Лучшее за год 2007: Мистика, фэнтези, магический реализм - Эллен Датлоу

— Каннибал — это тот, кто питается представителями собственного вида.

— Что, разве Рубен не считается представителем человечества? — уточнил я.

— Это зависит от вашего определения человека, мистер Коениг, — с улыбкой проговорил Батлер. От улыбки его лицо перекосилось и стало еще более отвратительным. — Если он ходит на двух ногах и носит пиджак с галстуком, значит, он человек? Или если знает, как сказать «пожалуйста» и «спасибо»?

— Сдается мне, что наш разговор зашел не туда. В городе о вас много говорят. А в публичном доме вы просто легенда.

— Герой-пейзанин, так?

— Скорее, разжалованный дворянин. Не могу понять, что вы здесь делаете. Чтобы опуститься, могли бы найти место и получше.

— Я приехал в Пурдон давным-давно. Приплыл из Лондона, где весьма успешно подвизался в антропологии, когда меня исключили из медицинского университета. Уж очень я брезглив.

Занимался физикой и астрономией, но примитивная культура всегда была моей страстью. Ритуалы, первобытная энергия.

— Здесь примитивной культуры в избытке.

— Несомненно.

— Мама умерла? — опять пробормотала карга, размахивая трубкой.

Батлер вновь затянулся. Его бесцветные глаза стали ярче, и, когда он заговорил, его слова звучали более взвешенно.

— Я следил за вашими успехами. Вы умны, изобретательны, упорны. Боюсь, Рубен проглотит вас живьем, но если кто-то и может прекратить его злодеяния, то это вы.

— Свинец обычно отрезвляет людей. Странно слышать рассуждения о зле из уст столь порочного оккультиста, как вы. Думаю, вы непосредственно заинтересованы в этом преследовании. Должно быть, он задел ваше самолюбие или что-то в этом роде.

— Поскольку я знаю, что он собирается использовать меня для жертвоприношения крови, то я чрезвычайно заинтересован.

— А вы когда-нибудь думали о том, чтобы уехать отсюда?

— Невозможно.

— Почему невозможно?

— Гравитация, мистер Коениг. — Батлер затянулся еще раз и произнес: — К тому же я — беспечный хозяин. Хотите тоже покурить?

— Благодарю, нет.

— Завязавший наркоман. Какая редкость!

— Соглашусь на выпивку. Откуда вы знаете Хикса? — спросил я.

— Нас познакомили в семьдесят восьмом году. Тогда я был в Филадельфии и с коллегами из университета пошел в цирк. После шоу я случайно встретил несколько циркачей, и среди них был Рубен. Мы зашли в крошечное кафе — декадентский уголок беспутного Парижа. Мы с Рубеном разговорились и обнаружили между собой немало общего. Я был поражен широтой его кругозора и, должен признаться, весьма скандальным характером многих его приключений. За провинциальной внешностью оказалась крайне развитая личность. Я был заинтригован. И поражен.

— А я думал, что Хикс — дамский угодник.

— Рубен — человек широких взглядов. Мы пошли ко мне домой… После… после того как мы претворили в жизнь тягу друг к другу, он сказал, что хочет показать мне то, что изменит мою жизнь. Нечто поразительное.

— Продолжайте.

— Мы ели грибы. Какого-то неведомого вида: Рубен своровал их у Барнума, а П. Т. приобрел их у того чудаковатого парня, который занимался импортом из Африки. Меня посетила галлюцинация, в которой Рубен заставил открыться окно в стене спальни, и это был космический портал. Весьма пугающее ощущение! В каких-то дюймах от моего носа сияли миллионы звезд и вся колоссальная галактика в форме колокола, наполненная космической пылью и взрывающимися газами. Увидел бы это Коперник — с ума бы сошел. То был фокус, сценическая магия. Из разряда того, чему он мог научиться у своих соратников-циркачей. Он спросил, что я видел, и я рассказал. Его лицо… что-то было не то. Слишком суровое, слишком холодное. На долю секунды мне показалось, что он надел искусно сделанную маску, и я ужаснулся. А его рот… Почти тотчас это выражение лица растаяло, и Рубен вновь стал самим собой. Но я-то его уже видел. И, к сожалению, тяга к Рубену после этого только усилилась. Позже, когда он вновь показал мне трюк с порталом, на этот раз уже без всяких галлюциногенов, я понял, что он не просто циркач. Он — сверхчеловек, он развился в высшего представителя вида. Не слишком полный анализ, но, по крайней мере, частично верный.

Я припомнил словно прорезиненную ухмылку Хикса и сказал:

— Точно говорю, он сумасшедший.

— Рубен страдает уникальной разновидностью микоза. Может, вы видели у него на руках и ногах опухоли, их особенно много вдоль позвоночника. Это подтачивает его организм, как гриб портит дерево. Поразительно, но именно благодаря этому паразитическому воздействию он наделен многими ужасающими способностями. Эволюция посредством медленного угасания.

— Ужасающие способности? Если бы он мне показал дыру в стене с выходом на лунную поверхность, может, я бы и счел его факиром, или младшим братом Иисуса Христа, или еще кем-то в этом роде. Но он ничего такого мне не показывал. И не улетел же он из «Кедровой рощи»?

— Можете глумиться, коль охота. Невежество — благословение глупцов.

— Чем же закончился ваш страстный роман? — спросил я.

— Мы стали очень близки. Он поведал мне о многих жутких делах, о невыразимых поступках. В конце концов я решился приехать сюда, чтобы посетить логовище его детства, открыть источник его энергии, ключ к его сверхъестественным способностям. Столь просто я купился.

По мере того как Батлер погружался в раздумья, его голос становился все глуше.

Искажение порождает искажение.

— Звучит весьма романтично, — проговорил я. — Что ж вам было нужно? Золото? Нет, золото распланировано или стало достоянием компаний. Быть может, изучение практик местных жителей?

— Я жаждал знания, мистер Коениг. Рубен говорил о том, как открыть тайны разума и крови, как отыскать истину, которая прячется за жалкими предрассудками человечества. Чтобы ходить по земле, словно бог. Его склад ума хоть и любопытен, но далек от научного. В принципе, можно было бы определить его как жертву обстоятельств во всей этой драме. Однако я, по-видимому, наделен незаурядным интеллектом, годным не только для того, чтобы обзавестись наложницей-дикаркой. Мой потенциал казался мне громадным.

— Ну да, а теперь что с вами, Профессор? — спросил я. — Понимают ли те люди, кто вы?

— Детектив, а вы как думаете, кто я?

— Поклоняющийся сатане наркоман.

— Неверно. Я естествоиспытатель. Я мог бы вновь припомнить наивный страх перед Богом и сатаной, перед сверхъестественными явлениями. Ну а что касается этого желтого народа, так им нет дела до того, кто я такой. Я хорошо плачу за свое содержание и скромные удовольствия.

— Не очень-то преисполнено культуры ваше жилье для человека, познавшего великие тайны сущего.

— Смотрите на воздаяние за высокомерие. Я мог бы поступить так же, как сделал Рубен, — полностью погрязнуть в лоне отвратительных таинств и превратиться в новоявленного и совершенного свирепого дикаря. Смалодушничал — я вкусил ихора богов и спасовал, сбежав в эту лачугу и к моим наркотикам. Мои воспоминания. Мудрость истребляет слабых.

Батлер содрогнулся и произнес монотонную фразу, после которой старуха заторопилась выделить ему очередную дозу наркотика. Когда он оправился, то достал из-под подушки книгу в кожаном переплете. Dictionnaire Infernal.

— Подарок нашего общего знакомого. Пожалуйста, возьмите. Эти «запретные» книги чрезвычайно смехотворны.

Я внимательно рассмотрел книгу. На титульном листе красовалась подпись де Планше.

— Что, Рубен проделал весь этот путь, для того чтобы вручить вам подарок и в качестве бонуса кокнуть нескольких злополучных старателей?

— Рубен вернулся домой, потому что должен был так сделать, — это неотъемлемая часть его метаморфозы. Вы заметили кажущееся вырождение его способностей, но оно едва ли является признаком упадка — скорее предвестником качественного изменения. Окукливание. В эти места он вернулся для того, чтобы беседовать со своим благодетелем, отдаваться наслаждениям ужасных и чувственных шальных выходок. Таков договор между ними. Все просители заключают такой договор. В том числе и я, до своего отступничества.

От модуляций голоса Батлера мурашки пошли по коже. Я сказал:

— Я не понял, Профессор. Если вы не общаетесь с демонами и всем этим вздором, то чему, черт возьми, вы поклоняетесь?

— Молюсь, мой мальчик. Не думаю, что мы одиноки во Вселенной. Определенные абсурдные примеры криптогенетики весьма достойно выполняют функцию божества. Те ученые изобрели причудливые названия и нарисовали еще более причудливые картинки, которые не убавили сущностную истинность этих организмов, а лишь затмили ее.

Фигура Батлера в пульсирующем свете очага вдруг показалась мне свернувшейся, готовой к броску гремучей змеей. Не ожидая ответа на свой вопрос, я спросил: