Лучшее за год 2007: Мистика, фэнтези, магический реализм - Эллен Датлоу

Вполне сообразительный клерк понял меня превосходно и поселил на третьем этаже в комнате с мини-баром, огромной постелью и видом на горы. Номер «люкс». Мне набрали воды в ванну и унесли в чистку дорожный костюм. Вскоре без стука вошла привлекательная голубоглазая особа в коротком платье. Они открыла бутылку бурбона, достала два стакана и предложила потереть спину.

Девица назвалась Виолет. Казалось, ее совсем не обескуражило то, что я был абсолютно без одежды, и то, что я едва не снес ей голову. Ухмыльнувшись, я повесил ружье с портупеей на спинку стула. Для беседы с шерифом — следующий день; он и так наступит весьма скоро.

Виолет подошла бочком и без лишних слов разобралась, что к чему. У нее хватило ума не удивляться клейму на моем левом плече, застарелым следам иглы или испещрявшим спину шрамам.

Я был так занят, что совсем забыл спросить Виолет, случалось ли ей спать с моим закадычным другом Рубеном Хиксом. Или Томом Малленом, или Эзрой Слайдом. Потом я отрубился, а когда проснулся, она уже ушла.

Заметил, что пластырь отклеился. Истекающее кровью воспоминание об ошибке.

— По делу или так просто, мистер Коениг?

Шериф Мертог был тучным ирландцем приблизительно моих лет, потерявшим большую часть ирландского акцента и все волосы. Грязный столик служил постаментом для его правой ноги; обмотанная бинтами ступня напоминала по цвету гнилой фрукт. Попахивало гангреной.

— Поранился мотыгой, представляете? Скорее помру, чем дам взглянуть доктору Кэмпиону — он захочет отрезать по лодыжку. — Мертог смеялся, рукавом полируя шерифскую звезду.

Я подумал, что недалеко отсюда находится лагерь, битком набитый китайцами из тех, что осели и принялись за разработку месторождений, после того как на запад проложили железную дорогу. Судя по шерифу с раненой ногой, парни были не очень…

Мы сидели в тесной шерифской конторе и пили отвратный кофе, который, судя по вкусу, бурлил на плите не один день.

В конце комнаты помещалась арестантская камера, темная, словно римские катакомбы, и почти такая же пустая. Нынче в ней отсыпался после попойки Леви, подчиненный шерифа.

Я показал Мертогу фотографию Хикса, сделанную во время представления в цирке П. Т. Барнума в Филадельфии. На ней был изображен Хикс, взгромождающий на спину огроменное пианино; ему рукоплескали девушки в трико, выстроившиеся перед слонами.

— Узнаете? Мне дали фото разыскиваемого во Фриско. Горняк сказал, что, кажется, видел его в городе. Тот горняк оказался очень кстати: я плутал целых три месяца, прочесывая каждое захолустье на протяжении шестиста миль, пока не зацепился с ним языком в салуне «Золотоискатель».

— И кто же им интересуется?

— Сам Человек собственной персоной.

— Барнум? Да неужели?

— Да, ну конечно. — Я принялся сворачивать косяк.

Мертог присвистнул сквозь щербатые зубы.

— Вот черт, да это ж Железный Хикс. Ну да, я видел его. Он приехал в июне. Назвался Малленом, сказал, что из Филли. И выглядит он не совсем так, как на фото. Не очень-то похож. Так что он такого натворил, что довел Пинкертона до белого каления?

Я чиркнул спичкой о стол и раскурил косяк. Табак с примесью гашиша. Да, так-то лучше.

— Полтора года назад кое-какие убийства на Восточном побережье оказались связаны с цирком. Ритуальные убийства пентаграммы, черные свечи, возможно, и каннибализм. Такие вот мерзости. Следствие указало на силача. Полицейские устроили обыск — ничего не нашли. Барнум не стал рисковать, уволил друга, припрятал в лечебницу. «Кедровая роща», может, и не столь хороша, но всяко лучше, чем линчевание. Железный, однако, так не думал. Отплатил боссу тем, что украл безделушки, которые собирал Барнум, и смылся из города.

— Держу пари: он украл что-то воистину ценное, — догадался Мертог.

— Да. Большая часть хлама нашлась у местных наркодилеров, на полках антикваров, ну, сами знаете. Нам удалось вернуть все, кроме подлинника «Dictionnaire Infernal», написанного покойным французом Колином де Планси.

— Что это?

— Книга о демонах и бесах. Заговоры и тому подобное.

— Что за чертовщина. Боже мой. Я не видел Маллена, то есть Хикса, уже несколько недель, но вы можете спросить на ранчо «Медоносная пчела». А еще спросите у Троспера, только имейте в виду, что он ненавидит полицейских. Отсидел срок в тюрьме, я так полагаю. Но мы, конечно же, нашли общий язык.

— Здорово, что я на самом деле не полицейский, верно?

— Что не так с этим парнем? — Мертог разглядывал фотографию, зажав ее грубыми пальцами.

Я принялся рассказывать:

— Хикс родился в Плимуте. Его отец, священник, отправился миссионером сюда, в Калифорнию. Пытался спасти толпу, охваченную золотой лихорадкой. Полагаю, священник люто избивал сына. Ребенок убежал и прибился к цирку. Он оказался чудом природы и прирожденным шоуменом. П. Т. показывал его в каждом городе Соединенных Штатов. Однажды Железный Хикс принялся резать горла старьевщикам и шлюхам. По крайней мере, такова моя теория. Врачи из «Кедровой рощи» считают, что в его случае попахивает патологией — может, чахотка, или сифилис, или что-то другое. Из-за этого заболевания он может слышать голоса и жаждет стать американским Джеком-Потрошителем. Думает, что у Господа на него планы. Кто знает? У него есть кое-какие накопления от сбытого товара — того, что он украл у Барнума, и который был конфискован; поля книг заполнены примечаниями, которые ребята из агентства до сих пор не могут расшифровать. Кто-то познакомил его с милым хобби — демонологией. Может, его собственный, ныне покойный отец. Никак не могу проверить это, потому что Хикс-старший умер в шестьдесят седьмом году, и все его имущество было распродано с аукциона. Как бы то ни было, Хикс-младший с помощью людей Барнума попал в уютную психиатрическую лечебницу. Потом сбежал оттуда, и — ну, я уже вам рассказывал, что было дальше.

— Господи, вот так история!

Мы пили кофе и слушали, как дождь барабанит по крыше. В конце концов Мертог осознал то, что, возможно, промелькнуло в его мозгу, когда он услышал мое имя:

— Вы тот, кто связан с Молли Магюрес?

— Боюсь, что так.

Он ухмыльнулся:

— Да, я так и подумал, что это вы. Грязное дельце, а?

— В нем не было ничего хорошего, шериф. Шестнадцать лет прошло, а легенда все раздувается, словно бычий труп на солнце.

— Ну да. Здесь нет газет; только когда приходит почтовый поезд, мы кое-что получаем. Но я отлично помню: некоторые думали, что ваши Молли на самом деле не были плохими парнями. Возможно, железнодорожникам было на руку убить их.

— И это правда. Также верно то, что порой конокрада вешают за преступление другого негодяя. Все уравновешивается — то так, то эдак, правда? В Шуилкилле каждый получит то, что захочет.

Я затягивался сигаретой и смотрел, как пепел падает мне на колени.

— Шериф, вы когда-нибудь говорили с Хиксом?

— Как-то столкнулся с ним в одном из салунов, когда играли в фараона. Просто поздоровались. Не та обстановка для философской беседы.

— Но то, что он делал или говорил, не казалось странным?

Я предложил шерифу сигарету.

— Безусловно. От него воняло, и он никогда не выигрывал. У него случались припадки — что-то с нервами, как считает доктор Кампион.

Мертог потянулся за сигаретой, с наслаждением затянулся. На лице его появилось благодарное выражение, и он прикрыл глаза.

— Я сам не знаю, никогда не видел, как иена валит изо рта Хикса, — сказал он. — Хотя другие видели.

— И это все?

— Вы хотите спросить, не показался ли мне парень вором или убийцей? Должен сказать, что не больше, чем прочие ошивающиеся здесь ковбои и старатели. Вполне вероятно, любой из них застрелит вас за десятидолларовую бумажку… или же курево. — Мертог стряхнул пепел с пальцев и усмехнулся. — Вы упомянули о том, что ничто не останавливало нашего парня. Так и есть?

— Все говорит об этом.

— Думаете, он сделал это?

— Думаю, он делает это сейчас.

— Но не можете доказать.

— Нет.

— Итак, официально вы здесь находитесь, чтобы вернуть давно пропавшие ценности II. Т. Барнума. Думаю, Хикс очень сроднился с этой книгой за долгое время. Вряд ли захочет вернуть ее без драки.

— Вряд ли.

— Полагаю, Билли Каллинз мог бы снять с него мерки для соснового ящика.

Я вытащил связку мятых банкнот, отсчитал изрядное их количество и бросил на стол. Остальные деньги были спрятаны под половицей в гостинице. Я всегда путешествую с большой суммой денег.

— Вот вклад агентства в фонд вдов и сирот Пурдона.

— Премного благодарен, мистер. В наших краях вдов и сирот немало.

— И все больше и больше с каждым днем, — добавил я.

БЕЛЬФЕГОР — ТВОЙ ОТЕЦМАТЬ. Это послание карминного цвета было написано на стене номера в отеле Нью-Орлеана. На незаправленной постели — слепленный из человеческих экскрементов фаллос. На простынях кишели жужжащие мухи.