Впереди - ледовая разведка - Владимир Стругацкий

Они летели с Черевичным на гидросамолете. Вдруг начала расти температура головок цилиндров. Надо срочно выключать моторы. Иначе – заклинят, и тогда – гибель. А до берега еще 600 километров. И как назло в океане уже часа три не утихает шторм. Внизу сплошная белая пена. В этот ад вздымающихся волн им и надо сесть.

Они коснулись волн, и стало бросать отчаянно. Поднимет на гребень, кинет вниз, и мысль у всех только одна: только бы следующая волна не накрыла.

Попробовали просить помощи у ледокола «Красин» – он стоял в Тикси. В ответ пришла радиограмма: «В такой шторм выйти не могу»… Среди этих волн нужно было лезть наверх, вынимать фильтры, чистить их, сливать масло и заливать новое… Четыре часа их кидало. Когда они оказывались на дне оврага, в котором с двух сторон вздымались волны, не видно было даже горизонта. Одно крыло уходит в воду и медленно вылезает, потом второе… Но не зря Черевичного за смелость и горячий нрав называли Иван-Казак.

Когда работа была закончена, командир спросил у штурмана:

— Ну что, будем взлетать?

Черевичный летал без второго пилота, на месте второго сидел штурман.

Начали рулить. Попробовали, как ведет себя машина.

А взлетать надо против ветра. Но тут против ветра не пойдешь – уж очень он силен, может перевернуть, когда самолет будет карабкаться вверх по водяной горе. Пришлось развернуть самолет бортом к ветру… Качает, качает. Черевичный все газ прибавляет, словно примеривается. И только на секунду глянул на штурмана, словно хотел увидеть в его глазах такую же готовность рискнуть.

— Давай!

Машина побежала. Сначала зарылась носом в воду, показалось – не вынырнет. Но она вдруг вынырнула, повисла в воздухе. Задумалась, как говорят пилоты. В тот момент они готовы были что угодно отдать, чтобы думала она побыстрее.

— Ну же, ну!

И она медленно, словно нехотя, пошла вперед, стала набирать высоту.

Глянув вниз, командир и штурман не поверили, что четыре часа их летающая лодка болталась среди таких волн и все же взлетела.

…Через сорок лет после своих первых полетов в Арктике, уже налетав больше двадцати тысяч часов, флаг-штурман полярной авиации в одной из своих книг напишет:

«Всегда не покоренная до конца, как любая стихия, Арктика такая же, какой была во времена Нансена и Седова. Мы бесконечно любим ее такой, какая она есть, ибо она требовала от нас мужества, упорства, выдержки, спокойствия и осторожности, разумной и смелой. Опыт наших многолетних исследовательских полетов в высоких широтах подтверждает слова Нансена, что умение ждать – высшая добродетель полярника, а умение рассчитывать свои силы и рваться вперед и добиваться только победы – основа права на риск».

…Комната тесна от книжных шкафов, от большого письменного стола, заваленного книгами, рукописями.

Кот забрался на колени и сидит тихо-тихо, словно понимает – сейчас хозяину нельзя мешать, словно тоже наслаждается запахом старинного табака.

Валентин Иванович собрал уникальную библиотеку об Арктике и Антарктике, о полюсах. В этой библиотеке есть книги, написанные штурманом Аккуратовым. Есть в ней и маленькая тоненькая книжечка «По новым трассам», изданная еще до войны. В ней штурман решил подытожить свой опыт полетов, рассказать о своих ошибках, о том, как родился ныне известный каждому летчику метод Аккуратова, метод условных меридианов.

А помогла ошибка молодого штурмана. Когда высаживали папанинскую четверку, самолет Мазурука и Аккуратова, заблудившись в хаосе ледяных полей, совершил посадку в стороне от станции. На борту было снаряжение, приборы, без которых бессмысленным был бы дрейф. Как найти станцию, как узнать, куда лететь, когда всюду юг, когда вокруг сходятся земные меридианы? Ведь магнитные компасы в тех местах, как шутили летчики, скорее показывали цену на дрова, чем правильный курс. Тогда еще никто не знал, как ориентироваться в высоких широтах.

Штурман уже не первые сутки без сна. Надо выводить самолет… Он пытался связаться по рации с базой на острове Рудольфа, с самолетами, которые уже на полюсе. Все безуспешно.

Как же ориентироваться в этом лабиринте меридианов, в пучок сходящихся у полюса?

…А если представить, что они сидят не у полюса, а где-то у экватора, и что меридианы параллельны? Ведь полюс – точка условная. Его придумал человек. Надо же было куда-то «спрятать» пучок меридианов, вот и «спрятали» на полюсах… Если эту условную точку вынести за пределы земного шара? Тогда все меридианы будут параллельны.

Придуманная Аккуратовым система условных меридианов позволила появиться на полюсе северу, югу, востоку, западу. Этот метод дал возможность не только точно находить полюс, но и точно выбирать направление, вылетая от полюса. Этот метод пригодился многим полярным летчикам и в Арктике, и в Антарктике. Применяется он и до сих пор. Пригодился он не раз и самому Аккуратову.

Уже были открыты оба полюса нашей планеты, уже пропутешествовала целый год на льдине папанинская четверка, а на карте Северного Ледовитого океана оставалось белое пятно – Полюс относительной недоступности. Самый труднодоступный полюс, ведь он одинаково далек от всех берегов – от Аляски и от Гренландии, от Чукотки и Новосибирских островов.

Не было никаких карт этого района, никто не знал, есть ли там суша. Садиться на дрейфующий лед? И снова вспоминались слова Амундсена: не летайте в высокие широты, вас там ждет только гибель.

Решено было открыть и этот полюс, водрузить и на Полюсе недоступности флаг нашей страны. Летчики доказывали: такой полет возможен. Их поддерживали крупнейшие ученые.

Совершая ледовые разведки, они все дальше и дальше по своей воле уходили от берегов, к Полюсу недоступности. Словно примеривались.

И вот 1941 год. Они готовятся к прыжку с острова Врангеля на Полюс недоступности на самолете Н-169. Один экипаж. Не целая армада из многих самолетов, как было во время полета на Северный полюс, когда один подстраховывал другого. Они одни на четырехмоторном самолете. Экипаж и три сотрудника Арктического института.

Они задумали совершить посадку на лед, провести научные наблюдения, организовать на льдине кратковременную дрейфующую станцию. Такой станции еще не было за всю историю освоения Арктики.

И штурман Аккуратов, не зная, как работают в районе Полюса недоступности приборы, не имея никаких карт, привел Н-169 к Полюсу недоступности. И доложил командиру:

— Мы у цели.

Кружит самолет надо льдами, отыскивая удобное для посадки поле. Летит вниз дымовая шашка – надо узнать направление ветра. Черевичный убирает газ, ведя машину на минимальной скорости, и вот уже лыжи коснулись снега, побежали по льдине.

Через три часа после посадки на Полюсе недоступности вырос небольшой лагерь советских полярников. Они измеряли глубину, температуру воздуха и воды, брали пробы льда. Штурману Аккуратову пришлось заняться метеорологией.

Полюсом безжизненности считали исследователи эти места.

…Аккуратов спал после тяжелой ночной вахты и вдруг проснулся от крика: «Осторожней, медведь!» Он подумал, что это все еще сон – ну какой в здешних безжизненных краях медведь? Спросонья выскочил из палатки и чуть не угодил в объятия ревущего зверя. Штурмана как ветром сдуло обратно в палатку.

Он решил медведя перехитрить. Взял нож, вспорол заднюю стенку палатки – и наутек. А летчики и ученые уже вооружились паяльными лампами, ведрами: гремят, стараются отогнать медведя.

Медведь и внимания на них не обращает. Он – к самолету. А в самолете радист сидит у приемника, приветственные телеграммы принимает. И надо же, чтоб именно в этот момент ему захотелось размяться, прогуляться по льдине. Радист задом по трапу спускается, медведь же в это время трап обнюхивает. Радист ногой ступеньку нащупывает, а «ступенька» как рявкнет – оказывается, радист стал на голову медведю. Он как вниз посмотрел да медведя увидел, так, словно пробка от шампанского, вверх взлетел. Аккуратов потом смеялся: «Я думал, ты фюзеляж пробьешь – так летел».

Четверо суток медведь был их гостем, угощали они его всякими лакомствами. Все же это был необычный медведь – первый хозяин Арктики, встреченный на Полюсе недоступности.

Три «прыжка» в районе Полюса недоступности сделал самолет Н-169. Пятнадцать дней провели летчики и ученые на дрейфующих льдах.

Они доказали реальность замысла академика Отто Юльевича Шмидта, доказали, что действительно, как и писал Шмидт, «возможности самолета как орудия исследования значительно выше, чем предполагалось. Наряду с возможным повторением высадки на лед такой станции, как папанинская, на полюсе или в другом месте можно будет широко применять временные посадки самолетов на льдины в течение нескольких дней или недель. Такая летучая лаборатория сможет поработать в один сезон в самых разных местах Арктики».