозаичность ситуации, я прекрасно слышала, как моё сердце колотится быстро-быстро. Я списывала это на опасность момента. Спиной сквозь мокрое платье я чувствовала, что сердце Тёмы тоже бьётся слишком быстро, и это мне казалось странным. Ведь это я должна опасаться его, а не он должен бояться, что нас найдут.

Но с другой стороны, объятия сквозь тонкое влажное платье. Кажется, лишь от одной мысли, я покраснела до корней волос, а по телу пробежался холодок. Шер заметил, что моё тело покрылось гусиной кожей, ведь рукавов на платье не было, и шёпотом на ухо ровным голосом поинтересовался:

— Тебе холодно?

От этого я вздрогнула, сердце забилось сильнее, но я стоически покачала головой.

Руку с моего рта он убирать не собирался. И правильно, я бы сразу затребовала команду спасателей.

— Ты дрожишь, — продолжил он в том же духе.

Нет, к этому привыкнуть нельзя. Тёплое дыхание в области уха — это сильное оружие. И что самое ужасное — он прекрасно осведомлён об этом.

— Так будет теплее, — вновь дрожь.

Теперь он, распахнув пиджак одной рукой, прижал меня к своей груди, а затем эту руку положил на мой живот.

Сердце, наверное, сейчас выскочит из грудной клетки и убежит выступать в цирк акробатов.

А у него тёплая рука, но сердце холодное.

Ни за что не поверю, что он воспылал ко мне чувствами. Скорее, в нём проснулись гормоны. А это не то, что хотелось мне в нём пробудить, если и стоило вообще что-либо в нём пробуждать. Тем более вторая рука так же недоверчиво закрывала мой рот. В этом всё и дело — он мне не верил. Но… Разум не слишком активно боролся с физиологией. Ведь у меня же нет к нему чувств? Нет ведь? У него ко мне точно нет. А может спросить?

Неожиданно посетившая мой мозг идея дала мне невероятный толчок и побудила к действиям волшебным пенделем заставив развернуться к нему передом, таким образом, теперь его руки покоились на моей пояснице и на затылке.