Сестры Айнур. Дети Солнца и Луны. Изабель - Кима Мерзликина

Но для нее любовь, как и семейные узы, существовали только в книгах. Она считала, будто реальность слишком испорчена для этого. Может, так оно и было. Чувствовать и любить в книге совсем не то же самое, что в настоящей жизни. Ни тебе красивого сюжета, ни иронии, ни вскружающей голову сказки, ни прекрасного принца… Все выходит коряво и настолько неискренне, что порой кажется, лучше вообще ничего не чувствовать.

Как там писала Кассандра Клэр? «Меня всегда забавляли признания в любви, особенно если она безответная». Да, именно так. Отметив, что она взяла именно эту книгу, она вспомнила о той, что начала совсем недавно и отложила историю о приключениях Клэри Фрэй, продолжив читать «Портрет Дориана Грея».

К ужину она спустилась как раз вовремя, чтобы заметить царящую обстановку небольшого хаоса на кухне. На первом этаже пахло яблоком и выпечкой. Изабель прошла мимо гостиной на кухню и увидела, как ее сестра и отец судорожно приводят в порядок священную обитель матери и накрывают на стол.

– А, Изабель, – поднял глаза на «старшую» дочь Натан. – Что ты стоишь? Помогай.

Она уже пожалела о том, что спустилась. Глубоко вздохнув и успокоив разбушевавшиеся нервы, она прошла в столовую, которая располагалась рядом с кухней, и помогла возбужденной Эбби расставить тарелки и сервировочные приборы. Вскоре, на столе очутился и расхваленный яблочный пирог. Габриэлла любила яблоки, поэтому на любом празднестве их стол украшали яблочные блюда. Все выглядело как обычно в эти пятничные дни, но не было главного элемента.

– Где мама? – спросила Иззи, ставя на стол два бокала для родителей.

– Она придет с минуты на минуту! – с широко раскрытыми глазами произнесла сестра.

Изабель была уверенна, дай ей волю, она схватилась бы за голову.

– Я думала, она должна была готовить с вами.

– Она даже не знает, что мы сегодня что-то празднуем.

– Хм, вечеринки-сюрпризы снова в моде? – усмехнулась Изабель.

Эбби ничего не ответила и снова сосредоточилась на подсчете тарелок, ложек, стаканов, а так же приготовленных ею блюд. Готовка была еще одним ее талантом, на который не была способна Изабель.

Кухня и Иззи – две несовместимые вещи, которые при соприкосновении дают первоклассный взрыв, достойный утреннего беспорядка на ее голове. Девушка уселась в кресло у окна рядом с небольшой книжной полкой и принялась наблюдать за этим нелепым представлением. Она только сейчас заметила, что на сестре было белое платье в красный горошек, которые носили в прошлом веке, а волосы были искусственно завиты плойкой. Даже неестественные вещи на ней смотрелись вполне естественно. Убедившись, что все, наконец, готово, Эбби взглянула на сестру и с неодобрением покачала головой.

– Тебе нужно переодеться. Во что-то… праздничное.

Ха! Если под праздничным она имела то «голое» платье, каким его называла Моник, то ничего не выйдет. Эбби спрятала его в тот же день, как увидела его на сестре. Наверное, ее высокоморальные принципы тогда взлетели на воздух.

– Только без черепов, – добавила она. – И ничего вызывающего.

Изабель усмехнулась и одарила сестру взглядом, который так и говорил: «Ни-за-что».

– Давай, Изабель. Не порть маме праздник, – на кухне появился Натан, и ухмылка на лице девушки сменилась молчаливым презрением. – Живо.

Спорить с отцом не было смысла, поэтому она с неохотой оторвалась от кресла и поднялась в свою комнату. Из того «праздничного», о чем говорила Эбби, у Изабель была лишь мишура с Рождества, которой она обмотала себя в прошлом году, чтобы не казаться «слишком мрачной для такого праздника», как выразилась та же самая Эбби. Конечно, была еще тайная коробка с подарками от сестры, которую она зареклась никогда не открывать, но она не просто так дала себе это обещание. Поэтому, не долго думая, Иззи нацепила на себя первое, что попалось под руку, убедилась, что там нет ни единого черепа, креста или провокационных фраз, типа семи смертных грехов на французском, надела джинсы и снова спустилась вниз.

Дом был готов принять хозяйку. По случаю «вечеринки-сюрприза», в доме был приглушен свет: по легенде, его оставшихся обитателей не должно было быть здесь, и самые активные члены семьизамерли в ожидании приезда Габриэллы.

Изабель предусмотрительно взяла с собой недочитанную книгу и снова устроилась в кресле в столовой. Когда окно осветили фары приближающейся машины, Эбби и отец оживились: они тут же бросили все свои дела, приведя все в первоначальный вид – нужно поддерживать легенду! – и спрятались за косяками у дверного проема. Изабель была приглашена встать вместе с ними.

– Мне даже не нужно говорить вам, что это глупо, ведь так? – сказала она с осуждением, подходя к сестре.

– Тсс, – шикнула на нее Эбби и выглянула за проем.

Замочная скважина щелкнула, и входная дверь отворилась. Пара мгновений, и вошедшая фигура прошла в гостиную. Шаги смолкли, когда она увидела мерцающие свечи и накрытый стол. В этот же моментсвет в столовой зажегся вновь, и из дверного проема выскочили двое: Эбби и ее отец. Лицо женщины было одновременно испуганным и изумленным.

– Сюрприз! – выкрикнули они.

Натан вытащил из-за спины букет пыльных роз.

– С годовщиной дорогая! – просиял мужчина и вручил букет жене, закрепив эффект теплым поцелуем.

Изабель вышла из тени и встала позади всех, натянув на лицо слабую улыбку. Отец никогда не смотрел на нее так, как на мать или сестру. Было чудом, что он вообще ее замечает. Также она никогда не чувствовала себя частью этого – семьи. Она всегда чувствовала себя чужой. Ей не нравилось делиться своими мыслями, переживаниями, ей даже говорить было трудно рядом с родными. Многие назвали бы ее интровертом, она бы и сама классифицировала себя так же, но это было скорее проявление ее защиты от окружающего мира.

Она никогда ни в чем не участвовала и старалась держаться подальше от большого скопления людей – придерживаться точки зрения стороннего наблюдателя – вот ее жизненное кредо. Она большую часть своей жизни ощущала себя ненужной, лишней, даже рядом с Моник. Способность не привязываться к людям, не только упростила ей жизнь, но и лишила ее обыкновенного детства. Сейчас, глядя на то, как сестра и отец поздравляют мать, говорят комплименты и приглашают за стол, она чувствовала себя так же. Ей нравилось видеть их такими счастливыми, полными радости и блеска в глазах, но участвовать в этом не жаждала. Пожалуй, она даже вернулась бы в свою комнату, если бы Габриэлла не позвала ее к столу. Весь остальной вечер она провела молча, лишь изредка отвечая на вопросы по-французски и, из вежливости, хваля приготовленный ужин. Отец был прав – ей не хотелось портить праздник матери.

Спать она легла рано. Слишком рано, хотя обычно ложилась она позже всех. Иззи надеялась, что за сегодняшний день ее семья стала намного счастливее нее самой, и близкие не заметили, как была подавлена она. Первая учебная неделя подошла к концу, и ей предстояли долгие выходные в обществе сестры и ее подруги Оливии Дюран. Где бы взять на все это терпение и сил?

Девушка вставила в уши наушники и включила музыку. Coldplay должны были отвлечь ее от угрюмых мыслей. Так и случилось. Спать она легла раньше всех и заснула, когда по дому еще сновала Эбби.

6

<<«В нашей жизни не должно быть места аскетизму48, умерщвляющему чувства, так же как и грубому распутству, притупляющему их.»

Как я поняла, «аскетизм» – это осознанное подавление человеческих страстей с целью развития духа. Короче, ограничение и подавление чувственных влечений, желаний («умерщвление плоти») как средство достижения религиозных или этических целей. Бла-бла-бла. В любом случае, так сказал мне толковый словарь.

Сегодня мое настроение было чуточку лучше вчерашнего – ведь мама не затеяла субботник. А это значит, что я спокойно могу отправиться на свидание с Дрейком. Поэтому, первым делом, после того, как встала, я написала ему короткое смс: «Я свободна. Можем увидеться».

На что получила: «Когда?».

«Сейчас».

«Буду через полчаса»

Я в удовлетворении снова откинулась на кровать, но взглянув на часы, поняла, что лучше было бы поторопиться. Сборы не заняли у меня много времени. Больше я решила не экспериментировать с внешним видом и выбрала менее откровенный наряд. Вчерашнее происшествие и чувство уязвимости оставили след в моей душе.

Когда я спустилась вниз, то не обнаружила никого, даже мамы. Наверное, все еще спали после вчерашнего «застолья». Мне это было только на руку, и я поспешила выйти за дверь. Мотор «гордости» Дрейка уже во всю гудел на улице, это заставило меня поторопиться. Он встретил меня своим игривым взглядом и осмотрел с ног до головы. Джинсы, легкая замшевая куртка, и белая майка. Казалось, он был несколько разочарован моим сегодняшним внешним видом. Надеюсь, из-за этого его интерес ко мне не исчезнет. Надо было напомнить себе, какие у меня были на него планы. Я села на пассажирское сиденье и обняла его сзади за талию.