На пятьдесят оттенков светлее - Эрика Леонард Джеймс

Мы, наконец, добрались до спальни спотыкаясь по коридору.

— Постель, — говорит он ухмыляясь.

— Да, кровать, — я подвигаю его к краю, но он держит меня.

— Присоединяйся ко мне, — говорит он.

— Кристиан, я думаю тебе нужно немного поспать.

— Вот так это и начинается. Я слышал об этом.

Я хмурюсь.

— Слышал про что?

— Дети — значит нет секса.

— Я уверена, что это не так. В противном случае, мы бы все имели не больше одного ребенка в семье.

Он смотрит на меня сверху вниз.

— Ты смешная.

— Ты пьян.

— Да. — Он улыбается, но улыбка меняется, когда он об этом думает, и часто посещаемое выражение пересекает его лицо, взгляд, который пробирает меня до костей.

— Давай, Кристиан, — говорю я осторожно. Я ненавижу это выражение на его лице. Оно говорит о ужасе, уродливых воспоминаниях, которые ни один ребенок не должен видеть.

— Давай в постель. — Я подтолкнула его нежно, и он повалился вниз на матрас, улыбаясь мне, он растянулся во всех направлениях — преследовавшего его выражения, нет.

— Присоединяйся ко мне, — говорит он заплетающимся языком.

— Давай сначала ты разденешься.

Он улыбается широко и пьяно.

— Теперь ты этого хочешь.

Срань господня. Пьяный Кристиан — милый и игривый.

— Сядь. Позволь мне снять твою куртку.

— Комната вращается.

Дерьмо. Он собирается подняться?

— Кристиан, сиди!

Он ухмыляется мне.

— Миссис Грей, ты властная мелочь.

— Да. Делай, как тебе говорят и сиди. — Я положила руки на мои бедра. Он улыбается снова, изо всех сил пытается подняться на локтях, но садится неуклюже в самой «не-Кристиановской» манере. Прежде чем он снова плюхнется, я хватаю его за галстук и стягиваю один рукав за другим, его серой куртки.

— Вы хорошо пахнете.

— А ты пахнешь крепкими спиртными напитками.

— Да. «Бур-бон». — Он произносит по слогам, и я пытаюсь подавить смешок. Отбросив его куртку на пол рядом с собой, я начинаю развязывать его галстук. Он кладет руки на мои бедра.

— Мне нравится ощущение этой ткани на тебе, Ана-сста-шшия, — говорит он, нечленораздельно свои слова. — Ты всегда должна быть в атласе или шелке. — Он двигает руками вверх и вниз по моим бедрам. Затем рывком тянет меня вперед, прижимаясь губами к моему животу.

— И здесь у нас захватчик.

Я останавливаю дыхание. Он говорит о маленьком «Blip».

— Ты будешь спать с ней, не так ли? — Говорит он в мой живот.

О, мой… Кристиан смотрит на меня сквозь длинные темные ресницы, серые глаза размыты и туманны. Мое сердце сжимается.

— Ты выберешь его, а не меня, — говорит он печально.

— Кристиан, ты не знаешь, что говоришь. Не будь смешным, я не собираюсь делать никакого выбора. И он может быть «она».

Он хмурится.

— Она. О, Боже. — Он проваливается вниз на кровать и закрывает глаза рукой. Мне удалось ослабить галстук. Я развязала один шнурок и дергаю за его ботинок и носок, затем другой. Когда я встаю, то понимаю, почему я не встретила никакого сопротивления — Кристиан отключился полностью. Он крепко спал и тихо храпел.

Я смотрю на него. Он так чертовски красив, даже пьяный и храпящий. Его скульптурные губы, одна рука над головой ерошит свои грязные волосы, лицо расслабленное. Он выглядит молодо, но ведь он молод, — мой молодой, пьяный, несчастный муж. Эта мысль лежит тяжелым грузом в моем сердце. Ну, по крайней мере, он дома. Интересно, куда он ходил. Я не уверена, что у меня есть энергия, или сила, чтобы передвинуть его, или раздевать дальше. Он лежит сверху на пуховом одеяле. Я возвращаюсь в большую комнату, забираю одеяло и вернувшись в нашу спальню, накрываю его.

Он по-прежнему крепко спит, не снимая галстука и ремня. Я поднимаюсь на кровать рядом с ним, снимаю галстук, и мягко расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки. Он бормочет что-то бессвязное во сне, но не просыпается. Я осторожно расстегиваю его ремень и не без труда вытаскиваю. Его рубашка выбилась из штанов, намекая на его счастливый след. Я не могу сопротивляться. Я наклоняюсь и целую его. Он сдвигается, выгибая вперед свои бедра, но остается спящим.

Я сижу и смотрю на него. Ну, Пятьдесят, Пятьдесят, Пятьдесят. Что я буду делать с тобой? Я касаюсь пальцами его волос. Они очень мягкие, и целую его висок.

— Я люблю тебя, Кристиан. Даже тогда, когда ты пьян, и ты был Бог знает где — я все равно тебя люблю. Я всегда буду любить тебя.

— Хм, — шепчет он. Я поцеловала его в висок еще раз, затем встала с кровати, и накрыла запасным одеялом. Я могу спать рядом с ним боком, поперек кровати… Да, я так и сделаю.

Сначала, однако, я разберусь с его одеждой. Я качаю головой и сложив пиджак на моей руке, собираю его носки и галстук. Когда я это делаю, его Блэкберри падает на пол. Я поднимаю его, случайно разблокировав. На экране открывается текст. Я вижу, мой текст, а над ним, другой.

Черт. Моя голова раскалывается…

«Я была рада тебя видеть. Теперь я понимаю.

Не волнуйся. Ты будешь прекрасным отцом.»

Это от нее. Элены-Суки-Тролль-Робинсон.

Дерьмо. Вот куда он ходил. Он виделся с ней.

Глава 21

Я уставилась на текст, а затем посмотрела на спящего мужа. Он пил с ней, до половины второго! Он храпит, спит, и не смотря на то, что он пьян — выглядит невинно.

О, нет, нет, нет. Мои ноги превратились в желе, и я медленно опускаюсь на стул рядом с кроватью в недоумении. Грубые, горькие, унизительные копья предательства прошли через меня. Как он мог?

Как он мог пойти к ней? Жгучие, злые слезы текут по моим щекам. Его гнев и страх, его выпады на меня, я могу понять и просто простить. Но это… этого предательства слишком много. Я тяну свои колени к моей груди и обвиваю руки вокруг них, это защищает меня и защищает моего маленького «Blip». Я качаюсь взад-вперед, тихо плача.

На что я могу рассчитывать? Я вышла замуж за этого человека слишком быстро. Я знала… я знала, мы что придем к этому. Почему? Почему? Почему? Как он мог так поступить со мной? Он знает, что я чувствую к этой женщине. Как он мог обратиться к ней? Как? Нож крутится медленно и мучительно глубоко в моем сердце, разрывая меня. Будет ли он всегда поступать так?

Через мои слезы, его фигура расплывается и переливается. О, Кристиан. Я вышла за него замуж, потому что люблю его, и в глубине души я знаю, что он любит меня. Я знаю, что он делает. Его болезненно сладкий подарок на день рождения приходит на ум.

«Все наши «Впервые» — на первый день рождения, моей любимой жене. Я люблю тебя. К х»