Крах операции «Тени Ямато» - Николай Богачёв

Здесь необходимо оговориться, что автор сознательно опускает некоторые подтверждающие его положения данные, например, такие, как национальный доход отдельных развивающихся стран в целом и на душу населения, возможности экспорта товаров в целях возврата долга, стимулирование собственного развития, да и просто элементарной жизнедеятельности, а также многое другое.

Однако нельзя оставить без пристального внимания тот факт, что в описываемых здесь социально-экономических процессах наблюдается становление неоколониализма в самой что ни на есть его классической форме. Тут между сторонами уже твердо существует система неравноправных политических и экономических отношений, с использованием различных форм давления, вплоть до военного, а также пришедшая на смену старым колониальным методам финансовая экспансия в виде различной «помощи» (кредитов, инвестиций, субсидий) и нестареющие «законы» косвенного контроля, позволяющие держать в развивающихся странах неусыпное око империалистических спецслужб и проникающие во все сферы жизни многие неправительственные организации.

Единственное спасение от неоколониализма — это путь некапиталистического развития, ведущий к хозяйственной самостоятельности развивающихся стран и дающий реальную перспективу движения вперед в духе собственных культурных традиций, социальных преобразований и полной национальной независимости.

Этому верному пути приходит пора, его время. Приходит час проводить абсолютно иную экономическую политику, о чем во весь голос дает знать прогрессивная общественность третьего мира, в том числе авторитетнейшие ее представители — такие, как лидер Кубинской революции Фидель Кастро Рус, бывшие президенты Мексики и Танзании — Мигель де ла Мадрид, Джулиус Ньерере и многие другие руководители развивающихся стран.

Теперь подошло время перейти к изложению другой проблемы, которая, будучи искусственно созданной империалистическими кругами, по своему существу и заложенному в ней тайному смыслу держала и, к сожалению, продолжает держать в страхе народы всего мира перед реальной опасностью самоуничтожения человечества в результате возможного возникновения атомной войны.

В этом разделе своего заключения автор на основании документов, подтверждающих лишь ключевые этапы проводимой политики, постарается последовательно показать сущность заговора «денежных мешков» и всего военно-промышленного комплекса США, организованного сразу же после окончания второй мировой войны.

Итак, вынашиваемая с самого начала заправилами американской военной промышленности идея гонки вооружений заранее была рассчитана на длительный исторический срок. И все же как внутри страны, так и вне ее намеченный в колоссальных масштабах подобный грабеж народа требовал серьезных обоснований и соответственного политического камуфляжа.

Поэтому во время и после войны перед окончательно сформировавшимся в разных районах США множеством военно-промышленных корпораций на повестку дня встала во весь рост старая как мир историческая дилемма: или с помощью имеющегося, все более накапливающегося и совершенствующегося атомного оружия начать войну против СССР, или посредством насквозь фальшивой риторики создать образ беспощадного, тупого, агрессивного и к тому же безбожного врага, угрожающего благополучию так называемого американского образа жизни.

На вооружение был взят в бесспорном порядке второй вариант, и вот по каким причинам.

Американской администрации, а также военно-промышленному комплексу теперь вольно или невольно приходится брать в расчет как самый злополучный для них, так и для всех агрессоров прецедент — всесильный человеческий фактор. Ибо в XX веке, особенно после закончившейся кровопролитной войны; невозможно стало игнорировать волю миллионов людей, которые, как никогда ранее, стали подлинными творцами истории.

В свое время даже Гитлер вынужден был обосновывать свои неуемные притязания целым рядом демагогических «теорий», необходимостью борьбы против международного коммунизма, засилья евреев, против несправедливостей Версальского договора, необходимостью объединения всех немцев, где бы они ни находились, в одно государство, в Тысячелетний рейх, созданием «учения» о превосходстве арийской расы над другими якобы неполноценными нациями.

И тогда тоже нужно было внушить народу идею или хотя бы какую-нибудь цель, ради которой он мог пойти на смерть. Ни такой идеи, ни искусственно созданного образа врага еще не было, и таким образом делу грозил провал. К тому же коренившиеся в течение двух веков в сознании американцев морально-этические нормы традиционно сдерживали агрессивные порывы, что также следовало иметь в виду.

Живым и свежим в мировом общественном мнении оставалось еще впечатление от величайших исторических событий — второй мировой войны, разгрома фашистской Германии и милитаристской Японии. Авторитет Советского Союза, внесшего основной и решающий вклад в эту победу, был исключительно велик, и реалистически мыслящие политики понимали, конечно, что настроить свой народ против такого своего союзника по минувшей войне практически невозможно.

Весь мир также знал, что во второй мировой войне Советское государство понесло самые крупные материальные и человеческие потери: на полях сражений погибло свыше 20 миллионов человек, почти полностью были разрушены промышленность, транспорт, до 70 тысяч сел и деревень.

По данным созданной для этой цели Чрезвычайной государственной комиссии, общий ущерб в довоенных ценах составил 2 триллиона 569 миллиардов рублей.

Тем не менее острие агрессивных устремлений американского империализма, вся государственная машина самой большой и богатой страны капиталистического мира оказались направленными против разоренной войной Советской страны, прилагавшей в этот момент неимоверные усилия для восстановления народного хозяйства.

Крайне трудное внутреннее положение СССР было общеизвестно, однако сменяющие одна другую американские администрации, опираясь на мощный пропагандистский аппарат и средства массовой информации, не переставали твердить о выдуманной ими «русской угрозе», об «агрессивных намерениях» СССР.

Лживость и фальшь подобных утверждений не нуждается в доказательствах хотя бы потому, что они находились в вопиющем противоречии с самими основами внешней политики и военной доктрины СССР, заложенной еще Великой Октябрьской социалистической революцией.

1. Марксистско-ленинская идеология решительно осуждает захватнические войны, и изначальная миролюбивость социалистического государства была закреплена законодательным путем уже в первой советской конституции.

2. Руководствуясь ленинским положением о справедливых и несправедливых войнах, советская военная доктрина несет в себе черты сугубо оборонительного характера, и, таким образом, органическая структура армии в мирное время, особенно за последнее время, строится, исходя исключительно из этих принципов.

3. С момента окончания гражданской войны в России СССР никогда не вел и не собирался вести захватнических войн.

4. Советское государство и его народ с момента победы Великой Октябрьской социалистической революции занято строительством социализма лишь в собственной стране, с перспективой построения коммунистического общества в будущем, беря в расчет только собственные силы без каких-либо аннексий и контрибуций.

5. Не только ведение захватнических войн, но даже их пропаганда запрещена советскими законами и карается на основании уголовного права.

История не терпит фальши. Поэтому о политических разбойниках с большой дороги, так же как и об обезумевших от чрезмерных богатств когортах разномастных империалистических хищников, следует говорить прямо, называя вещи своими именами, — для того чтобы внести полную ясность в самую суть исторически сложившегося политического и военного противостояния двух великих держав.

Несостоятелен прежде всего применяемый буржуазной печатью метод полемики против СССР, их поверхностный анализ в исследовании четкой и достоверной линии поведения официальных представителей Советского правительства особенно тогда, когда на международной арене поднимались серьезные и однозначные вопросы, касающиеся двусторонних отношений между СССР и США.

В этих случаях, при открытом или заочном диалоге, вместо конкретного истолкования имеющихся фактов и последующей их объективной оценки попросту опускались главнейшие аргументы, вместо которых в ход шли округление понятий, ненужное философствование, отсутствие прецедентов и прочие приемы, зачастую присущие чисто буржуазной софистике.

Ряд образчиков подобной полемики будет здесь показан несколько ниже, здесь же надо сказать и о некоторых неудовлетворительных сторонах нашей советской публицистики. То ли из ложно понимаемой «объективности», то ли просто по причине недостаточной компетентности ряд советских авторов начинают иногда расплывчато и неубедительно рассуждать о якобы давно устаревших стереотипах политического мышления и в определенные моменты взаимоострой дискуссии не имеют достаточного мужества для того, чтобы преподать достойный урок измышлениям буржуазных политиканов, «философствующим» представителям военных кругов, так же, как и средствам массовой информации с их изощренными софизмами.