Держи меня крепче (СИ) - Сукре Рида

— Как ты ко мне относишься? — я даже дыхание затаила от своей храбрости.

Мои глаза смотрели снизу-вверх в его, и я пыталась понять, что означает определение «затуманенный взгляд»? Знаю, что среди влюблённых такое практикуется. На меня он смотрел не так, как на ту девчонку-продавщицу, или как на любую из тех, что вызывала у него интерес. Расширенные зрачки в тонком ободке льдинок внимательно смотрели в мои, и я видела в них отражение самой себя — перепуганной, дрожащей, с вытаращенными глазищами, прилизанными волосами. Неужели я выгляжу так кошмарно? Как выдра после длительного купания.

Я сморгнула, а после этого имела честь созерцать ехидное выражение лица с бесенятами во взгляде:

— С терпением, детка. С великим терпением.

Вот так взял и убил на корню всю романтику. Хотя не было никакой. Тем более с ним. С ним проще на кладбище сходить и вандализмом заниматься, чем сидеть в обнимку и мечтать под полной луной с шоколадом во рту.

Терпит он меня, понятно.

Его руки уже лежали на моих плечах, за которые он меня встряхнул, как ни в чём не бывало, усмехнулся и, толкнув дверь плечом, покинул кабинку, накинув мне на плечи свой пиджак.

Того парня, починившего кран, в комнате уже не было, вода перестала течь.

В зеркале отражалась та же девушка, что и в его глазах, просто ещё более реальная, а также платье оказалось не таким простым, потому что после импровизированного душа оно стало просвечивать. Спасибо, Шер, за пиджак.

— Ты идёшь? — недовольно проворчал Артём от двери, выжидающе смотря мне в лицо, не опуская взгляд ниже.

— Куда?

— К гостям.

— Ты что? — ощетинилась, складывая руки на груди в замок.

Совсем с ума сошёл. «А король-то голый!» — кричали мои глаза, намекая, что платье открывает больше, чем скрывает. Так позорить своё доброе имя я не могла.

— Это ты что? Переодеваться, конечно, — потянул он меня за руку, вытаскивая прочь из комнаты.

В коридоре оказалось прохладнее, а моя челюсть начала выбивать нестройные мотивы.

— У тебя есть… з… запасное платье?

— Нет, конечно. Что за тупость?

— А во что… перео… одеваться?

— Сейчас узнаешь, — хитро подмигнул мне он и потащил дальше.

Чувствовать себя ведомой — это уже так привычно для меня. За последнее время меня только и делали, что таскали из одного угла в другой, причём, не спрашивая моего мнения и как я к этому отношусь. Словно я плюшевая игрушка, которой можно и руку оторвать, и пнуть под пятую точку, и волочить за собой следом, вываливая мимоходом в пыли.

Чаще всего за собой следом таскал меня Артём. Как он только умудрился ужом проникнуть в мою размеренную жизнь? Уникум. Мало того, что подмял под себя мой защитный купол, так ещё и внутри всё методично рушит.

Когда я впечаталась лбом в дверной косяк (конечно же, совершенно случайно), я оказалась на мягком полу, утопая в ворсистом ковре, и тёрла ушибленное место, пытаясь понять, за что мне всё это? Особой связи между новым повреждением и карой найти было сложно, но я начала потихоньку уверяться, что этим дело не ограничится. Словно Шер стал моим личным амулетом, притягивающим неприятности.

— Ты бы смотрела, куда движешься, — огрызнулся самозваный Сусанин.

— Как можно смотреть, когда я даже телом управлять не могу — ты же меня не отпускаешь.

— Ой, неженка, — присвистнул он, перерывая шкафы.

— Больно…

— На, приложи, — в лоб уткнулась холодная бутылка шампанского, найденная Шером в холодильнике для напитков в комнате.

— Спасибо.

Артём осмотрел моё лицо, вздёрнув бровь, прикидывая ущерб, нанесённый моей «визитной карточке»:

— Сюда тоже, — ещё одна бутылка теперь покоилась на правой стороне лица.

Обе непочатые бутылки держать было тяжеловато, поэтому я улеглась на спину и поставила их сверху, придерживая. Надеюсь, на моем лице они не отпечатаются.

— Спасибо, — ещё раз поблагодарила я.

Пусть я его ненавижу. Хотя нет, я погорячилась, говоря такие экспрессивные слова. Даже несмотря на всю его ограниченность, не такой уж он и плохой. Не идеальный человек, и вредный, и язвительный, всё равно он не безнадёжен. Злюсь я на него часто, временами ловлю себя на мысли, что хочу нанести ему лёгкое увечье, временами тяжёлое, часто ругаюсь на него мысленно. Всё равно он не плохой человек. Ухаживает за мной.

— Эй, ты сдохла? — аккуратно пнув меня носком кроссовка в бок заботливо поинтересовался Шер.

— Пока нет… — с трудом проговорила я. Вся гамма чувств, которую я испытывала, была не из приятных.

— А собираешься? — прозвучало с надеждой.

— Собираюсь. Как-нибудь на днях, думаю, меня настигнет фатальный исход…

Это как бы шутка. Чёрная и плоская, как раз в его стиле. Но Шер вроде воспринял серьёзно, потому что следующий его вопрос прозвучал именно так — серьёзно:

— Ты веришь в судьбу?

— Нет, — не думая ни секунды сообщила я. — Хотя, сейчас меня посещают странные мысли… — я говорила странные вещи странным голосом, немудрено, что муж засомневался в моей адекватности и, выдрав одну из бутылок из моих рук, откупорил её, отправив пробку затеряться в районе железной люстры (хорошо, что она железная, иначе под действием немифических обстоятельств она грохнулась бы на меня, ускорив процесс фатального исхода), и влил в мой говорящий рот немного булькающей жидкости.

— Пей, пей, алкоголь снимает боль, — приговаривал он и продолжал в том же духе, при этом его стальная хватка не давала моему рту закрыться.

Рискуя захлебнуться, я чудом вырвалась, резко перевернувшись на бок, и поползла в сторону деревянной кровати размером на половину моей комнаты в намерении спрятаться под ней; с неё и балдахин свисал достаточно хорошо — по самый пол. Артём ждать, когда я выберусь из своего убежища, не стал, а отправился следом, передвигаясь также ползком, ворвавшись в моё личное пространство со своей бутылкой и безумным взглядом пришельца-исследователя, ставящего опыты на бедных гражданах планеты Земля. Думаю, у этого парня есть на своего ангела-хранителя нехилый компромат, раз тот работает так усердно, не покладая рук. Ведь он вовремя отправил своего подопечного под защитный навес кровати, потому что в следующую секунду в комнату ворвались два охранника — люди в чёрном в крутых очочках, с переговорными устройствами, прикреплёнными к ушам и с пистолетами в руках — и стали подозрительно озираться вокруг, шаря глазами по периметру. Мы с Артёмом синхронно сжались и стали притворяться скелетами дохлых безобидных мышек.

Мы имели честь любоваться их начищенными до блеска ботинками. Тряслись немного, то есть я тряслась, а Шер держал меня, чтобы я прекратила и не выдала нас с потрохами. Мне было страшно прятаться за практически прозрачным тюлем. По законам физики мы со своей позиции их видеть можем, а им нас не видно, но что мешает одному из них заглянуть под кровать? Именно, что ничего, поэтому стоящий ближе к нам нагнулся, его рука потянулась к балдахину, а нога случайно напоролась за оставшуюся валяться по моему недосмотру бутылку, и ему не оставалось ничего лучше, как растянуться на полу, подмяв под себя бутыль, от чего падение было неимоверно переведено в разряд неудачных.

— Эй, ты чего? — тут же побежал к нему напарник.

— Нормально. Чёрт! Вечно у этого мел…

— За базаром следи! Работа лишней стала? — предостерегающе округлил глаза мэн-ин-блэк.

— Молчу-молчу, — заверил его пострадавший. — Но бутылки-то чего раскидывать?..

— Ладно, тихо ты. В Афгане тебя, значит, изжить не смогли, а тут такая мелочь…

— Всё уже. Сказал же, нормально я.

Я сразу прониклась к потерпевшему уважением. Он вскочил на ноги, отвергнув помощь в виде руки напарника, и сообщил в микрофон:

— Чисто. Ложная тревога.

Второй почесал намечавшуюся залысину и направился на выход, пряча оружие под полы пиджака. Его друг подрыгал спиной, и направился следом. Замок в двери щёлкнул, а мы ни живы, ни мертвы, наконец-то, выдохнули. То есть выдыхала я одна, а Артём приложился к бутылке. Оторвавшись от неё, он передал мне алкоголь, но я отказалась: