Хрупкое заклинание - Эллисон Сафт

Любовь к хрупким вещам никогда не приносила ничего хорошего.

Нив не любила махлийские сказки. Все они, наполненные трагедией, войной и непосильным грузом чести, вызывали у нее жуткую депрессию. Но в детстве она проводила много вечеров, листая книгу сказок, привезенную из Джайла: истории о простых девушках, которые пробирались на балы в стеклянных туфельках, выходили замуж за принцев благодаря своей доброте и красоте, любили достаточно сильно, чтобы разрушить страшные проклятия. Невозможные, чудесные, романтические истории наполняли Нив безнадежной тоской. Она сомневалась, что такому человеку, как Кит, есть дело до романтики, жаль, что ему не предоставится возможность испытать ее.

Когда колючее молчание грозило вывести ее из себя, она вздохнула:

– Есть ли что-нибудь особенное в свадьбе, к чему вы стремитесь?

Кит недоверчиво уставился на нее:

– Ты пытаешься меня спровоцировать?

– Что? Нет! Я… – Она поборола желание придушить его портновской лентой, обмотанной вокруг шеи. – Я просто пытаюсь поддержать разговор.

– Большинство предпочли бы обсудить погоду, – сказал он с нескрываемым восхищением. – А ты дерзкая!

– А вы воинственный.

Он прищурился, но не сердито. Более того, он выглядел почти недоверчивым.

– Что, теперь ты собираешься меня ругать?

Чувствуя себя нелепо, возвышаясь над Китом на пуфике, она опустилась и оказалась на уровне его подбородка.

– Посмотрим! Может быть.

Его глаза заблестели холодным весельем.

– Тогда продолжай.

– Я понимаю, что у вас сложные чувства и что вы находитесь под большим давлением, но… – Он усмехнулся. Не обращая внимания на его вопиющее презрение, она продолжила: – Но этот процесс пройдет гораздо спокойнее, если вы поможете мне. Ваш брат…

– Вы ничего не знаете о моем брате.

В этот момент все его стены рухнули, все оружие его бастионов нацелилось на нее. Если бы она была менее злой, если бы не читала колонку Лавлейс, если бы два человека не заставляли ее чувствовать себя маленькой из-за того, что она махлийка, она могла бы струсить. Но внутри нее горела обида, которая не желала утихать ни на минуту. Как он мог считать себя таким изгоем? Он принц, сын самого могущественного человека в мире, житель самого великолепного дома, который она когда-либо видела. В его жизни не было ни минуты страдания, и в тот единственный раз, когда его попросили сделать что-то, что его не устраивало, он повел себя как избалованный ребенок.

Он мог и хотел превратить ее мечты в пустые хлопоты. Это горькое осознание прогнало все здравые мысли.

– Может, и нет, – возразила она, – но я знаю вас, сэр. Если вы не считаетесь ни с кем, кроме себя, то неудивительно, что вы так несчастны – настолько, что намерены сделать всех остальных такими же несчастными!

Губы Кита скривились от удивления, и он выглядел искренне пораженным. Этот взгляд на ужасную, с таким трудом завоеванную уязвимость заставил ее желудок резко скрутиться от сожаления. Ей не стало легче от того, что она потакала своему гневу. Она лишь запустила пальцы в рану.

Но через мгновение обида исчезла с его лица, сменившись привычным презрением.

– Такая наивность в конце концов тебя подведет. При авлийском дворе гораздо лучше заботиться только о себе. Тебе стоит понять это сейчас, пока тебя не бросили в эту яму с гадюками.

«Ты умная девочка, Нив, но ты витаешь в облаках, – так сказала бабушка в тот вечер, когда пришло ее приглашение. – Ты еще не знаешь, что мир жесток».

Воспоминание об этих словах словно ударило ее под дых.

Ее семья подарила ей счастливую жизнь. Нив не пережила ни войны, ни голода. В детстве она проводила беззаботные дни, носясь по деревне и гоняясь за феями, искушая Пресветлых похитить ее. Но она видела тьму, которая, словно призрак, сгущалась над каждым взрослым в Катерлоу. Она видела перемены в их характерах и непредсказуемые волны их горя. Она видела, как меняется настроение в сезон сбора урожая, как оно становится мрачным и гнетущим, словно море в шторм, и меняется только тогда, когда из земли вынимают первую картофелину. Возможно, она сама не знала уколов жестокости, но узнавала форму шрамов, которые она оставляет. Она вполне могла быть глупой и рассеянной, но не была дурой.

– Я из Махлэнда, если вы вдруг забыли, и не понаслышке знаю, какими ужасными могут быть дворяне. Вы один из них. Более того, вы один из худших! Магия вашей семьи вызвала Порчу, а ваш отец ничего не делал, пока мои сородичи умирали от голода. – Нив сделала шаг к Киту, и они оказались почти вплотную друг к другу. – И теперь ваш брат продолжает ничего не делать, видя их страдания! Я вижу, что вы только и делаете, что размышляете и жалуетесь. Почему вы ничего не предпринимаете?

Воздух между ними словно воспламенился. Они оба тяжело дышали, и она могла поклясться, что ее пульс бился достаточно громко, чтобы он мог его услышать. Когда она снова встретилась с его глазами, они пылали от гнева. А далеко под ними, в туманной и слабой дымке, было что-то, от чего у нее перехватило дыхание.

Стыд?

– Мы закончили на сегодня, – сказал он.

– Подождите! Я…

Дверь захлопнулась.

– Мне жаль.

Напряжение, удерживавшее Нив на ногах, испарилось, и она рухнула на пуфик, зарылась лицом в ладони и громко застонала, чтобы выплеснуть накопившуюся энергию. Что это было? Но она могла быть настолько глупа, чтобы затеять битву с принцем Авалэнда?

Нив поняла, что он сбежал с поля боя.

Она прогнала принца и теперь чувствовала себя странно нервной, как будто открыла в себе какую-то новую, непонятную магию. Сейчас она с трудом узнавала себя: дерзкая, не терпящая возражений. Но жар их спора преобразил ее. Она никогда не вступала в такие битвы, не выбирала слова, чтобы ранить. Но что-то в Ките Кармине заставило ее забыть о себе и отбросить последние остатки самоконтроля.

Если Кит расскажет Джеку о том, как она вела себя сегодня, тот вполне может ее уволить. От этой мысли у нее снова забурлила кровь. Но у нее не было выбора, она должна была доказать ему свою правоту раз и навсегда.

Она сошьет ему наряд, который не может не понравиться.

Значит, что она не должна поддаваться искушению сделать его пурпурным или бархатным чисто из вредности. Она и так уже заслужила его ненависть. Не нужно излишествовать. Тем не менее что-то яркое будет эффектно контрастировать с его волосами, а желтый цвет может подчеркнуть золото его глаз…

«Сосредоточься, Нив!» Оглядевшись, она моргнула, чтобы помочь зрению адаптироваться. В